Взысканий у него не было.
8. Постановление о возбуждении уголовного дела.
9. Постановление о принятии дела к производству.
Мишин взял остро отточенный карандаш и только хотел дописать десятый пункт — «Постановление о направлении уголовного дела военному прокурору», но в этот момент зазвонил телефон.
— Ну и как тебе наша подача во вчерашнем номере материала о розыске беглецов?
— Подача-то ничего, только что-то я сомневаюсь, что они беглецы. Как-то не укладывается у меня в голове, что два абсолютно разных человека решили вместе смотаться в самоволку. У них не было никаких общих интересов. Понимаешь, никаких!… Им некуда вместе бежать! Да и смысла нет! Особенно Баранчееву. Он жил как у Христа за пазухой. Нет, Ник, здесь что-то другое. Только вот что?…
— А мать Баранчеева что говорит?
— Мать? Да ничего толкового. Вся аж почернела от переживаний. Говорит, что готова заплатить любые деньги, только бы нашли ее сыночка. Хочет даже нанять частных детективов. Но пока ждет… Я выяснил, что в десятом классе он уже убегал из дому на десять дней. Поскандалил с матерью и смотался с подружкой в Сочи. А когда деньги кончились — вернулся. Так что она надеется, что и сейчас он решил просто отдохнуть.
— А у него и сейчас много денег с собой было? Мать ничего про это не говорила?
— Он последний год пользуется кредитной карточкой.
— Круто!… А Сизова-то зачем с собой тащить, если он не был его другом?
— Вот поэтому-то я и думаю, что здесь что-то не так…
— Макс, а не мог ли Сизов просто-напросто грабануть своего богатенького сослуживца? И смотаться. Парень-то Сизов детдомовский, вот и позарился на большие деньги. А снег сойдет, и «подснежничек» где- нибудь появится или выловят Баранчеева в реке. Ты такую версию не допускаешь?
Глава четвертая
Они лежали на продавленном скрипучем диване, слегка прикрывшись давно не стиранной простыней, и молчали. Слов не было. Все слова растворились в звенящей тишине небольшой полуподвальной комнаты, единственное окно которой выходило в старый сад.
Парень повернулся на бок, поцеловал девушку в грудь и провел кончиками пальцев по ее животу. Она убрала его руку и отвернулась. Он взял ее за подбородок и повернул к себе:
— Не понял?!
— Отстань! И без тебя тошно!
— А только что, по-моему, тебе было очень хорошо.
— А сейчас тошно!
— А если повторить? Получшеет? — Он снова провел пальцами по ее животу.
— Я прошу тебя! — Ее голос сорвался на крик.
— Марианна, что за истерика?!
— Я умоляю тебя, не называй меня больше Марианной!
— Это еще почему?
— У меня есть свое собственное имя!… И этих…
— Этих чего? — быстро переспросил он.
— Этих выдумок мне больше не надо!
Он потянулся и достал с пола пачку сигарет.
— Вот оно как теперь называется! Выдумки! А не ты ли сама эти выдумки выдумала?
— Они мне разонравились!
— И как прикажешь теперь тебя называть?
— Как раньше называли!
— А я чего-то и не помню, как тебя раньше называли.
Она резко повернулась:
— Не прикидывайся! Все ты прекрасно помнишь!
Парень усмехнулся:
— Помню, помню. Конечно, помню. Могу ли я забыть, как звали в прошлой жизни мою любимую девушку?!
Она обняла его за шею:
— Ты меня правда любишь?
— Опять ты за свое? Люблю, люблю, успокойся…
Она притянула его к себе и прижала к груди.
— И я тебя… Но знаешь… Мне страшно! Очень страшно, понимаешь?
Он освободился из ее объятий.
— А чего бояться-то? Скоро нас все начнут бояться! Сильвестр сказал, что еще десяток трупов, и город будет дрожать от страха. Попрыгают козлики у нас!… Ты чего, Сильвестру не веришь?
— Не нужен мне никакой Сильвестр! Я тебя люблю! И мне страшно!… — Она прижалась к его груди и запричитала: — Давай уедем отсюда! Деньги пока есть… Пока все на «дурь» не перевели… Новую жизнь начнем, давай! Я читала, есть такие больницы, где лечат от наркоты. Еще же не поздно, еще и нас с тобой вылечат! Мы денег заплатим, много заплатим, мы можем даже все деньги врачам отдать, лишь бы вылечили… А сами потом заработаем. Ну давай же, соглашайся…
— Ты сдурела, что ли? Да нас за это Сильвестр из-под земли достанет и, как Шлема с Зубром, спалит. Ты этого хочешь?!
Она уткнулась в простыню лицом:
— Не напоминай! Я тебя умоляю, не напоминай мне этот кошмар! Я как глаза закрою, так их сразу вижу! Зачем он с ними так?!
Парень самодовольно ухмыльнулся:
— Миром правит жестокость! И мы будем строить свой, новый мир, основанный только на силе и жестокости! Ты что, забыла наш главный закон? «Власть или смерть!» И мы скоро добьемся этой власти!
— Не нужна мне никакая власть… Ну почему ты стал таким же, как этот Сильвестр?! Давай уедем, умоляю тебя! Ведь еще не поздно начать новую жизнь!
— Опять новую? А сейчас мы какую начинаем?
— Мне не нравится такая жизнь!
— А-а-а, теперь не нравится… А раньше ты о чем думала, когда подписывалась Шлема с Зубром заманить, а? Вместе с Кристинкой, а? Тогда тебе эта жизнь нравилась, тогда ты чувствовала себя героиней, да?
Девушка подняла от простыни лицо с красными, полными слез глазами и с трудом выдавила:
— Я хотела помочь Кате…
— Не Кате, а Кристине!
— Нет, я помогала Кате! — заупрямилась она. — И не надо больше Катю Кристиной называть!
— Ну хорошо, хорошо, Кате, Кате. — Он обнял ее за плечи. — Вот и помогла! Молодец! Чего сейчас-
