– Хороший секс – это такой секс, после которого выходят покурить на балкон даже соседи, – процитировала Марина анекдот.
Розововласка присела рядом с Мариной.
– А это настоящие бриллианты? – спросила она, глядя на сережки в ушах Марины.
Он нее пахло вином, юностью и мылом.
– Да, – сказала Марина, – я бы тебе их подарила, но, боюсь, у тебя их оторвут вместе с ушами. Я тебе что-нибудь попроще куплю. Только про сестру расскажите. Что-нибудь интересное.
– А мне тоже что-нибудь купите? – пристроилась рядом вторая девушка. – Подарите что-нибудь? Красивое.
Марине вдруг – впервые в жизни – захотелось родить дочку.
– А не облезешь? – спросила Марина.
Девочки захохотали.
– Да, они сначала громко занимались сексом, типа там: «Ах, поцелуй меня туда… да-да-да!», потом…
– Потом было «поцелуй меня в живот, ниже, еще ниже… вот так вот, вот, вот, во-о-о-от», – снова сунулся было в дверной проем мальчишка со своими комментариями, но девочки его выгнали.
– Но самое смешное, когда она начинала спрашивать его «ты меня любишь? ты на мне женишься? а когда?», – сказала девушка, теребя фиолетовые бусы.
– Ага, – сказала Марина.
– Она на нем совсем помешалась, – поддакнула розововласка. – Вообще всякую гордость потеряла. Рыдала, бывало.
– Точно, – поддержала ее подруга, – помнишь, она плакала и кричала «за что, за что мне это?»
– Она просто влюбилась. Бывает. Помнишь, ты в прошлом году…
Девчонка перестала теребить бусы и отвесила розововласке легкий подзатыльник.
– Не надо про прошлый год, – с угрозой сказала она.
– О’кей. Ты просто, как и соседка, совсем гордость потеряла. До полного идиотизма. А я тебе говорила, помнишь?
У Марины зазвонил телефон. Это был Олег Олегович, но Марина не подняла трубку, нажав сброс.
– Вы его видели? – спросила Марина девочек. – Любовника моей сестры?
– Сталкивались пару раз, но у нас на лестнице нет лампочки.
Марина скрипнула зубами.
– Обычный такой вроде, – сказала розововласка. – Я только помню полосатую куртку с капюшоном, смешную такую, как у зебры.
– Куртку и я запомнила. Он все время в ней ходил. Точно, яркие такие бело-черные полоски. Еще вроде и светоотражающие. Светились прямо.
Марина закрыла глаза. Надо же. Яркая и смешная куртка. Все, разумеется, смотрели на куртку. Ну и лампочки он, конечно, всегда выкручивал, умник эдакий.
– А на лицо я и не смотрела ни разу. К тому же темно все время у нас, – сказала девушка в фиолетовых бусах.
– Ну хоть возраст его скажите. Фигуру опишите. Обувь, сумку. Хоть что-то!
– А она правда с ним сбежала? – спросила розововласка. – Что-то я сомневаюсь.
В кухне повисла тишина.
– Уж очень она его доставала, – сказала девочка с бусами. – Вряд ли он согласился на совместную жизнь. Он, по-моему, не знал, как от нее отделаться. Мне даже кажется, что он ей деньги давал, но она, собственно, не денег хотела, а чтобы он все время с ней был.
– Поговорите с Кариной, – подсказала розововласка, задирая вздернутый носик еще выше, – она живет в соседнем доме в квартире сто семь. Карина работает на кассе в «Макдоналдсе», я несколько раз видела, как они с вашей сестрой разговаривают.
Это было уже что-то.
Марина вышла во двор дома и вдруг снова, как несколько дней назад, ощутила взгляд. Она остановилась. Ощущение усиливалось. Марине захотелось спрятаться назад в подъезд. Она оглядела двор, серое небо с низкими облаками, черные мартовские деревья, на которых пока не висело ни одного листочка.
Людей во дворе не было, зато полно машин. Наблюдатель мог скрываться либо в машине, либо смотреть из окна. Марина осмотрела машины. Старый «Форд», «копейка», «Сузуки Джимни»… Наглухо тонированной была только черная «Вольво».
Не таясь и с преувеличенным спокойствием, Марина пошла через двор, прислушиваясь к ощущениям. И через несколько метров поняла, что ей не страшно. Да, на нее смотрят, за ней следят, но ей не страшно.
Марина нащупала под подкладкой куртки пистолет.
«Ну, покажись, – подумала она, – высуни морду. Я хочу посмотреть тебе в глаза, гадина».
Но гадина, кто бы она ни была, морду показывать не собиралась. Марина добралась до сто седьмой квартиры соседнего дома и долго звонила, но дверь никто не открывал.
Аромат магазина специй манил.
«Имбирь, – потянула носом Марина. – И еще гвоздика».
Она повернула налево и вошла в магазин.
– Апчхи!
– Будьте здоровы, – вежливо сказал симпатичный продавец.
Марина мельком оценила его фигуру.
– Могу я вам чем-нибудь помо…
– Апчхи!!
– Будьте здоровы.
Марина потерла нос. Там чесалось и щекотало.
– Имбирь, – сказала она.
– О, с удовольствием, – расплылся в улыбке продавец.
– Апчхи!!
От чиха у Марины потемнело в глазах, и она выронила ключи от машины с хорошеньким платиновым брелоком, покрытым мелкими топазами.
– Сейчас, – сказал продавец и полез куда-то под прилавок.
– Они где-то там… апчхи!!!
Над открытой баночкой с перцем взметнулся небольшой атомный взрыв. Через секунду прилавок и кассовый аппарат оказались покрытыми тонким серым слоем.
– Вот они, нашел, – сдавленно сказал продавец. – Апчхи!
– Будьте здоровы, – сказала Марина.
– Апчхи! Апчхи!
Теперь они чихали синхронно. Перец летал по бутику, носы покраснели.
– Вы знаете, что, по последним сведениям ученых, чихание – это признак сексуального возбуждения? – спросил продавец.
– Нет, не знаю, – ответила Марина, пытаясь отдышаться. – Я что-то ничего не чувствую.
– А я чувствую, – не согласился молодой человек.
– А я нет, – настаивала Марина. – Апчхи!
Он отдал ей ключи, на секунду коснувшись ее пальцев. В этот момент в отдел вошла хорошенькая юная девушка, и продавец смерил ее оценивающим взглядом. В его глазах загорался новый интерес. На Марину он больше не смотрел.
«Пикаперы среди нас», – подумала Марина, и ей почему-то стало грустно и обидно за вновь вошедшую, которая вполне могла принять происходящее за чистую монету.
Марина чуть было не поставила на газовую плиту электрический чайник, но вовремя спохватилась.
Ни от Виталика, ни от Лены никаких вестей. Они словно в воду канули. Марина села на свой диванчик,
