злобно таращился на Джека. Данфи сначала решил, что этот взгляд пронизан ненавистью, что эльзасец смотрит на него так, как смотрят друг на друга враги, встретившиеся в многолюдном зале. Но затем он заметил что-то красное и понял, что дело совсем не в нем. Эльзасец истекал кровью, прямо там, в кресле. А взгляд его был взглядом человека, сосредоточенного на том, чтобы не умереть, удержать в себе жизнь, ускользающую из тела вместе с кровью.
«Черт побери их всех! — подумал Данфи. — С меня хватит!»
Бламон тоже посмотрел на эльзасца и вновь издал тот громкий возглас внезапного понимания истины, с которого начиналась их беседа:
— А-а-а-а-а-а! Я вижу, в чем дело! — воскликнул он. — Ты думаешь, что если Люк passe,[68] то ему нет необходимости платить? — Бламон состроил гримасу презрения. — Логичный вывод. Но ведь с Люком все будет в порядке, ведь так, Люк?
Люк издал какое-то нечленораздельное бормотание, которое, по-видимому, должно было выражать сомнение.
— Что случилось? — спросил Данфи.
На физиономии Бламона появилась насмешливая гримаса.
— Ты его пристрелил.
Джек не смог скрыть удивления.
— Ты падал, — объяснил Качок. — И пару раз выстрелил. И попал в него.
— Он же умирает, — сказал Данфи.
Бламон отмахнулся.
— С ним все будет в порядке.
— Он истекает кровью.
— Нет. Он в превосходной форме. — Бламон приблизился к Джеку вплотную и едва слышно произнес: — Ты его испугаешь.
Ничего смешнее за сегодняшний день Данфи не слышал, но ему было явно не до смеха.
— Послушай, я могу вернуть тебе деньги.
Бламон безразлично кивнул:
— Я знаю.
Качок что-то пробормотал себе под нос и швырнул недокуренную сигару на пол. Затоптав ее, он повернулся к Бламону:
— Pourquoi juste ne le detruisons?..[69]
Данфи почти ничего не понял. Его познания во французском были в лучшем случае посредственными. «Почему мы не… что-то… что-то…»
— Soyez patient,[70] — сказал Бламон. После чего повернулся к Данфи и пояснил: — Он хочет тебя убить.
Джек бросил взгляд на Качка.
— Но почему? Ведь я даже его не знаю.
И снова Бламон приблизился вплотную к Данфи и прошептал:
— Потому что он считает, что ты убил его дружка. И знаешь что? Между нами? Мне кажется, он прав.
Бламон расхохотался.
И тут до Данфи дошло. Белокурый и Качок были не просто «командой», а чем-то бо?льшим — они были «семьей».
— Послушай. — Джек попытался придать беседе деловой характер. — Я могу вернуть тебе деньги. И не только те, которые лежали в банке. Остальные тоже.
— Остальные? И сколько ты потратил? — спросил Бламон.
Мгновение Данфи колебался, затем солгал:
— Двадцать тысяч. Возможно, двадцать две.
— Фунтов?
— Долларов.
Бламон покачал головой, видимо, размышляя о чем-то, потом сказал:
— Ответь-ка мне на один вопрос.
— На какой?
— На что у тебя ушло так много времени?
Данфи не понял, что он имеет в виду.
— О чем ты? — спросил он.
— Прежде чем ты забрал деньги, ты ведь уже скрывался несколько месяцев.
Данфи задумался, не зная, какую часть правды открыть Бламону. Наконец он пожал плечами и ответил:
— Я был в Штатах. И просто не мог выехать оттуда.
Бламон погрозил ему пальцем.
— Не морочь мне голову.
— Я говорю правду.
— Ты от кого-то скрываешься, — сказал Бламон. — И не только от меня.
Данфи промолчал.
— Мы ходили к тебе в офис, — продолжал Бламон. — Ничего. И к тебе на квартиру. То же самое. И я подумал, мой дружок Керри забрал не только мои деньги, а деньги всех своих клиентов. Но нет, я ошибался. Я пошел к Кроллу. Ты ведь знаешь Кролла?
Данфи кивнул.
— Контора сыщиков?
— Верно. Я пошел к нему — двести баксов за час, — и знаешь, что они мне поведали? Что ты украл только мои деньги. Больше никто не жалуется. С остальными ты был чист и честен. Почему так получилось?
— Я взял только необходимое, — ответил Данфи.
— И тебе нужно было никак не меньше полумиллиона баксов?
— Да. Именно.
Бламон мгновение выдерживал взгляд Джека, затем замотал головой, словно хотел прочистить ее.
— Значит, тебе нужно было много, очень много зеленых. Но почему ты попытался решать свои проблемы именно за мой счет?
— Потому что… — Потому что ты сволочь, подумал Данфи, но вслух сказал: — Потому что деньги были под рукой. На счете. Их было нетрудно получить. Вот и все.
— Ты хочешь сказать, у тебя создалось впечатление, что их нетрудно заполучить, — поправил его Бламон, и Данфи кивнул. — Ну а теперь ответь-ка мне, от кого ты скрываешься, кроме меня?
Данфи покачал головой.
— Не от полиции, — размышлял вслух Бламон. — По крайней мере не от лондонской. Итак, от кого?
— Какая разница? Ведь речь не обо мне. Речь о тех деньгах, которые я взял.
— Отнюдь, речь не только о деньгах, — возразил Бламон.
Джек бросил на него скептический взгляд.
— Речь идет о дружбе, — продолжал корсиканец, его голос был пронизан такой лживой проникновенностью, что им можно было бы озвучивать рекламную телекомпанию в поддержку «Хезболлы».
Данфи был готов рассмеяться.
— Ты же в таком дерьме… — пробормотал он.
Бламон ударил его. Джека никогда так раньше не били. От удара у него с громким хрустом сломался нос, и густая струя крови залила рубашку. У Данфи перехватило дыхание, из глаз посыпались искры, и все вокруг мгновенно потемнело. Через какое-то время Бламон приподнял его за подбородок и произнес:
— Pardon.
