перестало задевать. Я продолжала машинально улыбаться каждому гостю, перестав обращать внимание, на лица и поведение. Совершенно неожиданно со мной заговорила девушка с высоким мелодичным, почти детским голосом. Она сильно картавила, не так, как обычные французы, в силу особенностей произношения — гораздо сильнее.
— Мадемуазель, на Вас платье, в котором я фотографировалась для обложки апрельского Vouge.
Я обернулась и увидела красивую и очень молодую брюнетку. На вид, ей было не более восемнадцати лет. Конечно же, это какая-то модель, сопровождающая кого-то из гостей. Моделей здесь собралось больше, чем на неделе моды в Москве, событии, которое я когда-то сопровождала в качестве одного из PR- менеджеров.
Девушка продолжала улыбаться, очень мило и непосредственно, словно пыталась компенсировать всю нелюбезность других гостей по отношению к моей скромной персоне.
— Не расстраивайтесь, дело не в Вас лично. Просто они все такие ужасные снобы и хамы. Вы показались мне такой грустной, поэтому я пришла с Вами поговорить и принесла шампанское. Я — Жаклин Ренуар. Это не псевдоним! — гордо добавила инженю.
С этими словами Жаклин передала мне в руки бокал ледяного шампанского. Я была искренне тронута таким душевным порывом совершенно незнакомого мне человека, и с благодарностью приняла выпивку. По сюжету Агаты Кристи, меня должны были отравить, но ничего подобного со мной не произошло, настолько не значительным персонажем я была в этом сюжете.
— Большое спасибо. У меня во рту страшно пересохло, а отлучиться нет возможности.
Это была чистая правда. На протяжении последнего часа, я безуспешно вызванивала Максима, чтобы он принес мне хотя бы воды, но он, видимо решил, что и так слишком много сделал, и поэтому пребывал вне зоны моего видения и спутниковой досягаемости. Проще говоря, отключил телефон и затерялся в толпе гостей, повесив на меня всю ответственность за контроль хода вечеринки.
Жаклин улыбнулась.
— Я знаю, как это, когда тебя не замечают. Все эти высокомерные люди от кутюр, — сказала девушка, с ног до головы одетая в сплошной кутюр.
— Разве Вы сами не принадлежите к этому обществу? — спросила я, делая небольшой глоток превосходного 'Мадам Клико'.
Жаклин глубоко вздохнула и с пафосом закатила глаза. На встречу шел очередной гость, которому мне нужно было лучезарно улыбнуться. В очередной раз мои усилия оказались незамеченными.
— Фу, скотина! — Девушка с неприкрытой неприязнью проводила взглядом нового гостя.
— Вы его знаете? — поинтересовалась я.
— Да нет, не знаю. Просто за четыре года неуспешной работы моделью научилась читать по лицам. Мне только совсем недавно повезло. Последние четыре месяца я — новое лицо духов Dior mademoiselle. Теперь меня хотят заполучить все. А раньше моя жизнь была просто невыносимой. Мешали с грязью и трахали все, кому не лень.
Я опустила глаза. Излишняя откровенность новой знакомой начинала меня смущать. Мне, в отличие от нее, раньше в грязи бултыхаться не приходилось, во всяком случае, по принуждению. Я решила перевести разговор на другую тему:
— А с кем Вы пришли на день рождение месье Мозера?
Жаклин презрительно передернула плечиками, словно ее тела коснулась мокрая жаба или змея, и указала на толстого, лысеющего немолодого господина с красным лицом и малюсенькими свиными глазками.
— Я с Франком Маронье. Он Владелец канала France International и мой новый любовник. Тоже редкий ублюдок, как и все они.
Фраза 'новый любовник', прозвучавшая от девушки восемнадцати лет, произвела на меня неприятно гнетущее впечатление. Когда же у нее появился первый любовник? Я не понимала, что меня отвращает сильнее: его внешний вид и, по всему, гадкое содержание, или ее согласие на его внешний вид и его содержание. На ум сразу пришел анекдот на тему: как же нужно любить деньги! Но Жаклин была ко мне очень доброжелательна, и мне не хотелось думать о ней плохо.
Я прервала свои размышления о моральном облике симпатичной модели, иначе, рисковала забраться в дебри кодекса морали. Кто я, в конце концов, такая, чтобы кого-то осуждать? Если хорошо подумать, я ничем не лучше, чем она, только оправдания моим ошибкам найти труднее.
— Мне всегда казалось, что работа модели — это мечта каждой девушки. Ваша мечта сбылась, вы — лицо Dior. Это ведь дорого стоит, не правда ли?
Жаклин по-детски кивнула и потерла нос двумя пальцами. Девушка была еще ребенком: припухлые щеки, наивные рассуждения. Ей бы уйти с головой в учебу, а не шататься по тусовкам со старыми богатыми дядьками на ночь глядя. Хотя, каждому — свое.
Жаклин нервно обернулась и стала всматриваться в пеструю толпу, образовавшуюся из только что прибывших гостей.
— Ну ладно. Поболтала тут с тобой. Мне нужно идти, а то Франк мне скандал закатит, подумает, что я с кем-то уединилась в отдельном кабинете. Он так всегда и говорит — 'отдельный кабинет'.
Собственное предположение почему-то очень позабавило Жаклин, и она весело рассмеялась.
— Конечно. Еще увидимся, когда я закончу здесь с гостями, — с этими словами я попрощалась с Жаклин.
Поток гостей уменьшался. Постепенно все приглашенные собрались в помещении замка и саду. Теперь все эти яркие представители французского и зарубежного бомонда курсировали с бокалами спиртного по территории сада, замка или скапливались небольшими группами под шатрами, возле музыкантов. Кто-то из них даже дежурил возле столов в ожидании новых блюд. Оказывается, не только наши люди склонны изображать голодное Поволжье на дорогом приеме.
Я решила, что постою здесь еще минут пять, а затем пойду к гостям. Разыщу Бриджит, и мы выпьем с ней за наш обоюдный проект. Мадемуазель Нево весь вечер должна была находиться в поле зрения своего шефа, поэтому не смогла составить мне компанию на моем невеселом посту, за что заранее извинилась.
Я собралась уходить, но тут услышала знакомый голос у самого уха.
— Ты сегодня выглядишь по-королевски. Одевать тебя — настоящее удовольствие.
Я повернула голову и встретилась взглядом с Владом. Он смотрел на меня с вожделением и одновременно, с насмешкой. Мне снова стало не по себе, как это часто случалось в его присутствии.
— Привет — сказала я, не желая демонстрировать особого восторга, которого, я и в самом деле не испытывала.
— Ты молодец. Все организовано на моем привычном уровне. Я не думал, что ты и вправду так хороша в работе, когда приглашал тебя.
— Так зачем же ты меня позвал? Неужели тебе не с кем было проводить время? В мире полно женщин кроме меня.
Он начинал меня откровенно раздражать.
— Ты не мешаешь мне проводить время с другими женщинами, которых, как ты, правильно подметила, в мире очень много. Ты просто приятное дополнение к моей замечательной коллекции пестрых бабочек. Ты не строишь из себя недотрогу, знаешь свое место, и отлично справляешься со всеми поставленными задачами. Не девушка, а клад.
От услышанного текста меня чуть было не вырвало прямо на мое дорогое платье и его безупречный костюм. Такую откровенную демонстрацию пренебрежения я видела впервые. На меня навалилось ощущение полного бессилия и отчаяния, ведь я не могу ему нахамить или просто послать к чертям. Он — мой работодатель на ближайшие три года и путевка в новую жизнь.
Внезапно, все великолепие окружающей обстановки, которое оставалось таковым, не смотря ни на что, померкло. Я смотрела на разодетых людей и прекрасный замок, на весь праздник с музыкой и удивительно вкусной едой через призму унижения. Отравительное ощущение, хуже не придумаешь. Наверное, нечто подобное испытывают бедняки, заглядывающие через стекло в рестораны. Такое обилие еды, но это все не для тебя.
