В шутливом удивлении она склонила голову набок.
— Именно. Он спас положение. Не знаю, как старик сумел сюда добраться. Его фургон был весь в грязи, а лошади едва передвигали ноги. О, это было словно благословение небес — увидеть его груз: муку, сахар, бобы, горох, патоку, масло — все, чего нам так не хватало. Я почувствовала себя богатой, как королева, когда он постучал в мою дверь и сообщил: «Госпожа Эпини Кестер? Ваша семья прислала вам помощь!» Но не прошло и пяти минут, как все женщины города собрались у нашего дома, уставившись на еду. Кто-то из их ребятишек плакал и просил есть, а другие даже для этого слишком обессилели. И тогда вышел Спинк и отправил всех по домам за мисками и чашками, чтобы разделить все поровну, насколько это возможно. Не могу рассказать, как я ненавидела его в тот миг! Наша малышка исхудала — кожа да кости, а он раздает нашу еду! Но я понимала, что он прав. Как бы я смотрела им в глаза, если бы оставила всю эту еду себе, позволяя их детям голодать?
— Не говоря уже о том, что они могли напасть и попросту отобрать все, если бы вы не поделились сами.
— Невар, — вздохнула Эпини, — я не перестаю тебе удивляться! Как ты можешь думать о людях такие ужасные вещи? Как ты это выносишь?
— Полагаю, меня научила этому жизнь.
— Какое мрачное мировоззрение! Но ничего подобного не произошло. Мы поделились всем, что у нас было, а когда уже подумывали о том, чтобы варить суп из мешка из-под муки, прибыли фургоны с припасами.
— А что ты рассказала Дюрилу, пока он был здесь? — вдруг обеспокоился я. — Про меня, я имею в виду.
Она печально посмотрела на меня.
— Невар, а что, по-твоему, я могла ему рассказать? Как я должна была обойтись с этим добрым человеком, ради нас подвергшим себя опасности? Я рассказала ему правду.
Я потупился под ее осуждающим взглядом.
— С чего бы мне, по-твоему, поступать иначе? — укорила меня Эпини. — По его словам, он уже кое- что знал о том, что с тобой произошло, и был с тобой той ночью, когда ты встречался с Девара. Может, он и не слишком образованный человек, Невар, и выше сержанта ему не подняться, но ему хватает мудрости и здравого смысла. Ему было непросто выслушать мой рассказ. Но под конец он кивнул и понадеялся, что ты все еще жив и сможешь вернуться домой, чтобы хоть немного утешить отца. А потом добавил: «Даже если он не вернется, я никогда не стану плохо о нем думать. Я справился со своей работой так хорошо, как только мог, научил его всему, что знал о военной службе. И если он будет за это держаться, то не оступится слишком сильно».
— А ты рассказала ему о набеге на Геттис? — пришлось спросить мне. — Знает ли он о моем участии?
— Невар, я сама не вполне понимаю, что там происходило, поэтому едва ли могла ему что-то сказать. Я была настолько одурманена опием, что почти не помню ту ночь. Думаю, это и к лучшему. Ты сказал, что на самом деле это был не ты. Я тебе поверила. Почему я не должна тебе верить?
Я уставился на собственные ноги.
— Возможно, потому что прежде я обманывал тебя.
— Верно — легко признала Эпини. — И это до сих пор меня мучает. Но, думаю, нам пора забыть об этом, хотя бы сегодня. Ты пережил тяжелые времена, Невар, но теперь ты дома. Кажется, у тебя слишком долго не было ничего, кроме дурных известий и тяжелых времен. Что ж, позволь мне поделиться с тобой и хорошими новостями. — Она неожиданно широко заулыбалась. — Ты представляешь, как недавно переменилась судьба твоей семьи?
— Немного знаю. Поблизости от владений отца нашли золото.
— Да, но это еще далеко не все. Несколько дней назад я получила письмо от твоей сестры. Ты хотел бы прочесть его сам или мне просто пересказать его тебе?
— А ты прихватила его с собой?
Мне хотелось подержать бумагу, которой касалась моя сестра, увидеть слова, написанные ее рукой.
— Боюсь, я слишком для этого суетилась, когда пеленала Солину и выбегала! Если бы я немного подумала, что взяла бы с собой и письмо, и корзинку для пикника! Подождешь, пока мы наконец не приедем домой?
Она снова меня поддразнивала. Я с улыбкой покачал головой.
— Просто расскажи мне, как дела у Ярил.
— Ну, твоя сестра держится замечательно для столь юных лет. Она пишет, в тот день ее отцу стало плохо в кабинете. Когда она прибежала к нему, то сама едва не упала в обморок. Но, оседая на пол, она увидела, что ты стоишь над ней. Ты показал ей место и объяснил, что там был найден очень важный камень. Как только сержант Дюрил вернулся, она попросила его поехать вместе с ней. По ее словам, это было настоящее путешествие — им пришлось дважды останавливаться на ночлег! Но она нашла то самое место, а сержант узнал золотую руду. Уж не знаю, как ему удалось. Умница Ярил сообразила, что это место не принадлежит вашему отцу, и если она сообщит о нем другим, то вашей семье это на пользу не пойдет, только набегут алчные люди в надежде урвать кусок себе. И она ни слова никому не сказала, но тайно послала образцы породы королеве. В письме она предположила, что если земли принадлежат короне, то ей стоит знать об их ценности, пока какие-нибудь беспринципные люди не начали потихоньку добывать золото или монарх по неведению не даровал кому-то это место во владение. — Она усмехнулась. — Но ты никогда не угадаешь, кто доставил ее послание.
Я знал. Я говорил Ярил, что она может ему доверять.
— Сержант Дюрил, — уверенно ответил я.
— Нет, — довольно рассмеялась она. — Ничего подобного. Хотя сержант чудесный человек, и, если мне когда-нибудь понадобится надежный посыльный, наставник для сына или управляющий имением, я, несомненно, сочту его прекрасным выбором.
— Кто же тогда? — нетерпеливо спросил я.
Она подхватила дочь и слегка напоказ расцеловала ее.
— Колдер Стит, — объявила она. — Так-то. И что ты об этом думаешь?
— Боюсь, она сыграла как раз ему на руку, — мрачно ответил я, подобрав отвисшую челюсть.
— Ошибаешься, — чуть свысока сообщила Эпини. — Поскольку они сговорились о том, чтобы доставить образцы королеве втайне от Колдерова дяди.
— Что?
— Ярил увидела в этом возможность для них обоих построить собственное будущее — может, общее, а может, и нет. Они оба, пишет она, устали быть пешками в играх старших. Колдер вполне уверен, что хочет на ней жениться, но Ярил честно ему сказала, что сомневается и не желает выходить замуж в ближайшие годы. Однако они достаточно сдружились, чтобы сговориться. Они с Колдером изобразили грандиозный скандал с криками и битьем посуды! И, знаешь, судя по тому, как Ярил об этом пишет, ей это явно понравилось! Она упоминает, что расколотила достаточно старых фарфоровых чашек, чтобы отцу пришлось позволить ей купить новый сервиз.
— Звучит очень похоже на Ярил, — признал я с невольным восхищением.
Я помнил эти чашки. Ярил с детства ненавидела их цветочные узоры.
— Этого шума вполне хватило, чтобы твой отец наконец велел обоим Ститам покинуть его дом. И разумеется, они уехали обратно в Старый Тарес, и Колдер прихватил с собой камни. Ему было непросто доставить их ее величеству, но он справился. И знаешь, к чему это привело? За службу короне твоему отцу пожаловали еще один земельный надел, удвоивший его владения, а соседние земли получил сам Колдер Стит. До его совершеннолетия ими будет управлять его родной отец. Корона как бы вынудила его снова признать сына. Войдя в возраст, Колдер станет мелкопоместным дворянином, хотя и, увы, без титула.
— Очень за него рад, — сухо заметил я.
Новость об увеличении отцовских владений радовала, поскольку Ярил теперь стала более желанной невестой. Я понадеялся, что у нее появится выбор получше, чем Колдер Стит. А вот мысль о том, что владения Ститов будут граничить с Широкой Долиной, вызывала куда как меньший восторг.
