— Фрэнк, ну пропустил я пару встреч…
— Поработай, за это получишь льготу.
— Льготу? Льготу, говоришь? Торчать в «Данкин Донатс» на Центральном вокзале Молдена в половине девятого вечера — это и есть льгота?
Зря он так сказал, конечно. Глупо получилось. Фрэнк Г. поглядел немного на Дуга, взял свою желтую ветровку и начал подниматься.
— Фрэнк, — остановил его Дуг. — Фрэнк, погоди, друг, я пошутил. Я не то имел в виду.
— Увидимся в церкви. — Фрэнк обшарил карманы в поисках ключей. — Может быть.
Он прошел мимо него. Дуг облажался.
— Я завтра к своему старику собираюсь, — пробурчал он.
Фрэнк Г. взвесил ключи на руке, как будто это был сам Дуг, рыба, которую еще можно выпустить обратно. Про Мака он знал только то, что тот сидит в тюрьме.
— Давно его не видел?
— Давненько. Он попросил приехать, дело у него ко мне.
— Ага. И, как ты думаешь, все нормально пройдет?
— Нужно мыслить позитивно, правильно?
— Тут многое от тебя зависит.
— Тогда все пройдет прекрасно. Он вернется в свою камеру, а еще год проживу в покое. Вот так все и пройдет.
Фрэнк Г. кивнул и направился к двери.
— Увидимся.
Название МИУ «Кедровый узел» напоминало наименование какого-нибудь командного стадиона, причем казалось, что право назвать его выкупила телефонная компания или лесозаготовительный концерн. МИУ расшифровывается как Массачусетское исправительное учреждение. Когда отец Дуга начал отбывать свой срок, оно называлось «МИУ Уэлпол», в честь близлежащего города. Но где-то в середине восьмидесятых жители Уэлпола поняли, что название самой суровой тюрьмы штата (а там еще располагается следственный изолятор, или Яма) слегка портит уровень цен на недвижимость в городе, и, подав в суд, добились удовлетворения иска. Тюрьму назвали в честь давно заброшенной железнодорожной станции.
Весь комплекс построили в пятидесятых годах на месте старой Чарлзтаунской тюрьмы. Уже на входе Дуга захлестнули всевозможные ассоциации. В первую очередь — воспоминание об отсидке в «МИУ Норфолк», тюрьме, которая так и носит название города, рядом с которым стоит. «Норфолк» — тюрьма среднего режима, четвертый уровень. Восемьдесят процентов ее обитателей сидят за преступления, связанные с насилием. МИУ «Кедровый узел» — это уже шестой уровень.
Дуг пришел в зал ожидания чуть раньше назначенного времени. Он оказался единственным мужчиной в группе из шести посетителей. Смесь парфюмерных ароматов напомнила ему Сенной рынок[78] жарким субботним вечером: овощи падают из тележек на пол, мнутся и затаптываются. Три чернокожие женщины тяжело и устало опустились на стулья. У них были красноватые глаза, окаймленные темными кругами. Две белые женщины казались напряженными и измотанными до предела. В соответствии со «Списком запрещенной одежды» посетители в джинсах, фуфайках и без лифчиков в тюрьму не допускались. А вот обтягивающие брюки и вязаные топы с неглубоким вырезом были разрешены.
Плакаты на стенах предупреждали: никаких физических контактов. От свежего объявления «Нижнее белье ОБЯЗАТЕЛЬНО» у Дуга прямо-таки началась аллергия.
Когда он сам сидел в тюрьме, его навещал всего один человек. Криста. Раз в три недели. Как он был благодарен ей — хотя никогда не признавал этого — за те короткие беседы. По крайней мере поначалу. Но с тех пор как Дуг начал посещать «Анонимных алкоголиков» и серьезно относиться к программе, Криста очень изменилась в его глазах.
Их пригласили войти. Дуг сел между перегородками, собирая мысли в кучку. Сюда стоило приехать хотя бы ради того, чтобы потом уйти. Снова выйти из тюрьмы, сесть в машину и уехать. По дороге домой тормознуть на заправке, купить газировки. Простая такая свобода. Несбыточная мечта в этих стенах.
Посещение Мака — это как визит к зубному врачу с последующим продлением прав в отделе регистрации транспортных средств. Испытание. И боишься, и терпишь. Хотя, говоря по правде, здесь Дуг был в хорошем положении. И он это понимал. Контролировал общение он, а Мака ему выдавали, как испорченную библиотечную книгу, изъятую из общих фондов.
На него упала тень Мака. И Дуг почувствовал привычный толчок внутри, как всегда, когда видел этого старого мошенника. Когда-то Мак казался ему большим и сильным человеком, называвшим его «маленьким напарником», героической личностью, царившей в его сознании. А вовсе не нынешним эгоистичным автоматом, повторявшим все время «я» да «я». С тех пор как Мак сел шестнадцать лет назад, он превратился для Дуга в голос, то и дело звучавший в его голове.
Мак опустился на стул, лихо улыбаясь. Прямо боевой петух, расправляющий грудь. Но Дуг заметил, что все в нем как-то опускается: средняя часть тела словно расплывается, кожа на шее обвисает, лицо становится все более осунувшимся. Глаза похожи на казиношные кости, которые бросают тебе вызов на «слабо» и говорят прямо: «Поиграй со мной — и продуешь». Улыбка адресована скорее самому себе, чем окружающим. И огромная ирландская башка — блестящая кожа, усеянная оранжевыми веснушками, а теперь еще и розовыми рубцами.
Мак сел на стул, широко расставив ноги. Его гордость — рыжие волосы на руках — посветлели, стали почти незаметными. Он всегда вел себя так, будто они встречаются на равных, будто в их отношениях присутствует некое равновесие, а Дуг испытывал к нему жалость, как к любому попавшему в капкан существу, поскольку и сам оказывался в этой ситуации. Видеться с Маком раз в год — то же самое, что пролистывать альбом с фотографиями: замечать, как постепенно редеют волосы, блекнут черты, проявляются изъяны. Сходство между отцом и сыном, всегда бросавшееся в глаза, теперь изводило Дуга еще больше. Он смотрел в разделявшее их стекло, словно в зеркало, которое показывает, что произойдет в будущем, через двадцать лет. Черты матери, которые раньше находил в себе Дуг (сколько сил и времени он тратил на эти поиски!), давно исчезли.
— Смотри, какой стал, — как обычно, приветствовал его Мак.
— Папа, — произнес Дуг то слово, которое говорил лишь раз в год в течение двадцати минут. — Как оно?
— Ты сам как?
Дуг кивнул.
— Хорошо. А ты?
Мак пожал плечами.
— Да вот пока здесь.
— Да уж. Деньги получаешь?
— Получаю. С ними проще. Хотя тут вообще не так уж и погано. Ты же знаешь, как мы устраиваемся.
Улей под названием «Кедровый узел» приютил «семейство» горожан, которые (благодаря нескольким дружелюбным охранникам) были обеспечены почти всем необходимым. В программе перевоспитания трудом были задания получше и похуже, вроде стирки или изготовления автомобильных номеров, — за любое платили семьдесят три центра в час.
Дуг кивнул и указал на свою голову.
— Как оно?
Мак дотронулся до своей башки так, словно она была горячей.
— Рак кожи, ну да. Прижигают потихоньку. В больницу кладут время от времени. Это хорошо. Помогает время убить.
— Где же ты столько солнца словил?
— Это меня еще до восьмидесятого года шандарахнуло. Надо было кепку чаще носить, видать. Но у меня не плохой рак. Просто веснушки взбунтовались. Я сейчас силен, как вонь в Челси. — Он вдохнул,
