расположены по всей 'Валентине Терешковой', но этот был самым безлюдным. Вот почему его и выбрали.
Пола прикусила губу, подавляя напряжение, когда система дала положительный ответ. В системе отдела техобслуживания применялась довольно простая система кодов, что, в общем, ожидалось, так как хранилась здесь не самая важная информация. Когда на экране появилась еще одна строка кода, открывая доступ к системе управления файлами, она возблагодарила Господа за то, что у Волшебника хватило сообразительности спрятать этот файл именно в этой системе. Может быть, потому, что он здесь работал? Пытаться проникнуть в систему с более высоким уровнем секретности, например, в базы данных научно- исследовательского центра или КГБ за столь короткое время было бы бесполезно.
Она попробовала непосредственно обратиться к файлу. Не удалось. Указатель адреса был стерт и файл стал невидимым. Тогда она обратилась к таблице распределения секторов, нашла нужный ей заголовок и дала команду на принудительное считывание. Система подтвердила, что файл существует, и потребовала пароль, подтверждающий право на его чтение. Пола ввела код. Пауза. Новая строка, запрос на вывод информации. 'Кажется, вошла' прошептала Пола через плечо.
Он повернулся и наклонился на экраном, глядя через ее плечо. Пола ввела еще одну строку и напряженно вглядывалась в экран. Две секунды тянулись бесконечно долго. Затем вспыхнули слова подтверждения. И чуть ниже загорелась строка на английском:
GP700'АПЕЛЬСИН'; КОНТРОЛЬ ОК; ГОТОВ К ЧТЕНИЮ. ВЫВОД? ИМЯ ФАЙЛА? РАЗМЕР БУФЕРА?
Пола переключила клавиатуру с кириллицы на латинский и продолжила диалог. Появилась последняя фраза:
ИДЕТ КОПИРОВАНИЕ
Она откинулась назад и глубоко вздохнула. Пальцы Эрншоу легли ей на плечо и ободряюще сжали. Она моргнула и опять посмотрела на экран, словно не веря своим глазам. Сообщение все еще светилось там, сияя ярким и торжественным светом. Это значило, что файл Волшебника копировался на кристаллические матрицы памяти высокой плотности в их переносном компьютере. Копирование займет не больше нескольких секунд, а затем оригинал, находящийся в базе данных отдела технического обслуживания, будет уничтожен. И все, что им останется — это доставить копию файла домой.
КОПИРОВАНИЕ ЗАКОНЧЕНО И ПОДТВЕРЖДЕНО
СТЕРЕТЬ ИСТОЧНИК?
Пола наклонилась вперед чтобы ответить…
Она не поняла, что она почувствовала: то ли движение, замеченное углом глаза, то ли бессознательное ощущение движения у нее за спиной. Эрншоу все еще стоял у нее за спиной, глядя на экран. Она повернула голову, чтобы выглянуть ему за спину — и громко ахнула от неожиданности и испуга.
— Ни с места! — рявкнул русский офицер, поднимая пистолет. Голова Эрншоу дернулась, он резко обернулся. Пола не могла пошевелиться, оцепенело глядя на русского.
Сзади стояло еще четверо охранников в форме, двое из них — с поднятыми автоматами. Офицер сделал шаг вперед и взглянул на пульт. У него было татарское лицо, оливковая кожа, высокие скулы, узкие глаза под островерхой фуражкой.
— Поднимите руки вверх! — скомандовал он. — Теперь медленно к задней стенке. Не делайте резких движений.
5
Ночной дождь освежил воздух после недели подавляющей майской жары и редкие облака в утреннем небе над Вашингтоном обещали небольшую прохладную передышку. Бернар Фоледа опустил штору в окне спальни и с довольным 'пум, пум, пум, пум, пум-пум-пум-пум-пум' на тему моцартовской увертюры к 'Директор театра' довязал узел галстука. Он вынул из шкафа пиджак от костюма и, накинув его на плечо, пропумпумкал вниз по лестнице завтракать. Причин весело мурлыкать себе под нос у него не было, учитывая размеры неприятности, постигшей его департамент на прошлой неделе, это была просто привычка, выработанная годами. Кроме того, давным-давно назад он понял, что люди его профессии, начинающие принимать все очень близко к сердцу, долго не живут.
Майра сидела за кухонным столом с чашкой кофе в руке, глядя выборку из утренних новостей, дисплей на серванте был развернут в ее сторону. Как и ему, Майре было уже за пятьдесят, высокая и чуть полноватая женщина, она все еще ухитрялась сохранить спокойно-веселое выражение, несмотря на то, что глаза и щеки были еще впалыми — всю зиму она проболела. Кожа на внутренней стороне рук обвисла, в темных аккуратно причесанных волосах появились серые стрелки, и она не пыталась скрыть их краской. Они были женаты уже почти тридцать лет, и в отличие от таинственных, замкнутых шпионских боссов в кинофильмах, Фоледа постоянно говорил с ней о работе. Ему было непонятно, почему сценаристы считают, что люди его круга, кроме всего прочего, еще и дома скрытничают и секретничают. Может быть, им просто нужно было ввести в сюжет обаятельную женщину — обычно по каким-то неясным причинам китаянку, — которая зарабатывает себе на жизнь тем, что в перерывах между напряженными занятиями любовью выуживает секреты из полукоматозных правительственных лиц. Если это действительно было так, то у Фоледы, пожалуй, не было возражений — для того, чтобы вербовать новичков, имидж был подходящим.
— Дождь кончился, — заметила Майра, когда Бернар вошел на кухню. Похоже, сегодня будет облачно. Немного прохлады — для разнообразия.
— Да, я вижу. Это как раз кстати. — Бернар повесил пиджак на стул, подошел к кухонной машине, вынул из нее две тарелки яичницы с ветчиной и булочки, нажав на кнопку, включил тостер. Жена налила ему кофе. На дисплее был сюжет об японском астронавте, который попал в новости потому, что достиг второй космической скорости, как следует разогнавшись и прыгнув с поверхности Деймоса, меньшего из двух спутников Марс. 'Может быть, старая считалочка не так уж и глупа, если ее чуть-чуть изменить' — комментатор нес эту ерунду тоном, на взгляд Бернара просто пошлым. — 'А корова, фу ты — ну ты спрыгнула с луны!'
Фоледа фыркнул. 'Что еще новенького?'
Майра коснулась пульта, лежавшего рядом с чашкой, и на стенной панели засветился желтый огонек, указывая, что домашняя система управления включена. 'Выключи' — чуть громче обычного сказала она. Картинка на экране сменилась электронным меню. 'Пять — три', скомандовала Майра, и появился новый список. 'Польша' — вместо списка был заголовок: ДЕМОНСТРАЦИИ В ВАРШАВЕ ПРОДОЛЖАЮТСЯ. Она взглянула на Бернара, тот кивнул. 'Да' сказала она панели. 'Икс — выключайся'. Огонек погас.
В новостях говорилось о советской реакции на очередную волну забастовок и протестов в Польше и Восточной Германии. Как обычно, средства массовой информации уделяли основное внимание военным аспектам, драматически подавая сцены с советскими войсками, противостоящими толпам, и подразделениями НАТО, приводимыми в боевую готовность. Кадры с танками Фоледа узнал, им было уже несколько месяцев, и они не имели никакого отношения к текущим событиям. Политические и военные деятели давали интервью по поводу риска общеевропейской эскалации — это была передача, привлекающая людей в лапы рекламодателей и другой передачи ожидать было трудно. Западная разведка следила за развитием событий задолго до того, как на них стала обращать внимание широкая публика, и пришла к выводу, что вероятность каких-то реальных конфликтов мала.
Советы ускорили наращивание своей военной мощи еще в последние десятилетия прошлого столетия. В их намерения не входило развязывание войны, они не больше других хотели стать жертвами опустошения; извлекая уроки из горького для демократии опыта Мюнхена, они, как и Гитлер, рассчитывали на то, что, устрашенные, их соперники отступят без боя. И, как и раньше, западные пацифисты выступали за 'умиротворение' и вспомнили об моральном ущербе только тогда, когда выяснилось, что каждая трибуна, каждый пацифистский лагерь оказались не дальше двадцати минут от какой-нибудь ракетной шахты. Только в начале двадцать первого века Советы заколебались. Это был решительный момент — они обнаружили, что могут стать лицом к лицу не только с западной военной технологией, но и с Азией с ее потрясающим
