которого означает невыполнение всего промышленного плана завода».[345]
Киевский завод «Большевик»: «14.IX завод получил указание перейти на выполнение выпуска снарядов по плану М [обилизационный] П [лан]-1 с расчетом выпуска в 4 квартале 1939 г. 120 000корпусов снарядов, сохранив 40 % выпуска общей химической аппаратуры».[346]
Снова столица Украины: «…Завод «Красный экскаватор» с 16.IX перешел на выполнение спецзаказов по М[обилизационному] п[лану]-1, имея задание до конца года изготовить 92 000 корпусов 122 м/м снарядов из сталистого чугуна и 69 000 корпусов авиабомб».[347]
Константиновский завод «Автостекло № 25», изготавливавший для РККА отражатели и стекло разных размеров: «17 сентября сего года завод получил мобилизационное задание, в котором определены контрольные цифры и номенклатура продукции. Эта номенклатура предусматривает выпуск 104 позиций, в основном стекло разных размеров».[348]
В сентябре 1939 г. заместитель наркома внутренних дел УССР М. Горлинский дал запрос начальнику запорожского областного управления НКВД Горбаню «проверить и к 25 сентября донести специальной докладной запиской о состоянии мобзапасов и готовности к выполнению мобилизационной программы» ряда важнейших военных заводов: «В записке отразите, какую номенклатуру продукции и [какое] ее количество выпускает завод сейчас, какую и сколько должен изготовить в мобилизационный период, как к ней подготовлен, сколько фактически он может выпустить по мобноменклатуре […] То же самое изложить по мобзапасам и рабочей силе». При этом, на случай неудач, не забывался поиск «конкретного виновника срыва подготовки завода к выполнению мобзадания».[349]
А к таковым подключалось все больше и больше предприятий. Не остался в стороне и завод № 60 в Ворошиловграде, производивший биметаллические ленты для гильз и пуль, а также порох и капсюли: «В соответствии с указаниями наркомата вооружения завод с 1 октября сего [1939] года приступил к выполнению мобилизационной программы».[350]
Чем ближе была дата нападения, тем больше внимания уделялось контролю над стратегически важными объектами ВПК. Этому была посвящена директива наркома ГБ УССР начальникам УНКВД «об усилении оперативной работы» на предприятиях ВПК, датированная 23 марта 1941 г.: «Некоторые начальники УНКГБ УССР, по-видимому, недопонимают всей серьезности задач, стоящих перед органами государственной безопасности в деле обеспечения четкой агентурно-оперативной работы по обслуживанию оборонных и других важнейших предприятий и транспорта.
Такое положение в дальнейшем считаю нетерпимым.
ПРЕДЛАГАЮ:
Всю работу по агентурно-оперативному обслуживанию оборонных и важнейших заводов промышленности и транспорта вести в соответствии с приказом НКГБ СССР № 0015 от 5 марта 1941 г. по выявлению на этих объектах шпионских, диверсионно-вредительских, террористических организаций, групп и элементов, а также иных к[онтр] революционных] формирований.
Все оперативные учеты по оборонным, промышленным и транспортным объектам сосредоточить во вновь организованных в КРО УНКГБ промышленно-транспортных отделениях […] Систематически информировать 2-е Управление НКГБ УССР по всем имеющимся оперативным учетам и ходе их разработки».[351] Конкретных виновников предлагалось привлекать к уголовной ответственности.
Не миновала ответственность и сам аппарат НКВД. В частности, раздражение исполняющего обязанности наркома внутренних дел УССР М. Горлинского вызвали проволочки в «разработке оперативно- чекистских мероприятий на период военного времени и ведения мобилизационного делопроизводства». Это вылилось в приказ № 3 от 4 января 1940 г., где был перечислен целый ряд недочетов в нескольких регионах Украины: «Вышепреведенные факты говорят о том, что начальники управлений НКВД указанных областей не уделяют должного внимания столь важному вопросу, как обеспечение мобилизационной готовности наших органов на военное время». Давался и ряд конкретных указаний по исправлению ошибок, в частности следующее: «Всем начальникам УНКВД лично, никому не передоверяя, проверить состояние моб [илизационной] работы в отделах УНКВД в соответствии с приказами НКВД СССР № № 001 122, 001 143 и 00 559, о результатах проверки и принятых мерах доложить личными докладами и записками к 23/1– 1940 г.».[352]
То, что страна уже фактически жила в режиме военного времени, демонстрировал последовавший в середине января 1940 г. приказ наркомата ВД УССР о запрете перевода на другую «работу» оперативного состава, который обслуживал военные заводы.[353] Перемещение «особистов», тянувших лямку в «ящиках», позволялось лишь с санкции 2-го отдела экономического управления НКВД УССР.
Часть документов сборника составляют материалы, касающиеся «сотрудничества» НКВД и Красной армии или как минимум контроля первого над вторым.
Присутствовала и «обратная связь». Столкнувшись с плохой подготовкой «предполья» будущего ТВД в 1939 г., руководство КОВО завалило Наркомат обороны, а также хозяйственные и партийные инстанции заявками на железнодорожное строительство и улучшение инфраструктуры. Когда же, с точки зрения военных, предпринятые меры оказались недостаточными, руководство КОВО обратилось через своих особистов к начальнику НКВД УССР Ивану Серову. Челобитная заканчивалась прошением поставить все выдвинутые вопросы «в соответствующих наркоматах и управлениях».
Цитируем документ с первой строки: «Театр военных действий в западном направлении к настоящему моменту подготовлен крайне неудовлетворительно, что может привести на случай серьезной войны к большим человеческим жертвам и затруднит выполнение операций. 1. В железнодорожном отношении.
Общая пропускная способность всех железных дорог к западу от бывшей границы достигает около 90 поездов в сутки […] Такая пропускная способность железных дорог совершенно не обеспечивает ведение операций в западном направлении, что подтверждается расчетами, зимними перевозками и неоднократно проводимыми оперативными играми […]
Наиболее узкими местами в железнодорожной сети КОВО являются:
А) Полоса вдоль бывшей границы с Польшей. Железнодорожная сеть в этой полосе строилась больше, если не исключительно, к действиям оборонительного характера…
Б) Следующим узким местом является полоса к Западу от линии Сарны, Ровно, Здолбунов, Тарнополь (то есть прямо перед границей с Германией. — А. Г.)».
Далее предлагалось предпринять несколько мер по исправлению ситуации, что должно было привести к общему успеху: «При условии развития пропускной способности до 180 пар поездов мы сможем подвезти 2–2 с половиной дивизии в сутки, а при развитии пропускной способности до 252 пар поездов сможем подвезти 3–3 с половиной дивизии в сутки. Это необходимо еще и потому, что сосредоточение войск нужно будет произвести в минимально короткие сроки и раньше противника. Тогда мы сразу выигрываем во времени и добиваемся превосходства сил над противником, что является одним из важнейших условий в выигрывании операции».[354]
Однако далеко не всегда «сотрудничество» НКВД и РККА было «взаимовыгодным» с точки зрения рядовых сотрудников обеих силовых структур. Повседневность представляла собой слежку за армией, которая в 1939–1941 гг. стремительно разрасталась.
В момент окончания советско-финляндской войны, 12 марта 1940 г. нарком ВД УССР И. Серов издал директиву об улучшении проверки возвращающихся в строй командиров: «В настоящее время военными советами округов проводится работа по восстановлению в кадрах РККА большого количества командного и начальствующего состава запаса». Поскольку целью чекистов было не допустить проникновения в Красную армию нелояльных командиров, то начальникам УНКВД областей Украины предлагалось провести ряд мероприятий по усилению и улучшению контроля. Но «благие намерения» обернулись противоречивыми установками по их реализации: «5. К решению вопроса о возможности допуска в РККА каждого командира или политработника подходить строго индивидуально. Имеющиеся компрометирующие материалы тщательно перепроверить и только при подтверждении их решать вопрос о том или ином командире. 6. Запросы военкоматов о возможности зачисления в кадры РККА комначсостава запаса выполнять в трехдневный срок».[355]
