это утро было назначено плановое посещение врача, и Зейн отвез жену в город. Учитывая, с какой скоростью увеличивалась талия Бэрри, они ожидали новостей, но Зейн предполагал, что жена просто ошиблась в расчетах. Увидеть с помощью ультразвука двух эмбрионов оказалось настоящим потрясением, но ни у кого не осталось сомнений: две головки, две пуповины, четыре ручки с ладошками, четыре ножки со ступнями и… оба определенно мальчики. Никаких сомнений.
– Я не могу думать сразу о двух именах, – в голосе Бэрри слышались приближающиеся слезы.
Зейн протянул руку и погладил жену по колену.
– У нас на раздумья есть не меньше четырех месяцев.
Бэрри фыркнула.
– Я не выношу их еще четыре месяца, так что лучше подобрать имена заранее.
Малыши были крупными, причем оба намного больше, чем Ники в их возрасте.
– После Ники мне потребовалось много времени и храбрости, чтобы решиться на второго ребенка, – продолжала Бэрри. – Я подготовилась к рождению одного. Одного! А вдруг они будут как Ники?
Зейн побледнел. Более озорного и проказливого ребенка трудно было себе представить. Со своими способностями Ники заставит поседеть всех членов большой семьи самое позднее в течение следующего года. Удивительно, как человечек такого роста и такого ограниченного словарного запаса может вызвать невероятное волнение за удивительно короткое время.
Машина поднялась на вершину горы, и Зейн сбавил скорость – они подъезжали к большому вытянутому дому. Двор был забит разнообразными средствами передвижения: грузовик Вульфа, машина Мэри, внедорожник Майка и Шиа, взятые напрокат машины Джоша и Лорен и посла Лавджоя, броский грузовик Марис, мотоцикл Ченса. Джо, Кэролайн и пятеро их хулиганов прибыли на вертолете. Мальчишки, казалось, были везде: от младшего сына Джоша, которому исполнилось пять лет, до старшего сына Джо, который учился в колледже и приехал с очередной подружкой.
Зейн с Бэрри собирались добавить к этой банде еще парочку.
Они вышли из машины и поднялись по ступеням крыльца. Зейн обнял жену одной рукой и наклонился для поцелуя, который быстро перерос в очень горячий. Во время беременности Бэрри светилась особой сексуальностью, и правда состояла в том, что Зейн просто не мог ей сопротивляться. В эти дни их любовные игры затягивались. Беременность снова сделала ее груди очень чувствительными, как это уже было, когда она носила Ники.
– Прекратите! – раздался веселый голос Джоша из глубины дома. – Посмотри, до чего ты довел ее своими поцелуями.
Зейн неохотно отодвинулся от жены, и рука об руку они вошли в дом.
– Не совсем поцелуями, – уточнил Зейн, и Джош расхохотался.
Марис, Джош и Ченс смотрели соревнования по конкуру[23] на большом экране телевизора. Вульф, Джо и Майкл обсуждали проблемы выращивания скота. Кэролайн спорила с послом по поводу политики. Мэри и Шиа играли с младшими детьми. Лорен, которая чаще всего оставалась островком спокойствия в урагане Маккензи, бросила на живот Бэрри понимающий взгляд и спросила:
– Как прошло обследование?
– Двойня, – ответила Бэрри все еще ошеломленным голосом, и посмотрела на Зейна беспомощным «как же это случилось?» взглядом.
Ураган в доме внезапно затих. Головы поднялись и начали поворачиваться из стороны в сторону. Отец Бэрри ахнул, а лицо Мэри внезапно засияло.
– Оба мальчики, – объявил Зейн до того, как кто-либо успел спросить.
По комнате прокатился вздох облегчения.
– Слава Богу, – с облегчением произнес Джош. – Вдруг бы родился еще один или два озорника, как Ники!
Бэрри закрутила головой в поисках знакомой маленькой головки.
– Где Ники? – спросила она.
Ченс мгновенно оказался на ногах, хотя перед этим лежал на кушетке в расслабленной позе.
– Она только что была здесь, – пояснил он. – Возила по полу папин ботинок.
Зейн и Бэрри начали лихорадочно обыскивать дом.
– Давно? – обеспокоенно спросила Бэрри.
– Минуты две назад, не больше. Как раз перед вашим приездом, – ответила Марис, становясь на колени и заглядывая под кровати.
– О Боже, целых две минуты! – простонала Бэрри. За две минуты Ники могла разнести весь дом по бревнышку. Уму непостижимо, но худенькая крошечная девочка с ангельским личиком могла дать фору чертенку. – Ники! – звала Бэрри. – Мэри Николь, иди сюда! Немедленно!
Иногда это срабатывало. Чаще всего нет.
К поискам присоединились все, но их маленький темноволосый кошмар нигде не объявлялся. После рождения девочки все члены семьи захлебывались от восторга, буквально потеряли голову, даже суматошные двоюродные братья были очарованы хрупкостью и красотой единственной сестренки. Она на самом деле выглядела маленьким ангелочком, как крошка Пеблз в старом мультсериале «Флинтстоуны». Все ее обожали. В папу темноволосая, с обманчиво-невинными голубыми глазками и ямочками по обеим сторонам ротика, похожего на розовый бутон. Она самостоятельно села в пять месяцев, поползла в шесть, пошла в восемь, и с тех пор все семейство постоянно находилось начеку.
Они нашли ботинок Вульфа рядом с застекленной полкой с коллекцией ангелов Мэри. Следы подошвы на стене подсказали Зейну, что его маленькая любимица пыталась сбить фигурки тяжелым ботинком. Их счастье, что пока он оказался слишком тяжелым. Слава Богу, ее ручки еще недостаточно развиты для броска.
Для такой маленькой девочки у нее оказался ужасный характер и необычные желания. Удержать ее от задуманного походило на попытку удержать в руках ветер. Кроме того, дочка унаследовала способности отца в разработке «боевых операций», что казалось несколько зловещим для двухлетнего ребенка. Ники могла спланировать заговор и сокрушить любого человека, перешедшего ей дорогу.
***
Однажды, Алекс – второй сын Джо – заметил двоюродную сестренку с ножом в руке и выхватил его до того, как девочка нанесла урон кому-то или чему-то. Ники вышла из себя и устроила истерику, которую смог остановить только Зейн, нашлепав малышку по попке. Наказание от обожаемого папочки заставило ее рыдать с таким надрывом, что у всех присутствующих в горле застрял ком. Только две вещи могли вызвать слезы у маленькой Ники – пострадавшая попка и стульчик, на который ее усаживали в виде наказания.
Устав рыдать, она, надувшись, сидела в углу и время от времени бросала через маленькое плечико устрашающие взгляды на Алекса. Потом подошла за утешением к Бэрри, чтобы мамочка покачала ее на коленях. Следующей остановкой стали колени Зейна. Показывая, что простила папочку, Ники обняла его за шею маленькими ручками и потерлась мягкой щечкой о его колючую щеку. Она даже вздремнула у него на руках, удобно устроившись на широком плече. Проснувшись, девочка слезла с коленей Зейна и метнулась в кухню, где попросила Мэри, которую называла «бабуля», дать ей попить. Родители позволяли ей пить напитки без кофеина, поэтому Мэри дала внучке зеленую бутылочку, которые хранились в шкафчике специально для Ники. Зейн и Бэрри всегда обменивались одним им понятным насмешливым взглядом, когда видели дочку с бутылочкой «севен-ап» в руках. Для Ники в этом не было ничего необычного. Она делала пару глоточков, затем осторожно и тщательно закручивала крышку, а потом таскала бутылочку за собой и понемножку пила, пока та не пустела. Обычно на это уходило часа два.
Так уж случилось, что Зейн наблюдал за дочкой, улыбаясь счастливому выражению ее лица, когда она стиснула бутылочку маленькими ручками. Ники важно вынесла добычу, не предоставив Мэри возможности открыть крышку. Остановившись в коридоре, проказница начала трясти бутылку с такими усилиями, что маленькое тельце подпрыгивало. Затем, с трогательной и милой улыбкой на лице она вошла в гостиную танцующим шагом и, кокетливо наклонив головку, протянула бутылочку Алексу.
– Откой, позяста, – попросила она своим восхитительным тоненьким голосочком и… отошла на несколько шагов назад.
– Стой, – закричал Зейн, вскакивая со своего кресла, но было слишком поздно.
