соседнее. — Сложный был паренек. С характером. Одно время очень близко сошелся с одной нехорошей компанией. Пили, травку покуривали, гадостью всякой дышали. Потом он от этих дружков резко отошел. Перестал пить. Начал заниматься спортом. Серьезней стал относиться к учебе.
— С чего бы это вдруг?
— Я это связываю с его братом.
— Так у него всё-таки был брат? — удивился Мишин.
— Почему же был?! Он у него и остался. В тюрьме, правда, сейчас сидит.
— Брат — родной?
— Нет. По большому счету, он ему даже и не брат, а какой-то дальний родственник по отцовской линии. Но они друг друга называли братьями. Я не видел в этом ничего плохого.
— А в тюрьму за что он попал?
— Они вместе отмечали какой-то праздник. Я уж точно и не помню какой. Дело было зимой. Выпили. Брат решил подвезти его до детдома на своей машине. И сбил пешехода. Насмерть. Его судили и дали очень много, потому что у него уже была условная судимость. На Володю это произвело сильное впечатление.
— Не помните, когда это случилось?
— Да уж года два назад, если не больше.
— А у брата семья была?
— Наверное. — Щуплов развел руками. — Мне об этом ничего не известно… У нас существует такая практика, что если у воспитанника есть хоть какие-то родственники и они проявляют желание время от времени, на выходные или на праздники, забирать его к себе, то мы не имеем ничего против. За Сизовым всегда приезжал только этот брат. Один.
— Вы его видели?
— Несколько раз.
Мишин открыл папку и достал из нее фотографию.
— Это он?
Щуплов взял снимок и быстро его вернул.
— Он… — и задумчиво добавил: — Вот видите, выходит, и семья у него есть.
— А его фамилию, адрес, вы не припомните?
— Думаете, его исчезновение как-то связано с братом?
— Уж лучше хоть какая-то версия, чем никакой. Больше пока искать негде…
— Так, так, так… Знаете, адрес, может, и сохранился у воспитателей его группы… — И Щуплов назвал Мишину фамилии воспитателей Сизова и кабинеты, где их можно найти.
Мишину повезло. Одна из воспитательниц долго рылась в стенном шкафу в маленькой захламленной комнатке за учебным классом, пока не достала какой-то пыльный журнал. Полистала его, несколько раз чихнув, и продиктовала Максиму фамилию, имя, отчество — Кочетов Валентин Андреевич — и адрес.
…Максим еще раз нажал на кнопку звонка и в этот момент услышал у себя за спиной:
— Звони — хоть обзвонись, а никто тебе не откроет!
Он резко повернулся и увидел старушку в узком проеме приоткрытой двери напротив. Она с любопытством выглядывала из-за косяка, предусмотрительно накинув цепочку на дверь.
— Ты чьих будешь-то?
Мишин не нашелся что ответить и спросил:
— Это квартира Кочетовых?
— А то чья ж! — удивилась старушка. — А ты сам-то, чего-то я не пойму, из милиции, что ли?
— Я из военного училища. Мне нужно поговорить с женой Валентина Андреевича.
Старушка прикрыла дверь, послышался звон снимаемой цепочки, и дверь открылась на всю ширину.
— Какого еще Валентин Андреича? — бойко спросила она.
— Кочетова.
— Вальки, что ли?
— Ну, наверное, — пожал плечами Мишин. — Валентин Андреевич его зовут.
— Так он два года как в тюрьме!
— Да я знаю. Мне нужна его жена.
— Светка, что ли?
— Ее Светлана зовут? — переспросил Максим.
— Светлана, Светлана… Царствие ей небесное. — Старушка перекрестилась.
— А она что, умерла? — опешил Мишин.
— Приехали — «умерла»! А еще из милиции!…
— Да я не из… — попытался еще раз объяснить он, но старушка сразу его перебила:
— Убили нашу Светочку! Застрелили прямо вот тут, — она кивнула головой в сторону двери. — Прямо на пороге своей квартиры! Да еще бензином плеснули и подожгли. Чуть пожара не было.
— И давно это произошло?
— Да куда уж там давно! Сегодня девять дней. — Старушка снова перекрестилась.
— Это получается… — Мишин стал прикидывать.
— В ночь с субботы на воскресенье, на прошлой неделе, — подсказала старушка.
Максим подошел к ней поближе и достал из папки фотографию.
— Вы последнее время не видели здесь этого молодого человека? Или, может, так его узнаете? — Мишин протянул ей еще одну фотографию. На ней Сизов был в военной форме.
Старушка вынула из кармана очки, протерла их краем платка и с очень серьезным видом надела.
— Это Валька. — Она показала пальцем. — Это Светка, царствие ей небесное… Это их дочка Милочка… Только что-то она здесь еще маленькая, — и посмотрела на Мишина поверх очков. — Старая, что ли, фотография?
— Два года прошло.
— То-то я и смотрю — и Валька еще не в тюрьме, и Милочка еще совсем маленькая… А это еще кто? — и она указала пальцем на Сизова. — Родственник, что ли, их какой?
— Вы его у них никогда не видели?
— Может, и видела когда! Всех разве упомнишь, кто к соседям в гости ходит?!
— А здесь его не узнаете? — Мишин кивнул на фотографию Сизова в форме.
Старушка долго ее разглядывала, то поднося почти к самым очкам, то отводя на вытянутую руку.
— А ведь чем-то они похожи! — с неожиданной радостью заключила она.
— Кто?
— Да вот этот вот милиционер, — она вернула фотографию Сизова, — и вот этот паренек, — она пальцем ткнула в Сизова на общей фотографии. — Уж не родня ли?
Мишин разочарованно покачал головой:
— Родные братья.
— Я и говорю — похожи!
— А у Светланы какие-нибудь родственники остались?
— А то как же! Дочка. — Старушка всхлипнула. — Сиротинушкой будет расти…
Мишин вышел из подъезда, закурил, спросил у молодой мамы с коляской, где находится ближайший телефон, позвонил Дворецкому и договорился о срочной встрече.
