Только сейчас она осознала, что впилась ногтями в его грудь, и поспешно расслабила пальцы. В ее словах проскользнуло беспокойство:
– Прости, я не хотела делать тебе больно.
– Боль бывает разная, – спокойно ответил Зейн. – Раны от пуль и ножей чертовски болезненны. По сравнению с ними небольшая царапина кошечки не нанесет большого урона.
– Кошечки?
Бэрри не знала, удивиться ей или обидеться. После недолгой борьбы удивление победило. Ни один из друзей и знакомых не описал бы ее подобным словом. Ее называли утонченной леди, спокойной, осмотрительной, добросовестной. Кошечкой не называли ни разу.
– Ммммм. – Звук прозвучал почти как мурлыкание. Пока твердые пальцы одной руки лениво массировали ее шею, вторая рука заскользила по спине, нырнула под рубашку и собственническим жестом охватила ягодицы. Пальцы горели на коже, словно выжигали клеймо. – Изящная. И любишь, когда тебя гладят.
Бэрри не стала отрицать, тем более, что занимался он именно этим. Ощущение его руки на обнаженной попке оказалось поразительно эротичным. Она не смогла сдержать легкого движения и ахнула от внутреннего толчка мужской плоти. Зейн тоже задержал дыхание, а затем скользнул пальцами в складку между ягодицами.
– Мне нужно задать тебе пару вопросов, – сказал он немного натянутым голосом.
Бэрри закрыла глаза. Растущий глубоко внутри горячий шар подсказывал о скором возвращении желания. Набухающий и удлиняющийся в глубине ее тела половой орган вызывал невероятные ощущения. О Боже! Хорошо бы повторить, но где набраться сил?!
– Каких? – пробормотала она, больше обращая внимание на то, что происходит между ними.
– Ты избавилась от призраков?
Призраки? Тот затяжной ужас, который она испытала от прикосновений похитителей? Бэрри подумала и с удивлением поняла, что на время забыла обо всем. Конечно, она жутко злилась на то, как с ней обошлись, и с огромным удовольствием встала бы напротив мерзавцев с большущей пушкой Зейна в руках, хотя ни разу в жизни не держала пистолет. Травмированная женственность праздновала победу в наслаждении с Зейном. Бэрри чувствовала, что тяжелые моральные раны затягиваются. Наслаждение… Слово не совсем подходило к пережитым чувствам. Даже слово «экстаз» не могло описать то напряжение, ощущение взрыва, таяния, полной утраты связи с реальностью и чистого телесного восторга.
– Да, призраки пропали.
– Хорошо. – Голос оставался напряженным. – Второй вопрос. Эту чертову рубашку можно удалить только хирургическим путем?
От испуга Бэрри резко села. Движение привело к тому, что его плоть оказалась еще глубже, и вызвала резкий вздох у нее и стон у него. Тяжело дыша, она уставилась на Зейна. Совсем недавно они занимались любовью – на самом деле, все еще занимались. Мужская рубашка оказалась тем якорем, который удержал ее, не позволил развалиться на части, придал силы босиком бежать по ночным закоулкам. Незамысловатая одежка стала символом значительно большего, чем девичья скромность. Похоже, раны не настолько затянулись, как она думала. Бэрри терпела, когда похитители раздели ее и оставили себе на потеху обнаженной. Но когда Зейн пробрался в комнату, где ее удерживали, и увидел в таком виде, чуть не сломалась. Как она теперь сможет перед ним раздеться? Как позволить ему увидеть на теле метки, поставленные другими мужчинами?
Кристально-ясные глаза смотрели спокойно и терпеливо. Он снова все понял! Знает, что просить. Мог бы оставить все как есть, но хочет от нее большего. Зейн ждет от нее доверия, открытости, хочет отношений без мрачных тайн.
Хочет, чтобы они стали любовниками.
Пришло острое, почти болезненное понимание. Они физически принадлежали друг другу, но скрытность встала между ними стеной. Зейн выполнял все ее просьбы, держал себя в руках до последнего момента, когда кульминация страсти разрушила его самоконтроль. Теперь он просил вернуть то, что отдал ей.
Бэрри отчаянно вцепилась в полы рубашки.
– Я… Они оставили следы на моем теле.
– Мне уже приходилось видеть синяки. – Зейн мягко прикоснулся к ее щеке. – Один у тебя вот здесь.
Инстинктивно она подняла руку и дотронулась до щеки, которой он касался с такой нежностью. Как только девушка отпустила полы рубашки, Зейн начал очень медленно расстегивать пуговицы, оставляя ей время отказаться. Бэрри кусала губы от невыносимого желания схватить расходящиеся края рубашки и застегнуться на все пуговицы.
Когда полы совсем разошлись, Зейн провел ладонями снизу вверх и накрыл ее груди. Пальцы обожгли прохладные вершинки. Соски сразу поднялись и затвердели, словно тянулись к ласке.
– Позор за синяки лежит на них, – тихо проговорил он. – Не на тебе.
Бэрри закрыла глаза. Невероятное ощущение: она сидит на мужчине верхом и чувствует твердость и жар его плоти внутри, а жар и твердость рук на груди. Она не стала сопротивляться, когда ласковые руки покинули странно напряженную и даже побаливающую грудь и начали стягивать с плеч черную рубашку. Материал задержался на предплечьях, и Зейн по очереди освободил каждую ее руку.
И вот она полностью обнажена. Теплый воздух легко овевал ничем не прикрытую кожу, а затем Бэрри почувствовала кончики мужских пальцев, которые делали то же самое: легчайшим, едва ощутимым движением прикоснулись к каждой темной отметке на ее плечах, руках, груди, животе.
– Наклонись, – попросил он.
Бэрри повиновалась, медленно увлекаемая его руками ниже, еще ниже, пока их губы не встретились.
Их первый поцелуй… А ведь они уже занимались любовью! Какая же она дурочка, что не позволила себе насладиться его поцелуями! Губы Зейна оказались твердыми, теплыми, голодными. Бэрри опустилась ему на грудь с тихим рычанием удивления и восторга. Ее груди расплющились, жесткие волосы на его груди царапали сверхчувствительные соски. Еще одно удовольствие, которое она бессознательно пропустила.
Это было восхитительно! Его язык нащупывал вход, и она немедленно приоткрыла рот.
Несколько минут спустя его голова опустилась на одеяло. Зейн тяжело дышал, его глаза были наполовину прикрыты тяжелыми веками.
– У меня есть еще один вопрос.
– Да?
Бэрри не хотелось прерывать удовольствие от этих умелых губ. Никогда еще она не получала такого удовольствия от поцелуя. И в этом деле он дьявольски хорош. Девушка опустила голову следом за ним, оттянула его нижнюю губу вверх, а затем покрыла ее горячими быстрыми поцелуями.
Зейн хохотнул под ее губами. Глубокий хриплый звук заворожил девушку. Бэрри догадывалась, что он смеялся еще реже, чем улыбался, и жадно ловила драгоценные мгновения.
– Ты разрешишь мне быть сверху на этот раз?
Вопрос заставил ее рассмеяться. Бэрри изо всех сил сдерживалась, спрятав голову между его плечом и шеей, но тело сотрясали приступы смеха. Зейн выскользнул из нее, что вызвало у Бэрри очередной взрыв смеха. Девушка еще смеялась, когда он обхватил ее одной рукой и перевернулся так, что она оказалась под ним, но не скатилась с одеяла. И устроился между ее раздвинутых ног. У Бэрри перехватило горло, смех замер.
Она поплыла в чувственном тумане, переполненная новыми ощущениями, хотя недавно познала так много. Бэрри знала, что Зейн крупный мужчина, но в такой позиции разница в их размерах понималась в полной мере. Хотя он опирался на предплечья, она чувствовала тяжесть мужского тела с железными мускулами. Сверху Бэрри могла контролировать глубину его проникновения. Теперь, контроль перешел в его руки. Зейн казался больше, тяжелее, чем когда-либо ранее.
Он дожидался того мгновения, когда Бэрри осознает уязвимость своего положения. Но девушка поняла, что чувствует себя совсем иначе – в совершенной безопасности, под защитой его силы. Робко
