светом спальне в башне.
На этот раз Мэтью не спешил. Легкими поцелуями он покрывал ее лицо, ни разу не коснувшись губ. Он то приближался к ним, то вновь удалялся со сводящим с ума самообладанием. Фаби сознавала: еще немного — и огонек страсти, что горел сейчас ровно и приятно согревал тело, вспыхнет ярко-ярко и поглотит их обоих. И действительно, как только его язык проник в ее рот, бурный поток острого желания прорвал шлюзы, дотоле сдерживавшие дикую неподвластную воле разума стихию.
Мэтью уже жадно целовал ее, срывая одежду. Фаби самозабвенно отвечала на его поцелуи, непослушными пальцами расстегивая пуговицы на его рубашке. Внезапно он оторвался от ее губ, неровно дыша, и издал хриплый смешок. Как же неуклюже они оба выглядели, пытаясь справиться с молниями и застежками. Фаби тоже рассмеялась.
Но как только их обнаженные тела коснулись друг друга, смех замер. Они держали друг друга в объятиях, пока этого уже стало недостаточно. Тогда Мэтью приник к нежной ямочке у основания шеи, лаская руками плавную линию плеч, поиграл с болезненно напрягшимся соском, потом другим. Сначала осторожно, а затем все смелее и жарче он целовал их, пока не почувствовал, как дрожь наслаждения охватывает все ее тело. Его рот опускался все ниже и ниже, и Фаби уже не могла больше переносить эти танталовы муки.
— Пожалуйста, — умоляюще пролепетала она.
Но Мэтью, не обращая внимания на ее призывы, продолжал свой мучительно медленный спуск, пока наконец его язык не достиг ее жаждущего лона. Ее тело выгнулось дугой, а из горла вырвался сдавленный крик. Она попыталась оттолкнуть его, так как желала испытать этот восторг вместе с ним. Но водоворот чувственного наслаждения неумолимо увлекал ее за собой и противиться ему не осталось больше сил. Ее словно пронзил электрический разряд, и она громко вскрикнула.
Ее лицо горело. Она повернулась к нему спиной, но Мэт обхватил ее рукой за талию и притянул к себе. Он целовал сзади ее шею, его руки легли ей на грудь, большие пальцы теребили набухшие соски.
— Ты пахнешь диким медом… — шептал он ей в волосы.
Спиной Фаби чувствовала исходящий от него жар, который поглощал ее целиком.
Одним резким движением он развернул ее к себе лицом и вошел в нее хищно, собственнически. У Фаби перехватило дыхание. Закрыв глаза, она обхватила его ногами, вбирая в себя как можно глубже. Ее захватил волшебный ритм, и вскоре мир вокруг исчез, растворился в густом облаке сказочных ощущений.
8
В отношении погоды то был самый худший уикенд лета, для Фаби же это были самые прекрасные дни в ее жизни. Дождь лил без остановки, но Фаби не видела необходимости покидать дом, разве что ради быстрых пробежек по саду под зонтом с Мэтью под предлогом подышать свежим воздухом. Он же рано утром ездил в близлежащую деревню за свежими газетами, которые они потом, потягивая кофе, читали вместе. Затем они опять возвращались в спальню и там любили друг друга. Усталые и счастливые, они засыпали лишь для того, чтобы проснуться с общей жаждой нового праздника страсти.
На второй день после позорно позднего ланча Фаби решила прояснить кое-что между ними.
— Мэт, по поводу наших отношений…
— Аллилуйя! — триумфально воскликнул он. — Неужели ты наконец признаешь, что у нас отношения?!
— Естественно, как же это еще назвать, — устало отозвалась она. — Меня только беспокоит их характер. Ты говорил, что хочешь, чтобы я была твоей…
— Да, по-моему, я достаточно ясно выразился! — Он помолчал. — Я надеялся, что это желание взаимно.
— Взаимно, — резко бросила она. — Я, по-моему, тоже достаточно ясно выразилась.
Мэтью взял ее за руку.
— Так в чем же проблема, Фаб?
— У тебя своя собственная, уже состоявшаяся жизнь. У меня своя. Помимо Кайла и Пейдж у меня есть друзья, к которым я сильно привязана. — Она взглянула на него почти с мольбой. — Даже если ты рассчитываешь играть в моей жизни главную роль, я не хочу ограничивать общение с ними.
— С чего ты взяла, что я против твоего общения с друзьями? — удивился Мэтью. — По работе мне приходится постоянно разъезжать, и, естественно, я не буду настаивать, чтобы моя возлюбленная сидела и грустила одна у окна в ожидании моего возвращения. Но тем не менее разве я не имею права претендовать на большую часть твоего времени, когда я в Сиднее?
— Само собой разумеется. — Фаби широко улыбнулась. — Хорошо. Тогда договорились. Ведь настанет день, когда мне понадобится поддержка всех моих друзей.
— И что же это за черный день такой?
— Когда наши отношения закончатся.
Он подозрительно сузил глаза.
— Ты считаешь, что у нас ничего не выйдет?
Фаби грустно улыбнулась.
— Такова уж, видно, моя судьба.
Мэт нахмурился.
— Мне не нравятся такие рассуждения.
— Мэт, я не хочу повторить ошибку моей матери, всем сердцем привязавшись к одному человеку. Я видела, как она страдала.
— Фаби, не все мужчины такие, как твой отец. Я докажу тебе это.
— Я могу тебе надоесть. Такое случается.
— Нет, так не будет. Даже не стоит это обсуждать, — сказал он уверенно.
— Мэт, в душе ты ведь тоже одинокий волк. Тебе же тридцать два, а ты до сих пор не женат, — настаивала Фаби.
— Потому что та единственная женщина, с которой я мечтаю связать свою судьбу, долгие годы смотрела на меня так, будто я мерзкий червяк, не достойный даже быть раздавленным ее изящной ножкой, тогда как к моему брату всегда питала благосклонность. Я никак не мог понять, откуда такая немилость? Да, я не одобрял ваших отношений с Кайлом, но только потому, что хотел, чтобы ты была моей. С той самой минуты, как впервые увидел тебя пять лет назад.
Фаби ошарашенно уставилась на него.
— Сначала я еще не осознавал этого, я понял это гораздо позже. Ты подсознательно всегда была где-то рядом, как тихая сладкая боль, которая никак не утихала. А потом вдруг Кайл поделился со мной новостью о вашей якобы помолвке, и мне наконец открывается печальная истина. Без тебя мне ничего в жизни не надо. Ты всегда была рядом, а я просто-напросто проморгал тебя. Начался сущий ад. Сама мысль, что кто-то другой завладеет тобой, была мне невыносима. Даже если этот кто-то другой мой собственный брат!
Фаби сидела не шелохнувшись. Такие шокирующие откровения никак не укладывались в ее голове.
Мэтью смотрел на нее долгим, пронзительным взглядом, словно пытался навсегда запомнить каждую черточку ее лица.
— Я не одинокий волк. Я однолюб, — вымолвил он наконец. — Я люблю тебя, Фаб. И буду любить, пока дышу. Я пытался бороться с собой. Однако любовь — это не область ума, это не вода в кране, которую можно включить и выключить. Это чувство делает меня беспомощным и уязвимым, но я ничего не могу изменить.
Фаби была так потрясена, что не могла ни шевельнуться, ни ответить.
— Я не собираюсь давить на тебя. Мои слова ни к чему тебя не обязывают…
— Мэтью, — прервала она его, — я действительно очень счастлива, что ты вошел в мою жизнь. За
