– Ничего я не почувствовал! – горячо возразил Кеннит.
– Нет, что-то происходит, – непререкаемо заявил Уинтроу.
Молния успела приучить его к тому, что духовное единение с кораблем – это больно, страшно, опасно. Тем не менее эта связь оставалась прочней любого каната. И вот этот незримый канат дергался, словно на другом конце его творилось нечто невообразимое. Уинтроу хотел соприкоснуться с кораблем и понять, что же там такое. Однако страх пересиливал.
– Ничего я не чувствую, – с презрением повторил Кеннит. – У тебя; парень, воображение разыгралось!
– Кеннит! Кеннит! – долетело снаружи.
Это был долгий, пронизывающий зов, даже страшноватый в своей требовательности. Уинтроу ощутил, как зашевелились у него волосы.
Кеннит торопливо натянул свежий камзол и расправил воротник и рукава.
– Пожалуй, надо пойти посмотреть, что там происходит, – проговорил он небрежно, но от Уинтроу не укрылось, что спокойное безразличие было наигранным. – Похоже, бабская свара в коридоре расстроила- таки наш кораблик!
Уинтроу ничего не ответил – просто распахнул перед ним дверь, и пират торопливо покинул каюту. Шагая следом за ним мимо двери, за которой сидела Альтия, Уинтроу услышал изнутри какое-то бормотание. Остановившись, он приник ухом к двери. Несчастная разговаривала сама с собой. Очень тихо и до того быстро, что юноша не сумел разобрать ни единого внятного слова.
– Альтия? – окликнул он вполголоса и даже подергал дверь, но замок оказался заперт. Весьма надежный замок… Несколько мгновений он стоял в нерешительности, потом поспешил следом за Кеннитом.
Он почти добрался до выхода на палубу, когда в коридоре появилась Этта. Она шла, держась очень прямо, на ее лице не отражалось никаких чувств. Уинтроу заглянул ей в глаза и спросил:
– У тебя все в порядке?
– Да что у меня может быть в порядке, – тихо и бесстрастно отозвалась она. – Соркор уже выслал шлюпку. Пойду вещички соберу.
– Этта, я говорил с Кеннитом. Я просил его не отсылать тебя.
Она стояла неподвижно, и ему вдруг показалось, будто она пребывала где-то далеко-далеко. Ее голос действительно донесся словно из пустоты:
– Полагаю, ты хотел как лучше.
– Этта, надо тебе сказать ему, что у вас будет ребенок. Это может все изменить!
– Все изменить? – Она чуть не рассмеялась. – Да Кеннит уже все изменил, Уинтроу. Да так, что ни убавить, ни прибавить!
И она двинулась прочь. Уинтроу осмелился удержать ее, взяв за руку.
– Этта, прошу тебя. Скажи ему! – И он прикусил язык, чтобы ненароком не наговорить лишнего. Внутренне, однако, он нимало не сомневался: стоит только Кенниту узнать о ее беременности – и пират раздумает ее прогонять, раздумает увиваться за Альтией. Такое известие – да чтобы оставило мужчину равнодушным?!
Но Этта, ни дать ни взять подслушав мысли Уинтроу, лишь медленно покачала головой.
– Уинтроу, Уинтроу… Так ты ничего и не понял. Ты думаешь, отчего я чуть с ума не сошла? Оттого что беременна? Или оттого что она стукнула Кеннита и расквасила ему лоб?
Уинтроу беспомощно пожал плечами и ничего не сказал. Этта же придвинулась вплотную и шепнула ему в самое ухо:
– Я хотела убить ее. Я вообще не знаю что готова была над ней учинить, только бы она замолчала. Потому что она говорила правду. Такую правду, которой я не могла вынести! Твоя тетка ничуть не свихнулась, Уинтроу. Уж не в большей степени, чем любая женщина, которую изнасиловали. И она не бредила, а правду святую кричала.
– Ты-то откуда знаешь? – с трудом произнес Уинтроу. Губы у него отчего-то до такой степени запеклись, что он едва мог говорить.
Этта на миг прикрыла глаза.
– Есть та особая женская ярость, которую может пробудить только насилие, – сказала она. – Я посмотрела на Альтию Вестрит и с первого взгляда поняла, что к чему. Мне слишком часто доводилось видеть женщин в таком состоянии. Я и сама через это прошла.
Уинтроу невольно покосился на запертую дверь. Чувство предательства было слепящим и всеобъемлющим. Если догадка Этты была верна, это означало вселенский ужас. И Уинтроу уцепился за соломинку сомнения.
– Но почему тогда, – спросил он тихо, – ты не ополчилась на него вместе с ней?
Ее глаза заглянули ему в самую душу. «Ну и дурак же ты…» – внятно говорил ее взгляд.
– Я уже объясняла тебе, Уинтроу. Правда, которую я сегодня услышала, и так была безмерно горька. Но еще и жить с нею день за днем? Уволь. Кеннит был прав: лучше мне побыть некоторое время на «Мариетте».
– Некоторое время? – хмуро спросил Уинтроу. – Это до какого же срока?
Она повела плечом. Ее глаза снова заблестели от слез. Она прошептала, глядя в сторону:
– Быть может, она наскучит ему. Тогда он пожелает вернуть меня. – Отвернулась и хрипло добавила: – Пойду вещи сложу.
