– Я тебя люблю, – снова повторил он и затаил дыхание.
Энни побледнела, но на лице ее появилась сияющая улыбка.
– Я... я не знала, – прошептала она. Потом бросилась в его объятия, сжимая его так крепко, будто уже никогда теперь не отпустит.
Стеснение в его груди ослабло, и Рейф снова мог дышать. Он отнес ее на постель и положил, потом вытянулся рядом.
– Ты тоже можешь это сказать, знаешь ли, – подзадорил Рейф. – Ты никогда не говорила.
Ее улыбка стала еще шире.
– Я люблю тебя.
Не было никаких обильных изъявлений чувств – только эти простые слова, и это было именно то, в чем они оба нуждались. Они долго лежали рядом, впитывая близость друг друга. Он улыбнулся, прижимаясь подбородком к се макушке. Ему следовало понять еще в тот самый первый раз, когда он заставил ее лечь на одеяло и поделиться с ним теплом своего тела в холодную ночь и когда он желал ее, несмотря на болезнь, что она станет значить для него больше, чем все остальное в его прежней и будущей жизни.
Неделю спустя втроем они сидели в богато отделанном кабинете Дж. П. Моргана в Нью-Йорке, городе, где для Рейфа четыре года назад началась вся эта история. Морган барабанил пальцами по письму от Джефферсона Дэвиса, размышляя о том, как любопытство может заставить человека совершать необычные поступки. Моргану с самого начала было ясно, что эти люди хотели от него какого-то одолжения, а он обычно отказывался принимать подобных посетителей, но его секретарь сказал, что у них письмо от Джефферсона Дэвиса, бывшего президента Конфедерации, и чистое любопытство заставило Моргана принять их. Почему мистер Дэвис написал ему? Он никогда не встречался с этим человеком, очень неодобрительно относился к политике южан, но к репутации мистера Дэвиса относился с уважением. Дж. П. Морган был человеком, считающим честность самой важной из добродетелей.
Выслушав краткое изложение всех обстоятельств из уст судебного исполнителя, банкир открыл письмо от Джефферсона Дэвиса. Ему было тридцать четыре года, как и Рейфу, но он уже закладывал фундамент банковской империи, которую собирался полностью контролировать. Он был сыном банкира и знал все тонкости этого дела. Он даже внешне был похож на банкира: его фигура уже начинала приобретать полноту, указывающую на процветание. Глаза излучали сияние, выражая внутреннюю напористость.
– Это невероятно, – наконец произнес Морган, откладывая в сторону письмо и беря в руки документы. Он взглянул на Рейфа с тем настороженным уважением, с которым смотрят на опасное животное. – Вы ухитрились четыре года ускользать почти от целой армии преследователей. Думаю, вы сами – грозный человек, мистер Маккей.
– У каждого из нас свое поле боя, мистер Морган. Ваше – на заседаниях правлений банков.
– Мистер Дэвис считает, что правление банка – это рычаг к контролю над Вандербильтом. Думаю, он прав: деньги – единственное, что понимает мистер Вандербильт, единственное, что он уважает. Я почту за честь помочь вам, мистер Маккей. Эти доказательства... вызывают отвращение. Полагаю, вы сможете ускользать от охотников еще несколько дней?
Восемь дней понадобилось Дж. П. Моргану, чтобы подготовить необходимую почву, но он не собирался действовать, не обеспечив тыла. Способ выиграть сражение заключается в том, чтобы не начинать его, не имея оружия, необходимого для победы. У Дж. П. Моргана имелось такое оружие, когда он договорился о встрече с Вандербильтом, и у него в голове уже зрели планы другого сражения, для победы в котором потребуются годы, но эти бумаги давали ему необходимое преимущество.
От нервного напряжения Энни чуть не заболела. Все зависело от этой встречи: в следующие полчаса решится, смогут ли они с Рейфом жить нормальной жизнью или им придется всегда быть беглецами. Рейф хотел, чтобы она осталась дома, но она не могла. Слишком многое было поставлено на карту. И в конце концов он смягчился, возможно понимая, что томиться в ожидании будет для нее еще тяжелее, чем знать, что происходит здесь.
Револьвер Рейфа удобно устроился у поясницы. По дороге в кабинет командора Вандербильта Рейф брал на заметку всю окружающую обстановку. Этуотер делал то же самое.
– Ты видишь этого парня – Уинслоу? – прошипел он, и Рейф отрицательно покачал головой.
Кабинет Вандербильта был роскошно обставлен, гораздо более пышно, чем комната, в которой их принимал Дж. П. Морган. Кабинет банкира должен был производить впечатление процветания и вызывать доверие – в намерения Кор-нелиуса Вандербильта входило выставлять напоказ свое богатство. На полу лежал шелковый ковер, над головой висела хрустальная люстра; кресла обтянуты тончайшей кожей, панели сделаны из самого дорогого красного дерева. Энни ожидала увидеть в большом кресле у громадного письменного стола дьявола с жестокой ухмылкой, но вместо него там сидел седовласый старик, который с годами становился все более фупким. Только в глазах все еще сохранился намек на ту безжалостность, которую он проявлял, создавая свою империю.
Мистер Вандербильт с удивлением смотрел на четверых людей, вошедших в его кабинет, полагая, что должен встретиться только с мистером Морганом, банкиром, обладающим достаточной властью, чтобы он мог согласиться принять его. Тем не менее он выказал им гостеприимство хозяина, прежде чем завести серьезный разговор. Здесь в кабинете разговоры всегда касались вопросов бизнеса, ибо по какой еще причине банкир мог просить о встрече с ним? Он гордился тем, что мистер Морган сам пришел к нему, а не ждал его визита в своей конторе. Это точно показывало, кто обладает большей властью. Вандербильт вынул часы и взглянул на них, намекая на то, что его время ценится очень дорого. Мистер Морган заметил это движение.
– Мы не отнимем у вас много времени, сэр. Позвольте представить вам федерального судебного исполнителя Ноа Этуотера и миссис и мистера Рафферти Маккей.
Федеральный судебный исполнитель? Вандербильт внимательно оглядел старшего из мужчин. Ничем не примечательная личность. Он счел Этуотера не заслуживающим внимания.
– Да, да, продолжайте, – нетерпеливо сказал он. Все четверо пристально смотрели на него, и Энни сбило с толку полное отсутствие реакции на имя Рейфа. Наверняка человек, который потратил внушительное состояние, пытаясь разыскать другого и убить его, должен помнить имя своей жертвы.
Мистер Морган молча положил документы на стол Ван-дербильта. Это были не оригиналы, а копии. Следовало только довести до сведения командора, какой информацией они располагают.
Вандербильт взял первую страницу со слегка скучающим видом. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что именно он читает, и его взгляд снова метнулся к мистеру Моргану, а затем к Этуотеру. Он сел очень прямо.
– Понимаю. Сколько вы хотите?
– Это не шантаж, – сказал мистер Морган. – По крайней мере, не с целью получения денег. Правильно ли мне показалось, что вы не знаете имени мистера Маккея?
– Конечно, нет, – огрызнулся Вандербильт. – Почему я должен его знать?
– Потому что вы четыре года пытаетесь его убить.
– Никогда о нем не слыхал. Зачем мне желать его смерти? И какое он имеет отношение к этим бумагам?
Мистер Морган секунду пристально смотрел на старика. Вандербильт даже не сделал попытки отрицать данные, содержащиеся в этих бумагах.
– Вы – предатель, – сказал он спокойно. – Эти до кументы поставят в.ас перед расстрельным взводом.
– Я – бизнесмен. Я получаю прибыль. Это, – он указал на бумаги, – составляло мизерную сумму по сравнению с теми прибылями, которые я получил. Северу не грозило поражение в войне, мистер Морган.
Доводы Вандербильта заставили Рейфа подобраться – ему очень захотелось ударить этого человека.
Очень сжато мистер Морган пересказал события, случившиеся четыре года назад. Вандербильт бросил быстрый взгляд в сторону Рейфа, потом на Этуотера. Он ожидает, что его арестуют, поняла Энни. Когда мистер Морган закончил, Вандербильт нетерпеливо сказал:
– Я не знаю, о чем вы говорите. Ко всему этому я не имел ни малейшего отношения.
