Данфи так и не собрался ему отправить. Он мог легко исправить оплошность, бросив конверт в почтовый ящик. Но с какой стати это делать? Бламон — подонок, и в любом случае деньги достались ему нечестным путем.
Как правило, Данфи открывал счета своих клиентов с чисто символическими вкладами. Пятьдесят фунтов были типичной суммой. Но с «Сирокко» дела обстояли иначе. Данфи уже организовал дюжину корпораций для Бламона, когда одним зимним днем корсиканец явился к нему в офис с предложением. Томно раскинувшись в широком кожаном кресле, Бламон сказал, что хочет открыть счет «Сирокко» с кредитным лимитом, обеспеченным акционерным капиталом. За помощь в том, что он назвал «трансакцией, связанной с некоторыми сложностями», Бламон обещал Данфи три процента комиссионных от объема капитала.
— Очень щедро, — заметил Данфи.
— Я могу позволить себе быть щедрым, — ответил Бламон, и его физиономия расплылась в улыбке.
— О каком обеспечении мы говорим?
Бламон сунул руку в портфель, достал оттуда пачку акций и протянул их Данфи.
— Здесь их немного больше десяти тысяч.
Данфи зажал акции между большим и указательным пальцами.
— Все «Ай-би-эм»?
Бламон кивнул и, наклонившись вперед, сказал:
— Oui.[17]
— И почем продает их нынче «Биг блю»?[18] Кажется, по сто десять?..
— По сто двадцать, — ответил Бламон. И добавил: — Долларов, конечно.
Данфи хмыкнул.
— Понятно, что долларов.
Акции, выписанные на имя некой нью-йоркской брокерской конторы, явно были украдены, в противном случае Бламон не стал бы платить три процента комиссионных за помещение их в банк.
— Сколько…
— Вероятно, мне удастся выручить сорок процентов от цены на черном рынке, — сказал Данфи.
На лице Бламона появилась гримаса неудовольствия.
— Лучше пятьдесят.
— Ты можешь отнести их в «Нэшнл Вестминстер» и получить семьдесят пять или даже восемьдесят. И мне не будешь должен никаких комиссионных. Конечно, если ты предпочтешь поступить таким образом… — Данфи не было нужды заканчивать фразу. Если Бламон предпочтет поступить таким образом, «Нэшнл Вестминстер» обязательно пошлет в Нью-Йорк факс с запросом, не были ли данные акции похищены. Крупные банки всегда так поступают.
Бламон выдерживал взгляд Данфи еще мгновение, а затем улыбнулся:
— Уверен, что ты приложишь все необходимые усилия.
— Можешь не сомневаться, — ответил Данфи.
Бламон встал, пожал ему руку и удалился.
Аферы, которыми занимался Бламон, принадлежат к числу любимейших предприятий мафии. По доходности они сравнимы с выпуском собственных денег. На доходы с них построены Коста дель Соль и Коста-Брава. Акции, похищенные у курьеров и из брокерских хранилищ в Америке, использовались в качестве обеспечения для займов, сделанных в Европе. Займы затем вкладывались в строительство жилья, гостиничный бизнес, рестораны, поля для гольфа, а в случаях, подобных случаю Бламона, в издания типа «Contre la boue». И если заемщик не прекращал выплаты по процентам — в случае прекращения выплат банк был бы вынужден продать украденные акции (и попытаться оформить смену владельца), — схема работала идеально. Отели процветали. Суммы, взятые по займам, возвращались в банки, а акции переходили в качестве обеспечения под новые займы.
Данфи потребовалось две недели на то, чтобы найти банк, который согласился с ним сотрудничать. И в конце концов ему пришлось отправиться в Сент-Элье и представить акции лично. Через некоторое время там был открыт счет «Сирокко» с вкладом на 290 000 фунтов. За свое участие в названной афере Данфи получил чуть меньше 15 000 долларов, которые, как законопослушный гражданин, перевел на один из счетов ЦРУ в банке «Швейцарский кредит».
Когда из банка в Сент-Элье пришли необходимые документы, Данфи положил их вместе с регистрационными документами «Сирокко» и написал на конверте адрес Бламона. Бандероль лежала у него в ящике стола, когда позвонил Томми Дэвис и сообщил об убийстве Лео Шидлофа.
Удержав у себя конверт, Данфи стал единственным, чья подпись стояла на новом счете Бламона. Если рассматривать сложившуюся ситуацию в позитивном свете, то Данфи получил непосредственный доступ к довольно значительной сумме. Отрицательная ее сторона заключалась в том, что Бламон разорвет Данфи на части, если когда-нибудь найдет его. Впрочем, Данфи ничего не мог изменить. Так сложились обстоятельства. Даже если он вернет деньги, корсиканец вряд ли простит его — прошло слишком много времени. Бламон просто подумает, что Данфи струсил, и ему вдвойне захочется стереть его с лица земли. Во-первых, за то, что он украл его деньги, а во-вторых, за то, что оказался жалким трусом. Данфи сделал еще глоток из своего стакана, побренчал в нем льдинками и выглянул в иллюминатор на звездное небо над Исландией.
Он нисколько не сомневался в том, что Бламон прилагает неимоверные усилия, чтобы найти… но кого? Конечно, не Данфи. Человека, которого ищет Бламон, зовут Керри Торнли, и он ирландец. Из чего следует, что Роже Бламон — наименьшая из проблем, решил Данфи.
Уникальное положение: Бламон — наименьшая из проблем! Да, вряд ли подобная мысль могла кому- то прийти в голову. По крайней мере не тому, кто мог рассчитывать спокойно дожить до завтрашнего дня.
К несчастью, Данфи к таким счастливчикам больше не принадлежал.
16
Самолет Данфи прибыл в Париж в семь утра, и до вылета в Прагу у него оставалось два часа. Часть этого времени он потратил на прогулки по магазинчикам «дьюти-фри», а затем сделал еще несколько фотографий на паспорт. В конце концов он нашел пристанище в маленьком кафе с каменными столиками и сиденьями из уложенного бетона.
Место было жуткое, некое франкофонное чистилище для туристов, застрявших в аэропорту, бесцельно кочующих из одного кафе в другое и с озабоченным и растерянным видом пересчитывающих незнакомую мелочь. В углу примостился мальчишка-алжирец, в обязанности которого входило убирать грязную посуду со столов. Он с томным видом курил турецкие сигареты и с полнейшим безразличием наблюдал за тем, как на столах вырастают горы использованных стаканов и тарелок. Из подвешенного высоко на стене пластикового репродуктора доносились мелодии «европопсы», пронизанное оптимизмом дисковое завывание, отчего у Данфи на душе стало совсем муторно. Все здесь было нацелено на то, чтобы посетители приходили, как можно скорее съедали заказанное и тут же уходили, освобождая место новым клиентам. Названная цель достигалась единственным, но совершенно безотказным способом — заставить всех приходящих сюда почувствовать себя глубоко несчастными. Счастлив был только хозяин, очень хорошо все понимавший и с одобрением взиравший на плоды своей глубоко продуманной торговой политики. В безукоризненного вида двубортном блейзере и слегка затемненных стильных очках он стоял за кассовым аппаратом, величественный в сатанинской гордыне повелителя одного из кругов ада, взирающего на свои владения. Полнейшее удовлетворение происходящим можно было прочесть в его взглядах: «C'est bon,[19] — читалось в них. — C'est tres bon[20] ».
Данфи понял здешние правила игры, и в менее напряженных обстоятельствах он бы просто из
