– Здравствуйте, – сказал я.
– Здравствуй, Игорек. Как дела у вас? Как будущие родственники?
– Какие будущие родственники?
– Как какие? Ты что, не знаешь ничего? Не знаешь, что Наташа ваша выходит замуж?
– Нет, не знаю…
– Они точно придут? – спросил я Кузьменка. Мы сидели под навесом остановки на Рабочем, лузгали черные семечки, плевали шелуху под ноги.
– Придут. Раз я сказал, значит придут.
– Во сколько?
– В семь.
– Они что, к экзаменам не готовятся? Их же специально вчера отпустили – восьмые и десятые классы, – чтобы начинали готовиться…
– Какие там экзамены? Никто там не готовится, даже отличники. Все гуляют…
– И что мы с ними будем делать?
– Как что? Походим по Рабочему, потом пойдем к кому-нибудь домой е…ся. У тебя свободная хата?
– Нет.
– Это плохо. И у меня мамаша дома. Может, у них у кого-нибудь…
– Ничего не будет. Они не пустят к себе прямо так, с первого раза. Мы их толком не знаем…
– Думаешь, они такие примерные?
– Ничего я не думаю.
– Ну и все.
Я глянул на часы – полвосьмого. Шатуры с Воронковой не было. Пока мы сидели, ушли три троллейбуса «двойки» и два автобуса: шестьдесят четвертый – «Могилев – Селец» и единица – «Зеленый Луг – Залуцкого».
– Не придут они, – сказал я. – Раз до сих пор не пришли, значит, вообще не придут.
– Знаю сам, без тебя!
– А чего ты психуешь? Это я, что ли, с ними базарил? Это мне они обещали?
– Какая разница, кому обещали? Я с ними, суками, поговорю…
– Ну и что ты им сделаешь?
– Потом увидишь.
– Ладно, что сейчас будем делать?
– Поехали в город.
– И что там?
– Не знаю… Погуляем, может, кого-нибудь снимем.
– Ты это каждый раз говоришь, но никого еще не сняли. Ты всегда сцышь подойти…
– Сам ты сцышь, понял? За такое я и въе…ть могу.
– Короче, едь, куда хочешь, один. Хоть в город, хоть в Буйничи…
Я встал с лавки и пошел в сторону школы.
Напротив перехода меня догнал троллейбус. Кузьменок сидел на переднем сиденье. Он не смотрел в мою сторону. Я повернул к школе, заметил напротив промтоварного Шатуру с Воронковой, помахал им рукой. Они остановились. Я подошел, сказал:
– Привет.
– Привет, привет.
– Чего вы не пришли?
– Куда?
– Кузьменок говорил, что…
Они посмотрели друг на друга, заржали.
– Зачем нам этот твой Кузьменок? – сказала Воронкова. – Он урод и недоделок.
– И вообще… – Шатура сморщилась. – Поменьше ты с ним шарься, с этим идиотом. Нет, дело, конечно, твое, но если там знакомиться…
– То лучше ходить с кем угодно, но только не с ним, – сказала Воронкова.
– А вы что, гуляете?
– Как видишь. Что мы еще делаем? – Шатура улыбалась. – У тебя есть курить?
– Две сигареты.
– И ты, конечно, угостишь нас?
– Может быть.
– Тогда пошли куда-нибудь… Хоть в детский сад?
– В пятьдесят первый? – спросил я.
– Нет, в тот, который возле магазина на Рабочем.
Мы сидели на детской карусели. Я отталкивался от земли ногой, и карусель крутилась, но небыстро. Шатура сделала затяжку, отдала мне сигарету.
– Что будешь делать летом? – спросила она у меня.
– Еще не знаю. Вроде ничего такого… А вы?
– Я еду к тетке в Кривой Рог, – сказала Воронкова. – Это совсем недалеко от моря. Они на море ездят каждый год – на «Москвиче» своем. И в этом году тоже, и я с ними.
– А ты? – Я повернулся, глянул на Шатуру.
Она пожала плечами.
По улице проехал старый четыреста первый «Москвич». Загавкала, побежала за ним дворняга. Я перестал отталкиваться. Карусель остановилась.
Шел дождь. Гремело. Капли растекались по стеклу. Наташа за столом переписывала конспект. Я сидел в кресле, листал «Рабочую смену». На кухне играло радио, Кузьмин и Пугачева пели песню «Две звезды»:
Две звезды, две светлых повести В моей любви, как в невесомости.
– Это правда, что ты выходишь замуж? – спросил я.
– Кто тебе сказал? Мама?
– Нет, Кондратьевна. А что, мама тоже знает?
– А что ты думал – что Кондратьевна знает, а мама нет?
– Нет, ну вы вообще, как не знаю кто… Ничего мне не говорите… Думаете – я малый, ничего ни в чем не понимаю…
– Никто так не думает, по крайней мере я. Я собиралась сказать, когда все будет известно…
– А кто он?
– Из моей группы. Женя Луцевич. Один из «армейцев»…
– Что значит – «армейцев»?
– Поступил после армии…
– А почему он никогда не приходит к нам? Леха сидел у тебя постоянно…
– …служил на Дальнем Востоке, живет с родителями на КСИ.
Над школой блеснула молния.
Я открыл последнюю страницу дневника – с оценками за четверти и за год. За год у меня было три «пятерки» – по зоологии, труду и физике, а остальные все «четверки». Кузьменок сразу спрятал свой дневник, не показал. Но я знал и так, что у него одни «трояки», кроме физкультуры и труда, а за третью четверть была «двойка» – по алгебре.
Кузьменок вынул пачку «Астры», мы с ним закурили. На траве под яблоней валялись осыпавшиеся лепестки.
– Я завтра еду в деревню, – сказал Кузьменок.
– Надолго?
– На все лето. Погуляем вечером?
– Неохота.
– А что ты будешь делать?
– Футбол смотреть. Чемпионат мира.
