- Теа, я знаю, что ты не спишь. Я знаю, что ты меня слышишь.
Она приоткрывала дверь едва не по миллиметру, задержав дыхание, чтобы не пискнуть и не привлечь его внимание. В образовавшуюся щель проник серый свет. С каждой секундой приближался рассвет, а с ним и яркий свет, который не даст ей скрыться от него. Вдруг до нее дошло, что у нее нет ключей от машины. Осознав это, она едва не приросла к месту, но возвращаться за ними не посмела. Ей придется спасаться на своих двоих.
Возможно это и к лучшему. Если бы она была на машине, он с легкостью последовал бы за ней. Пешая, она чувствовала себя намного уязвимее, но зато так гораздо легче скрыться.
Наконец дверь открылась настолько, что она смогла протиснуться. Покинув сомнительную безопасность дома, она едва дышала. Ей хотелось укрыться за его стенами, но она знала, что Ричард выставит окно и заберется внутрь, или выломает дверь. Он был воином, он был убийцей. Так или иначе, а в дом он попадет. Там она в опасности.
Заднее крыльцо не было крытым, пара ступеней просто прикрывалась сверху тентом от дождя. Но здесь тоже была сетчатая дверь. Она осторожно подняла защелку и вновь приступила к мучительному процессу открывания двери. Нервы натягивались все туже и туже. Она из всех сил сосредоточилась, уставившись на спираль пружины и внушая той, чтобы была потише. Последовал легкий скрип, слышимый, разве что, на несколько футов. Но от этого скрипа она покрылась холодным потом. Дюйм, два дюйма, шесть. Щель становилась все шире. Восемь дюймов. Девять. Она принялась протискиваться….
Из-за угла дома появился Ричард. Он увидел ее и прыгнул вперед, как зверь на добычу.
Теа закричала и отскочила назад, захлопнув кухонную дверь и возясь с замком. Слишком поздно! Он войдет в эту дверь, закрыта она или нет. Она почувствовала его решимость и бросила замок незапертым, выгадав вместо этого несколько секунд, позволивших добежать до передней двери.
Когда хлопнула задняя дверь, она уже была у передней. Та была заперта. Ее грудь вздымалась в панике, дыхание было поверхностным. Дрожащие, дергающиеся пальцы пытались справиться с цепочкой и замком.
- Теа! – его голос, полный ярости, быстро приближался. Рыдая, она резко распахнула дверь и выскочила на веранду, пихнула незапертую сетчатую дверь и пролетела через нее, потом споткнулась и упала на колени в высокую влажную траву.
Он уже вырвался из дома через переднюю дверь. Она вскочила, задрала ночнушку выше колен и побежала к дороге.
- Черт побери, да послушай же меня!
Он несся за ней, пытаясь перехватить. Она метнулась в сторону, когда он выскочил перед ней, но ему еще раз удалось отрезать ее от дороги.
От отчаяния у нее потемнело в глазах. Ее душили рыдания. Она была загнана в угол. Он собирался убить ее, а она снова беспомощна и снова не может себя защитить.
Глядя на него заплаканными глазами, она безвольно выпустила из рук ночную рубашку и подол закрыл ее ноги. Утренний сумрак рассеивался, и она могла видеть его яростные глаза, контур его подбородка, глянец пота на его коже. На нем не было ни рубашки, ни ботинок, только джинсы. Его сильная грудь вздымалась и опадала в такт дыханию, но он даже не запыхался, тогда как она совершенно обессилела. У нее не было никаких шансов против него.
Она начала медленно пятиться назад. Боль внутри нее нарастала до тех пор, пока единственным, что она могла делать - это только дышать, а ее сердце только биться.
- Как ты мог? – рыдала она, давясь словами, - Наш ребенок…
- Теа, послушай меня, - он протягивал к ней руки, мягко и плавно, желая утихомирить, Но теперь она знала о нем слишком много, чтобы попасться на эту удочку. Ему не нужно оружие, он может убить голыми руками.
- Успокойся, любимая. Я знаю, что ты расстроена, но давай зайдем внутрь и поговорим.
Она гневно смахнула слезы со щек.
- Поговорим! Что хорошего ты можешь мне сказать! - вопила она, - Будешь говорить, что ничего этого не было? Ты убил не только меня, ты убил и нашего ребенка!
Она все еще пятилась назад, боль была настолько сильна, что ей не хотелось, чтобы он это понимал. Ей казалось, что она разваливается на куски, горе было столь всеобъемлюще и столь бесконтрольно, что теперь она была готова приветствовать смерть, только бы избавиться от этой ужасной боли.
Он посмотрел на то, что было позади нее, и переменился в лице. Его глаза стали странно пустыми. Все его тело напряглось, казалось, он собрался, как пружина.
- Ты подходишь слишком близко к воде, - сказал он невыразительным, бесстрастным голосом. - Отойди от мостков.
Теа рискнула кинуть быстрый взгляд через плечо, и обнаружила, что стоит перед мостками, а холодное, смертельное озеро плещется совсем рядом у ее босых ног. Слезы туманили взор, но оно было тут, тихо ожидая, чтобы предъявить на нее свои права.
Ее снедал безрассудный страх перед озером, но это было ничто по сравнению с неослабевающей скорбью по ребенку. Она изменила направление своего отступления и стала двигаться к мосткам. Ричард шел в ногу с ней, не приближаясь, но и не открывая пути для бегства. Мысли о неминуемости всего происходящего завладели ею. Она считала, что сможет обмануть судьбу, но все ее усилия были тщетны с самого начала.
Ее босые ноги коснулись досок и она ступила на настил. Ричард остановился. Его аквамариновый взгляд впился в нее.
- Не заходи далеко, - жестко сказал он - Мостки опасны. Некоторые доски подгнили и плохо прикреплены. Сойди с мостков, детка. Иди ко мне. Клянусь, я не причиню тебе боли.
Он остановился на мостках в футе от нее.
- Я не могу вернуть тебе этого ребенка, - хрипло сказал он, - Но могу дать другого. У нас будет столько детей, сколько ты захочешь. Не покидай меня в этот раз, Теа. Бога ради, сойди с мостков.
- Зачем? – слезы из бездонного колодца горя все еще туманили ее глаза, скатываясь по щекам.- Зачем откладывать? Почему не покончить со всем этим прямо сейчас?
Она еще дальше попятилась назад, чувствуя как скрипят и проседают под ней доски. У конца мостков было очень глубоко. Это прекрасно подходило для трех буйных детей, которые могли нырять и резвиться в воде, не опасаясь, что стукнутся головой о дно. Если ей предназначено умереть здесь, пусть так и будет. Вода. Всегда была вода. Она всегда ее любила, и, в конце концов, вода предъявила на нее свои права.
Ричард медленно продвигался вперед, не отрывая от нее взгляда и протянув ей руку.
- Ну, пожалуйста. Давай, возьми мою руку, дорогая. Больше не отступай назад. Это опасно.
- Не подходи ко мне, - завизжала она.
- Я не могу, - его губы едва шевелились.- Я никогда не мог, - Он сделал другой шаг, - Теа…
Она поспешно отступила. Доски просели под ней, а затем начали трещать. Она почувствовала, как одна сторона настила проваливается под ней, сбрасывая ее в воду. Последним, что она увидела, смутно и расплывчато, прежде чем вода сомкнулась над ее головой, был Ричард, прыгающий вперед. И его лицо, охваченное бессильным гневом.
Было холодно и темно. Она опускалась, будто ее тянула вниз какая-то невидимая рука. Опускалась все глубже и глубже, наталкиваясь на чернеющие сваи мостков. После всего страха и боли было почти облегчением осознавать, что все заканчивается, и в течение долгих мгновений она просто признавала неизбежность происходящего.
А затем сработал инстинкт, столь же непреодолимый, сколь и бесполезный, и она начала бороться, пытаясь вытолкнуть себя на поверхность. Но ночная рубашка обвилась вокруг ног, и опутывала их тем плотнее, чем сильнее она боролась. Тут она поняла, что зацепилась за сломанные доски. Обломки тянули ее вниз, и, с опутанными ногами, у нее не хватало сил сопротивляться их неодолимому хвату.
Она бы расхохоталась, если бы могла. На этот раз Ричарду не пришлось ничего делать. Она ухитрилась сделать все сама. Однако, она пыталась выплыть и не прекращала бороться со вцепившимися
