поэтому люди уступали ей дорогу.
Теперь она не упрямилась. В прекрасных глазах поселилась неуверенность. Вульф знал, что она никогда не сможет забыть состояние беспомощности. Тот подонок ранил ее, оскорбил, в буквальном смысле окунул в грязь.
– Знаешь, что меня ужасало больше всего? – прервал долгую тишину голос Мэри.
– Что?
– Я хотела в первый раз быть с тобой, а он … – Она резко остановилась не в состоянии закончить мысль.
– Но он же не успел.
– Не успел. Он задрал юбку и прижался сзади. Потом начал срывать мою одежду, и я услышала крик Клея. По крайней мере, я думаю, что кричал именно Клей. Возможно, он даже выстрелил. Помню грохот, но я тогда подумала на гром.
Монотонность ее голоса беспокоила Вульфа. Мэри все еще была в шоке.
– Я не позволю ему снова подойти к тебе. Клянусь!
Она кивнула и закрыла глаза.
– Сейчас ты примешь душ, – сказал Вульф, ставя ее на ноги. – Долгий, горячий душ. А я за это время приготовлю что-нибудь поесть. Что бы ты хотела?
Она попыталась придумать, но даже мысль о еде вызывала неприятные ощущения.
– Только чай.
Он проводил ее наверх. Мэри казалась спокойной, но это спокойствие давалось напряжением всех сил. Лучше бы она плакала или кричала. Все что угодно, лишь бы разрушить сковавшее ее напряжение.
– Я только захвачу ночную рубашку. Ты не будешь возражать, если я ее возьму? – Мэри беспокоилась, как будто опасалась показаться слишком назойливой.
– Не буду. – Вульф потянулся, чтобы обнять ее за талию, но опустил руку прежде, чем дотронулся. Она могла испугаться прикосновения. В груди зародилась боль. Он понял, что теперь его прикосновение, как прикосновение любого другого мужчины, может показаться ей отвратительным.
С ночной рубашкой в руках Мэри послушно стояла в старомодной ванной, пока Вульф регулировал температуру воды.
– Я спущусь вниз, – сказал он, выпрямляясь и отходя назад. – Оставь дверь незапертой.
– Зачем?
Ее глаза стали большими и беспокойными.
– Вдруг ты упадешь в обморок, или что-то понадобится.
– Я не упаду.
Он слегка улыбнулся. Нет, мисс Мэри Элизабет Поттер не упадет обморок, не позволит себе такую слабость. Возможно, выпрямить спину ее заставило не напряжение, а железный характер.
Он знал, что вряд ли сможет уговорить ее поесть, но на всякий случай разогрел банку супа. Выбор времени оказался достаточно точным. Суп закипел, и чай уже заварился, когда Мэри вошла в кухню.
Не догадавшись накинуть халат, она пришла в одной ночной рубашке из однотонной, белой, хлопчатобумажной ткани. Вульфа бросило в жар. Какой бы скромной не была ночная рубашка, через нее проглядывали темные кружки сосков. Мэри села за стол как послушный ребенок. Он тихо ругнулся - сейчас не время для вожделения. Однако самовнушение не помогло. Он хотел ее при любых обстоятельствах.
Мэри механически, без возражений, съела суп, выпила чай, затем поблагодарила его за заботу. Вульф убрал со стола, вымыл тарелки и повернулся лицом. Мэри все еще сидела за столом со сложенными руками и взглядом в никуда. Не было сил сдержать тихие проклятия. Не было сил перенести это еще минуту. Вульф стремительно поднял ее со стула и сел, устроив Мэри на коленях.
На мгновение она окаменела в его руках; потом выдохнула и расслабилась.
– Я так испугалась, – прошептала она.
– Знаю, милая.
– Откуда ты можешь знать? Ты – мужчина.
Ее голос прозвучал почти грубо.
– Но я был в тюрьме. Помнишь?
Он спросил себя, догадается ли она о чем речь, но увидел задумчивую складку на ее лбу.
– О! – Мэри отчаянно нахмурилась. – Если кто-то тебя обидел... – начала было она.
– Остановись! На меня никто не нападал. Я в состоянии за себя постоять, и все это знали. – Вульф не стал объяснять, как отстаивал свою репутацию. – Но это случалось с другими заключенными. Я знал, что может произойти со мной, поэтому всегда был начеку.
Он спал в полглаза, с ножом из наточенной ложки в руке, а в его камере было припрятано разнообразное оружие, которое охранники видели, но не опознали в качестве такового. Только «лурп» мог разглядеть в безобидных предметах смертельную опасность. Да, он всегда был начеку.
– Я рада, – сказала она, но вдруг уронила голову ему на плечо и заплакала.
Вульф крепко держал ее, зарываясь пальцами в мягкие волосы и прижимая голову к плечу. Мягкое, стройное тело сотрясалось от рыданий. Мэри обняла его за шею и больше не пыталась говорить. Он тоже молчал. Слова были лишними.
Он качал ее в колыбели рук до тех пор, пока она не всхлипнула в последний раз и не подняла остекленевший взгляд.
– Мне надо вытереть нос.
Вульф потянулся к коробке салфеток, вытянул одну и вложил в ее руку. Мэри вытерла нос как настоящая леди, затем замерла без движения в попытке отыскать внутри себя силы, чтобы справится с бедой. Конечно, самое страшное не случилось, но того, что произошло, хватило с лихвой. Неожиданно в голову пришла одна мысль: сегодня вечером ей не нужна женская забота и внимание, но если сможет остаться Вульф, то все будет в порядке.
– Ты останешься сегодня со мной?
Каждая мышца большого тела напряглась, но он никак не мог отказать.
– Ты же знаешь, что останусь. Я лягу на…
– Нет. Я подразумеваю, не сможешь ли ты лечь рядом и обнять меня. Сегодня я не смогу уснуть в одиночестве, но завтра буду в порядке.
Он и надеялся, и сомневался в этом. Воспоминания останутся и будут нападать из темного угла, когда она меньше всего будет их ожидать. До самого последнего дня Мэри не сможет забыть о случившемся. Только за это он готов отвернуть насильнику голову. В прямом смысле.
– Позвоню Джо и сообщу, где я, – сказал Вульф и поднял ее с колен.
Ложиться спать было еще рано, но веки Мэри слипались. После звонка сыну, Вульф решил, что бессмысленно откладывать пытку. В кровати ей будет удобнее.
Он выключил свет и, поддерживая, повел ее по узкой лестнице. Под тонкой тканью чувствовалось теплое и упругое тело. Сердце Вульфа начало биться все сильнее. Пришлось стиснуть челюсти - кровь помчалась по телу, скапливаясь в паху. Ночь ожидается не из легких, и он знал это.
Старомодная спальня, казалось, не менялась с прошлого века. Но он и не ожидал ничего другого. Тонкий аромат сирени, который сопутствовал Мэри, чувствовался здесь сильнее. Боль в паху усилилась.
– Надеюсь, она достаточно просторная для тебя, – заволновалась Мэри, глядя на двуспальную кровать.
– Сойдет.
Конечно, кровать показалось узковатой, но делать нечего. Им предстояло провести ночь обнявшись. Ее бедра окажутся прижатыми к его паху, и останется только молча сходить с ума. Внезапно он засомневался, сможет ли лежать рядом целую ночь и не взять ее. Что бы ни говорил разум, тело требовало свое. Он уже твердый как камень. Вульфу едва хватило сил сдержать стон.
– Какую сторону выбираешь?
Разве это имело значение? Мучение остается мучением независимо от стороны кровати.
– Левую.
