сердце. В иллюминатор он видел кусок взлетно-посадочной полосы, белый самолет авиакомпании «Сибирь», трап на колесиках, тележку, подвозившую к лайнеру еду и воду, а также снующих туда-сюда сотрудников аэропорта, всех как один занятых срочными делами.
Бз-з-з-з-зынь! Бз-з-з-з-зынь!
У аспиранта зазвонил телефон. Он схватился за трубку, как утопающий за соломинку.
– Это она, она звонит! – сипло воскликнул Бубнов. – Але! – крикнул он в трубку.
От волнения его голос сорвался на фальцет. Услышав звонок, к Дмитрию бросилась хорошенькая стюардесса, одетая в форменный костюм.
– Пожалуйста, выключите телефон, – строго сказала она, – на борту запрещено пользоваться сотовой связью. Это может нарушить работу навигационных приборов.
Но аспирант не слушал стюардессу. Он вскочил и ринулся вон из самолета, толкая входящих пассажиров.
– Бубнов, назад! – страшно заорал профессор, оторвавшись от размышлений об бариониксе.
– Дмитрий, вернитесь! – воскликнула Марьяна, провожая глазами убегавшего аспиранта.
Через несколько минут, в ходе которых он прорывался через толпу возмущенных пассажиров, груженных чемоданами, Бубнов выскочил из самолета.
– Привет. Я лечу в Вену, – сказал аспирант, глубоко дыша после быстрого бега, – то есть я собираюсь лететь в Вену, но если ты скажешь мне, чтобы я вернулся, я приеду! Меня, конечно, после этого из аспирантуры уволят, но я найду работу, и мы сможем снять ква…
– Куда-куда ты летишь? – не поняла девушка, полностью проигнорировав его пассаж о перспективах совместной жизни. – В Вену? Это в Болгарии?
– В Болгарии Варна, моя лапочка, – уточнил Бубнов, голос которого приобрел мягкие сюсюкающие интонации, – а Вена – в Австрии. Впрочем, если ты хочешь, чтобы Вена оказалась в Болгарии…
– Это не важно, – оборвала его красавица, – я звоню тебе не поэтому.
– А почему? – спросил аспирант.
– Потому что я ухожу к Пете! – объявила красотка. – Навсегда! У него больше денег и толще бицепсы. Вот. Удачного полета!
И она отключила связь.
Несколько секунд Дмитрий стоял, не в силах перевести дух. В легких, казалось, лежали большие камни, не дававшие ему вздохнуть. Он тупо смотрел на телефон, но ничего не видел. В его сердце, еще недавно терзавшемся то надеждой, то ревностью, теперь была голая безжизненная пустыня. Глаза аспиранта потухли после слов любимой девушки, а руки опустились. Ему больше ничего не хотелось.
– Вы летите? – спросил за спиной мужской голос.
– Да, – кивнул Бубнов, – да, я лечу.
Ему очень хотелось сейчас умереть.
«Может, меня сожрет злой барионикс? – с дикой надеждой подумал он. – Если нужен будет доброволец, то я готов».
Еле-еле волоча ноги, сунув телефон в карман, Дмитрий поплелся обратно, в салон первого класса.
Виктория, Анастасия Геннадиевна и Иванов стояли и в немом ужасе смотрели на то место, где еще совсем недавно лежало яйцо.
– Кто это сделал? – прохрипела директор. – Кто оказался вором?
– И вором, и убийцей, – поправил ее завхоз.
Сушко сняла очки, потерла ладонями глаза и снова натянула очки на нос. В голове у нее царили полный ужас и сумбур.
– Вероятнее всего, Курочкин похитил яйцо и убил Шварца, который пытался его остановить, – предположил завхоз. – Эта версия объясняет, почему Валерий вышел на улицу в такую погоду. Он увидел улепетывавшего энтомолога и пытался его остановить!
– Нет, – покачала головой Виктория, – этого не может быть. Валерий выходил на улицу при мне. Он просто сказал, что хочет посмотреть, как там, и подышать воздухом. А потом добавил, что скоро придет в столовую. Шварц ни за кем не гнался, это точно!
Колбасова прижала ладони к щекам, по которым текли слезы.
– Я не понимаю, зачем Курочкину яйцо, – сказала она, – просто не понимаю! К тому же как ученый он не может не понимать, что застудить барионикса очень легко. Если в такую погоду Курочкин вынесет яйцо на улицу и будет тащить его десять километров до шоссе, то динозавр не выживет и вся затея окажется лишенной смысла.
– Да, – сказал завхоз, – это правда. Но он мог построить себе убежище заранее. Кстати, – поднял он палец вверх, – с биостанции ушел еще один человек, Юрий Рашидович. Не мог ли он прихватить яйцо с собой? В суматохе, связанной с гибелью несчастного орнитолога, мы за яйцом не следили.
– Нет, – покачала головой Колбасова, – я все время сидела возле барионикса и отошла только тогда, когда вы принесли тело погибшего Шварца. Яйцо было похищено уже после этого.
Повисла напряженная тишина.
– Я думаю, что надо все это срочно сообщить милиции, – сказала директор, которую била крупная дрожь, – я сейчас поднимусь наверх и свяжусь с правоохранительными органами.
– Анастасия Геннадиевна, – сказал Иванов, прислушиваясь, – не ходите по зданию в одиночку. То же касается и вас, Виктория. Непонятно, что тут происходит, но мы все должны держаться вместе.
– Я думаю, что нам ничто больше не угрожает, – сказала Колбасова, – после того, как яйцо пропало, у нас не осталось ничего ценного.
– Согласен, – кивнул Василий Борисович, – и, тем не менее, мне как-то тревожно.
– Я пойду наверх с вами, Анастасия Геннадиевна, – сказала Сушко, – и возьму с собой нож.
– Лучше что-нибудь тяжелое, – сказал завхоз. – Если что, зовите меня на помощь.
Он явно колебался.
– Я тоже пойду с вами, – наконец сказал Иванов, – вы, женщины, совершенно беззащитны.
Втроем они поднялись по темной деревянной лестнице. Справа и слева на стенах висели портреты великих биологов прошлого. Они прошли по коридору и оказались в кабинете Колбасовой, где располагался компьютер и терминал спутниковой связи.
– Запритесь изнутри, – сказал Василий Борисович, – а пока вы налаживаете связь и передаете информацию, я схожу на улицу и посмотрю, не обронил ли убийца каких-нибудь улик.
– Например, каких? – не поняла Анастасия Геннадиевна.
– Ну, зажигалку, носовой платок, пуговицу или еще что-то такое… Или, может, он наследил. Если так, то надо искать отпечатки подошв, потому что их очень скоро смоет ливень, если уже не смыл. На влажной почве должны были остаться отметины от обуви!
– Вы начитались детективов, Василий Борисович, – сказала Виктория, садясь на диван, стоявший в кабинете у стены.
Чувствовала себя девушка плохо.
– Не читал в жизни ни одного детектива, – пожал плечами завхоз.
Проверив, на месте ли кухонный тесак, висевший у него на боку, Иванов вышел. Некоторое время его шаги были слышны на лестнице, а потом затихли.
– Я думаю, что действительно лучше закрыть двери, – сказала Анастасия Геннадиевна.
Они заперли двери на ключ и на засов, после чего Колбасова позвонила в УВД города Сочи и сообщила об убийстве ученого, а также о пропаже еще одного члена биостанции.
– А еще у нас пропало яйцо, – сказала в трубку Анастасия Геннадиевна.
– Мы сейчас свяжемся с ФСБ по этому поводу, – пообещал лейтенант, – наряд милиции прибудет к вам, как только появится возможность. В такую погоду мы не можем отправить к вам даже вертолет.
– Я понимаю. До свидания, – сказала Анастасия Геннадиевна и отключила связь.
Они сидели в кабинете и ждали, когда к ним вернется завхоз. Выходить из комнаты женщинам не хотелось. Но, как назло, Иванов все не приходил.
Вход в пещеру был узким и располагался на склоне белой горы, внешне похожей на меловую. Поднявшись вверх, Ева и Бадмаев аккуратно втащили в темное нутро пещеры полковника.
– Ветки тоже возьмем, – сказал ботаник, – когда буря утихнет, надо будет идти дальше, а они тем
