бросил на Марьяну заговорщический взгляд.
– Мы их обгоним, – просипел он.
Бубнов, который страстно надеялся на то, что поездку отменят вообще, закрыл глаза.
– Мы прилетим в Краснодар и пересядем там на автобус, а потом возьмем такси, – продолжала Филимонова.
Ее волосы в электрическом свете лампы блестели, как медь.
– Правильно! – негромко стукнул ладонью по столу Игорь Георгиевич. – Таким образом мы окажемся на биостанции раньше конкурентов и возьмем под свой контроль процесс высиживания! Мы победим и всем докажем, кто тут настоящий ученый.
На его круглом лице появилось довольное выражение. Ситуация, которая еще недавно казалась патовой, могла повернуться совсем другим боком.
– Купите карту! Карту России мне! – в возбуждении прокричал профессор громким шепотом.
Бубнов встал и поплелся в сторону магазинов. У него тоже созрел хитрый план, но делиться им он пока ни с кем не собирался.
Мертвый орнитолог, который еще несколько минут назад был живым, лежал в зарослях рододендрона недалеко от обрыва.
– Мама, – проговорила Виктория, глядя на него, – мамочка!
По ее лицу заструились слезы. Они смешивались с потоками дождя, попадали в рот и забивали нос. Сушко зарыдала громко и безутешно, глядя на побелевшее лицо мертвого мужчины, но внезапно ей стало страшно.
– Кто его убил? – испуганно сказала она, поворачиваясь к завхозу, который неуклюже пытался ее успокаивать. – Кто? Давайте быстрее уйдем отсюда!
Она обвела глазами заросли, со всех сторон окружавшие здание биостанции. Убийца мог прятаться где угодно. Мест, в которых можно было укрыться, было предостаточно.
– Мы должны перенести погибшего в дом, – сказал Василий Борисович, – не паникуйте. Пока мы вдвоем, на нас вряд ли нападут. К тому же надо как можно быстрее выяснить, как именно он был убит, это может пролить свет на личность убийцы.
Виктория дрожала крупной дрожью.
– Берите его за ноги, – сказал завхоз, укрыв лицо погибшего плащом и взяв его за плечи. – И не тряситесь. Вы же врач!
– Я фельдшер по второму образованию, – ответила Сушко, которая всю свою сознательную жизнь была отличницей и получала красные дипломы везде, где только можно. – Фельдшер, а не врач.
– Неважно, – махнул рукой Василий Борисович, – для того, чтобы понять, чем и как убили человека, этого достаточно.
Он вытащил тело из зарослей рододендронов.
– Постойте! – воскликнула Сушко. – Насколько я знаю, тело нельзя трогать до прибытия милиции.
Иванов тяжело вздохнул. Ему было ясно, что от потрясения девица-зоолог совсем потеряла рассудок.
– Если мы будем ждать милицию, – строго сказал он, – то труп пролежит в кустах как минимум неделю! И заво… будет плохо пахнуть.
Виктория постепенно приходила в себя.
– Все равно надо обыскать местность на предмет улик, – сказала она.
– Мы обязательно сделаем это, только позже, – ответил завхоз, начиная терять терпение.
Он махнул рукой, ухватил тяжелое тело и потащил его к крыльцу. Сушко схватилась наконец за ноги тела и попыталась было нести его вместе с завхозом, но ее сразил очередной приступ рыданий.
– Ладно, я сам, – проворчал Иванов, услышав ее горестные всхлипы. – Кстати, нам надо срочно найти Курочкина. Может быть, он тоже убит.
И Василий Борисович посмотрел направо и налево. Виктории с новой силой захотелось, чтобы Бадмаев как можно быстрее вернулся на станцию.
«А если он будет в компании с двумя сотрудниками ФСБ, вооруженными до зубов, это еще лучше, – подумала девушка, которая все острее ощущала необходимость в защите и поддержке. – Но где же Курочкин?»
Завхоз волочил мертвое тело, которое еще недавно было полным жизни. Впрочем, орнитолога многие не любили. Несмотря на свою невероятную, нечеловеческую мужскую красоту, Шварц страдал от скрытой самовлюбленности, иногда бывал заносчив и считал, что никто не способен понять движения его мятущейся души. Иванов тащил погибшего под проливным дождем, скользя по мокрой траве и размокшей почве, тонким слоем покрывавшей скалу из известняка. Кое-где в траве встречались камни и уступы, оставшиеся здесь еще с тех времен, когда на вершине вместо биостанции стояла древняя и могучая крепость.
В полном молчании траурная процессия дошла до крыльца, девушка распахнула дверь, и завхоз занес мокрое безжизненное тело, завернутое в оранжевый плащ, в прихожую.
– Что случилось? Где вы были? Почему не накрыт обед? – требовательно спросила Анастасия Геннадиевна, выступая вперед.
Иванов и Сушко молчали, тяжело дыша. Директор, сохраняя царственную осанку, сделала несколько шагов, остановилась и присмотрелась.
– Батюшки-светы, – прошептала она, – что это?!
– Это труп Валерия Шварца, – ответил Василий Борисович. – Он умер.
Колбасова попятилась, зажимая рот рукой, чтобы не закричать. Затем, пересилив себя, Анастасия Геннадиевна подошла и откинула капюшон, закрывавший лицо.
– А-а-а-а-а! – закричала она.
А потом упала на пол, потеряв сознание.
– Ай! Больно! – взвизгнула Ева, лежа на сосновых иголках и не находя в себе сил встать. Падающая пелена дождя жалила ее ничем не прикрытую кожу. Ветер выл и гудел. Ершова пошевелилась. Замерзшая прямо на теле тонкая корка льда с хрустом сломалась.
– А ведь я человек южных кровей и люблю тепло, – проворчала девушка, пытаясь отчаянным усилием принять вертикальное положение. – Мой папа – ливанец.
По дороге лился широкий поток ледяной воды. Ева едва удержалась на ногах, схватившись за бесценные сосновые ветки, пытавшиеся уплыть от нее.
«Как там Володя?» – с ужасом подумала Ершова.
Мысль о женихе придала ей сил. Девушка схватила по ветке в каждую руку и поволокла их в ту сторону, где остался полковник. Холодная вода бушевала вокруг ее ног, вздымаясь белой пеной.
– Быстрее! Быстрее! – подбадривала себя Ева, чувствуя, что от переохлаждения ее сердце начинает работать с перебоями. – Только не останавливаться, а то я замерзну!
Когда она думала о Рязанцеве, который не имел возможности согреваться движением, внутри у нее все сжималось от ужаса. Ершова упала на колени, выпустив из рук ветви, но вскочила снова. От холода ее тело почти перестало чувствовать боль, словно став похожим на панцирь.
Она увидела лежащего Рязанцева издалека и прибавила ходу. Он наполовину погрузился в воду, но пытался ползти против потока воды, который сносил его в сторону небольшого озера, образованного запрудой. Уровень воды постоянно повышался.
– Володя! Володя! Я иду! – закричала Ева посиневшими губами.
Шум потока, дождя и свист ветра перекрывали ее голос. Полковник не видел невесту. Он продолжал ползти вперед. Шатаясь от усталости, девушка подошла к нему, упала на колени и обняла за шею. Полковник, который провел много времени в воде, температура которой была ненамного выше нуля, совсем замерз.
– Привет, – сказал он. – Я тут извелся один, думал, с тобой что-то случилось.
– Пустяки, все нормально, – ответила ему Ершова, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро.
На лоб полковника упали две горячие слезинки.
– А где твоя одежда? – удивился Владимир Евгеньевич, бросив взгляд на невесту, на которой были только трусы.
– Я позже расскажу, – сказала Ева.
