образом, мне предстояло провести вечеринку дважды. В это утро в замке все ждали только меня, как официального ответственного координатора мероприятия, и, по совместительству, основного выгребающего за промахи.
Не успела я проснуться, как мне позвонила Бриджит Нево и просила поторопиться, так как, все были уже на месте. Она старалась держаться, но в ее голосе слышалось очень сильное напряжение. На протяжении нашего короткого и заочного знакомства с Бриджит Нево, мне эта женщина казалось железной леди. Я даже дала ей прозвище — 'Бриджит Тэтчер'. Но сегодня металлическая леди растеряла свои военные доспехи невозмутимости, оголив передо мной свою сущность ответственной служащей и слабой женщины, подверженной нервным вспышкам, как любой смертный. Кажется, нам обеим предстояла та еще нервотрепка. В первую очередь, конечно же, мне. Невольно в памяти всплыли воспоминания о нервном напряжении, которое мне доводилось переживать во время университетских экзаменов, так как, хотела ответить только на пять баллов, компромиссы были не для меня.
Я подошла к умывальнику, открыла воду и сбрызнула лицо холодной водой. От вчерашней моей красоты не осталось и следа. Лицо отекло, под глазами пролегли тени, придав моему облику совершенно уставший и болезненный вид. Мои руки дрожали, во рту ощущалась ужасающая сухость, казалось, вот-вот, песок посыплется на дорогой ковер, моего роскошного номера.
Я присела на желтую шелковую кушетку, которая вчера так меня восхитила, поджала под себя ноги и обняла себя за плечи, ощутив сильный озноб. При всей моей врожденной мнительности и склонности к депрессиям, такого состояния у меня давно не было. Я остро страдала из-за того, что Вадим ушел, не попрощавшись, из-за того, что меня до холодного озноба пугали надвигающиеся события, которым были посвящены последние три недели моей жизни. Еще я вспомнила, как холодно и безразлично поговорила с Витей, и что я одна в целом мире. Меня накрыло ужасающее, всепоглощающее, жестокое одиночество, от которого, казалось, заболело все тело и зашумело в ушах.
Взглянув в зеркало во второй раз, я расплакалась. Набрав льда в ведерко из мини-бара, я обложила им все лицо, прикрыв глаза. Веки заныли от соприкосновения с холодными кусочками замерзшей воды, от чего я съежилась и со всей неотвратимой ясностью осознала, что в мою жизнь надвигается катастрофа, которую я не могу, не хочу и не знаю, как предотвратить.
Пролежав на кровати двадцать минут, и дождавшись пока лед полностью не растает на моем лице и подушка пропитается талой водой, я промокнула кожу полотенцем и почувствовала себя немного лучше — отек уверенно спадал. Мой фасад медленно приобретал привычные очертания, только не мое душевное состояние, которое, по-прежнему, оставалось далеким от уравновешенного.
Я отлично знала, что мне поможет избавиться от убийственного настроения. Порывшись в маленькой черной сумочке, которую я приобрела вчера вместе с платьями, я отыскала пакетик с белым порошком и стеклянную трубочку, которая раскололась на две части. Пришлось воспользоваться более длинным осколком. Я случайно порезала ноздрю, и тоненькая струйка крови потекла по губам и подбородку на мой белый гипюровый бюстгальтер. Я сосредоточенно смотрела, как на моей правой груди образовывается и быстро растет пятнышко крови, но меня это не расстраивало. По телу растекалась легкость, и я расслабилась, почувствовав облегчение.
Просидев на кушетке еще двадцать минут, внимательно рассматривая рисунок на ковре, я встала и подошла к зеркалу. Мое лицо было в норме. Настроение значительно улучшилось, страхи отступили, и я ощутила уверенность, которая, казалось, покинула меня навсегда.
Надев черные облегающие джинсы Lee Cooper, зауженные к низу, удлиненный синий топ с глубоким вырезом и вчерашние красные лодочки на шпильках, я сделала макияж, надела бижутерию и расчесала сильно запутанные волосы. На мытье и сушку головы времени не оставалось.
На консоли в прихожей, лежал сверток в элегантной синей упаковке от Cartier. Надо же — пронеслось в моей голове — а я совсем про них забыла. Хорошо, что они такие обязательные эти мировые бренды, продающие товары по астрономическим ценам.
Я не стала разворачивать тщательно упакованные ювелирные украшения. Небрежно бросив сверток в пакеты с платьями для вечеринки, я вышла из номера, села в серый Мерседес, принадлежащий 'Celebrity time' в Париже и дала указания водителю, ехать в Амбуаз. Меня снова накрывало депрессивное состояние, на душе становилось скверно. Недавно я бросила курить, но сейчас попросила водителя остановиться возле киоска по продаже газет и сигарет, где старая толстая француженка, окинув меня недоброжелательным взглядом, продала мне пачку Житан и французский Cosmopolitan. Путь мне предстоял довольно долгий, журнал мог пригодиться. Хотя, читать не хотелось, глаза болели и слезились. Не знаю, зачем я купила этот дурацкий журнал.
Погода стояла чудесная, только мне было плевать не нее, как, впрочем и на Париж, который был все так же прекрасен, только уже не вызывал вчерашнего собачьего восторга.
Я сняла с журнала целлофан, и, не вчитываясь во французский текст, машинально пролистала его, фокусируя внимание только на названиях статей и рекламных полосах. Затем, надела солнцезащитные очки и закурила. На вкус сигареты оказались непривычно горькими. Сделав несколько затяжек, я приоткрыла окно и выбросила недокуренную сигарету. Невыносимо тянуло вдохнуть еще порошка, но присутствие водителя смущало, да и чувство здравого смысла периодически навеивало слоганы для анти наркотической социальной кампании, которые я когда-то придумывала.
Мы уже выехали в пригород Парижа. За окном пробегали чудесные пейзажи французской провинции — кукольные домики, мельницы и упитанные коровки, жующие травку, на полотне зеленого луга, словно сошедшие с рекламного постера шоколада 'Milka'.
Я смотрела на все это великолепие через затемненные стекла солнцезащитных очков с безразличием приговоренного узника. Закуривая по сигарете каждые десять минут, я делала несколько затяжек и выбрасывала окурок в окно. Во мне снова росло напряжение и страх, от которых я не могла избавиться, не смотря на все мои попытки договориться с самой собой. Закинув голову на удобный подголовник, мне удалось не надолго задремать.
— Мадемуазель, проснитесь. Мы на месте. Замок Ле Люд — услышала я голос водителя, не успев стряхнуть остатки сна. Мы ехали по зеленой тенистой аллее, ведущей к замку. Вдалеке виднелся сам замок. Могучее белокаменное строение, в стиле рококо.
На территории парка, непосредственно прилегающей к строению, были расположены шатры с накрытыми столами. Официанты ходили с подносами, актеры, переодетые в костюмы ангелов, сбились стайкой возле парадного входа в замок, так называемого, северного, и курили, ведя непринужденную беседу. Их беззаботность злила меня. В какой-то степени я им завидовала. Они влачили нищенское существование, но могли позволить себе вот так беззаботно трепаться прямо на работе.
Вообще, картина напоминала съемочную площадку в ожидании режиссера, то есть, меня. Максим стоял возле немолодого господина в дорогом смокинге. В мужчине я безошибочно узнала главного официанта, которому Макс давал какие-то наставления, сопровождая свою речь несвойственными ему эмоциональными жестами. По всему выходило, что Макс тоже нервничал.
Ко мне подошла очень красивая женщина, лет тридцати пяти, в стильном черном брючном костюме в тонюсенькую полоску. Ее сходство с известной французской актрисой — Кароль Буке, бросалось в глаза, стоило недолго посмотреть на обладательницу этой замечательной внешности. Темно-серые глаза, прямой нос, высокие брови, гладко зализанные волосы, собранные в элегантный пучок. Эта женщина была олицетворением Парижа, каким его видели фотографы, работающие на женские издания. Именно так: Бриджит Нево была воплощением Парижа, и всей французской культуры второй половины двадцатого века, чем моментально завоевала мое глубокое расположение и даже уважение.
Мне стало как-то не по себе от мысли, что мой французский язык может показаться несовершенным женщине, которая олицетворяла Францию. Я неловко улыбнулась и протянула руку для дружественного пожатия. Бриджит тоже улыбнулась и назвала свое имя. Только сейчас я поняла, что самостоятельно догадалась, кто она, еще до того, как она представилась. Она, наспех стала посвящать меня во все новости, происходящие на месте событий, как будто, мы прервали нашу предыдущую беседу пять минут назад:
— Ну, вот и Вы, наконец-то! Здесь настоящий дурдом. Одна из актрис сломала ногу во время репетиции, ее пришлось заменить, теперь нужно репетировать заново. Я проследила за готовностью актерского коллектива, вроде все нормально. Что касается музыкантов, оказывается, прислали не тот
