— В соответствии с вышеупомянутой теорией?
— Да.
— Чтобы стереть память о золотом веке, к которому она не имела никакого отношения, и скрыть сведения о «грязной войне», которая положила ему конец. — Заметив недоумение Джека, ван Ворден решил разъяснить подробнее: — Меровинги были самой настоящей ходячей ересью. Именуя себя детьми самого Бога — в буквальном смысле Его сыновьями и дочерьми, — они делали все остальные престолы и светскую власть бессмысленной и незаконной. Кому нужен папа в Риме, если сын (или внук, или правнук) Божий сидит на троне в Париже? Пожалуй, это была самая опасная ересь в истории. И вот Меровингов похищают, убивают, предают до тех пор, пока в конце концов из анналов истории не исчезают все следы их правления. В результате они просто исчезли из памяти потомков…
— Пока не появился апокриф, — перебил его Данфи.
— Абсолютно верно. И само собой, когда та же самая ересь всплыла на страницах апокрифа, ее свет необходимо было как можно скорее погасить. Что и было сделано. Верившие в истинность апокрифа беспощадно преследовались и уничтожались до тех пор, пока они не скрылись с глаз Церкви, превратившись в тайное общество, в заговорщиков, постоянно прячущихся от своего могущественного врага.
— Но в чем состояла цель заговора? — спросил Джек.
— Водворить на земле золотой век, — ответил ван Ворден. — А какая еще могла быть цель?
— И каким образом они собирались достичь этого?
— Как только исполнятся все пророчества, он и наступит сам собой.
— Те пророчества, которые…
— …которые приведены в апокрифе.
— И те, где говорится про загадку письмен из злаков? — спросил Данфи. — И про призраки в небесах…
— Значит, они вам известны! — воскликнул ван Ворден.
Джек пожал плечами.
— Да, я видел упоминания о них.
— Конечно, не все пророчества столь… поэтичны. Некоторые довольно конкретны.
— Например?
Теперь плечами пожал ван Ворден.
— «Те земли в единую страну соединятся», — ответил он.
— Это, по-вашему, конкретно?
— Для данного контекста вполне. Оно относится ко времени, когда все европейские народы объединятся в единое государство. Там есть также упоминание об Израиле. «Сион возродится из пепла печей». Очень похоже на то, что произошло на самом деле, не правда ли?
Данфи кивнул.
— Если воспринимать перечисленные пророчества как руководство к действию, — продолжал ван Ворден, — то «Общество Магдалины» можно считать одной из первых сионистских организаций в Европе. Возможно, даже самой первой.
Джек откусил кусочек стилтона и запил его портвейном.
— И что с ним случилось?
— Пока я не узнал о том, как погиб Шидлоф, я считал, что от Общества остались только черные Богородицы в некоторых церквях, типа той, к примеру, что хранится на горе Монсеррат.
Джек и Клементина переглянулись.
— О чем вы? — спросила Клементина.
Ван Ворден снова пожал плечами.
— О статуях Черной Мадонны, иногда с младенцем, тоже черным. Церковь не очень любит о них распространяться, но ведь их можно найти повсюду в Европе.
— Но почему они черные? — спросил Данфи.
Ван Ворден рассмеялся.
— Их цвет — своеобразный код. Он означает, что перед вами не Дева Мария с младенцем Христом, а Магдалина с Меровеем. Это одно из последних напоминаний о тайной церкви — церкви Меровингов, которую Ватикан стремился уничтожить.
Данфи встал и прошел к борту. Солнце справа от него заходило за клубы дыма, поднимавшиеся из фабричных труб на северном берегу Темзы.
— Вы что-то сказали насчет того, как погиб Шидлоф, — вспомнил Джек. — Что вы имели в виду?
— То, что, когда Шидлоф позвонил мне с вопросом об «Обществе Магдалины», я ответил ему, что оно давно не существует. Он высказал предположение, что я ошибаюсь, и я согласился с ним встретиться, но исключительно из вежливости. Я был уверен, что заблуждается-то как раз он, а не я. Но когда я прочел об обстоятельствах его гибели и о том, где нашли его тело — на территории Внутреннего Темпла, — я понял, что Шидлоф был прав.
— Каким образом? Что было такого в его смерти, что заставило вас предположить…
— Это было ритуальное убийство. Таким способом члены Ложи всегда расправлялись со своими противниками. Я могу назвать вам десяток людей, погибших подобным образом, начиная с четырнадцатого столетия. Каждый из них представлял определенную угрозу тому, что вы называете «Обществом Магдалины».
— Но почему? — спросила Клементина. — Какова их цель? К чему они могут стремиться в наше время?
— К тому, чтобы посадить на европейский трон потомков Меровингов.
— Потомков? — воскликнул Данфи. — Откуда кому-либо может быть известно…
— Существуют генеалогии, — ответил ван Ворден. — Одну из них заказал Наполеон. Насколько мне известно, есть и другие.
— Наполеон?
Ван Ворден взмахнул рукой.
— Он сверг Бурбонов и, мне думается, был заинтересован в том, чтобы очернить их как узурпаторов права на престол, принадлежавшего другой династии. Конечно, ему это было очень выгодно: вторая жена Наполеона тоже была потомком Меровингов.
— Но то, о чем вы говорите, произошло двести лет назад, — возразил Данфи. — А в наше время остались какие-нибудь Меровинги?
Ван Ворден нахмурился.
— Не знаю. О подобных вопросах вам следует спросить Уоткина.
— Уоткина? Но кто такой Уоткин, черт возьми?
— Специалист по генеалогиям. Живет в Париже. Знает, кто есть кто.
— В самом деле?
— М-м… Постойте-ка, у меня, кажется, есть кое-что для вас. — Ван Ворден встал и проследовал внутрь судна. Данфи и Клементина слышали, как он роется в каких-то ящиках. Через некоторое время он вернулся, держа в руках открытый журнал. — Вот он, — сказал профессор, протягивая им журнал.
Джек взглянул на имя автора статьи — Жорж Уоткин; затем на название: «Вино Магдалины — древний напиток из Палестины».
— Черт меня подери! — воскликнул Данфи. — Это же «Архей».
Ван Ворден с удивлением посмотрел на него.
— Значит, вы видели статью?
— У меня какое-то время был такой же номер, — объяснил ему Джек. — Но я его потерял.
— Ну, старый Уоткин как раз тот, кто вам нужен, — сказал ван Ворден. — Кстати, должен вас предупредить, что он может принадлежать к прямо противоположному лагерю. Поэтому, если соберетесь посетить его, будьте осторожны…
