вовсе не вымер, а обитает где-то в Либерии. Это его имел ввиду Даппер, когда писал о черном кабане. Гагенбек поговорил об этом с путешественником и охотником Шомбургком. И тот отважился поехать в Либерию поймать сказочного зверя.
Был как раз период дождей, когда Шомбургк с группой носильщиков пересекал тропический лес в лодке. Дождь портил настроение, все труды и лишения казались напрасными. Никто из встреченных им людей не верил в существовании искомого зверя. Неужели призрак?
И вдруг случилось следующее: «В метрах двухстах, в лесочке, я заметил какое-то движение… Поток нес нас к этому месту. Вначале я не смог разобрать, кто это может быть: то ли буйвол, то ли крокодил. В это время он и вышел из тени на край берега – я застыл. Передо мной стоял зверь, ради которого я предпринял это изнурительное, тяжелое путешествие – карликовый бегемот. Это было 13 июля 1911 г. Число тринадцать в моей жизни всегда было счастливым…»
Другой человек наверняка тут же застрелил бы зверя. Но Шомбургк не смог: «Он смотрел на меня какое-то время так же пристально и цепко, как и я на него, прежде чем скользнул в воду. Что-то во мне не позволило выстрелить». «К тому же, – рассуждал охотник задним числом, – это редкий зверь, а вдруг я уничтожил бы выстрелом последнего, а значит, и весь вид? Нет, мне достаточно было удостовериться, что зверь существует».
В столице Либерии Монровии его осмеяли. И никто не поверил, что заядлый охотник Шомбургк растаял от нежных чувств и не направил ствол на дичь. Его сочли лгуном и хвастуном или простаком, поверившим сказкам туземцев.
Только Гагенбек в Гамбурге продолжал верить ему и посоветовал через год все это организовать снова. На сей раз Шомбургк познакомился в Голаленде с племенем, которое отлично знало «мбе» – карликового бегемота, но все так боялись его, что помощников среди них не нашлось.
Наконец один негр-полукровка решил подключиться к отряду и помог устроить поимку животного. Негры убедили охотника, что таких зверей – немало, и он решил все-таки убить одного.
28 февраля 1913 г. в одной прибрежной пещере был обнаружен «дьявол» леса, тут же застрелен и препарирован.
«Я укрылся в своей палатке, так как потекли слезы. У меня, у отчаянного охотника. Смешно? Но нервы, перенапряженные нервы требовали разрядки. Как я должен был радоваться сегодняшнему дню, которого дожидался, за который боролся целый год! Но радости не было, лишь горьковатое чувство воздаяния насмешникам, тем, кто мне не верил».
А на следующий день в яму-ловушку попал еще один зверь. Шомбургк уговорил африканцев построить загон вокруг ямы. Затем он стал подкармливать опасного «приятеля» кореньями и подманивать ими же в загон. Так и получилось. Камень упал с души охотника. С ближайшей станции он дал телеграмму Гагенбеку: «БЕГЕМОТ-КАРЛИК ПОЙМАН – СЛАВНЫЙ ЗВЕРЕНЫШ!»
В течение следующий нескольких недель он поймал еще четверых «зверенышей» и перевез их на морское побережье в больших корзинах, каждую из которых несло по 32 человека. Он постоянно смазывал им кожу вазелином, чтобы она была эластичной и доставил в Гамбург всех пятерых здоровыми.
Измерения показали, что карликовый бегемот на три четверти метра короче и на полметра ниже гигантского лесного кабана, с которым его путали десять лет. Усилия зоологов были наконец вознаграждены открытием двух новых видов.
Горилла господина дю Шайю
Поэтому 23-летний дилетант решил доказать всем, что он ближе к науке, чем те специалисты, которые некритично воспользовались данными дю Шайю. Он поехал в Африку через 15 лет после первой публикации об этом создании природы. В 1862 г. познакомился с «выходцем из ада, которого уже известный нам Ганнон называл «гориллой», Батель – «понгос», или «энсэгос». Лопеш – обезьяной, которую надо ловить сапогами с клеем, а Линней – «лесным человеком». Эта чертовщина не была новостью. Она появилась еще два с половиной века назад, когда морской разбойник Батель рассказывал о понго, убивавшем негров и слонов. А во времена Рида зоологи хорошо знали лишь одну человекообезьяну – шимпанзе из Верхней Гвинеи, светлолицую, среднего роста. Окен дал eй красивое имя «пан», а Линней – неуместное видовое название «троглодит».
Но вот из Нижней Гвинеи, Французского Конго и Восточной Африки появились сообщения о совсем другой человекообезьяне. Это был громила с гребнем на макушке, лысой головой, темным лицом, большими надбровьями – мохнатое лесное чудовище с длинными бакенбардами. Африканцы называли его по-разному: или «н’гьяла», или «ншиего», или «соко». Обезьяны эти ходили прямо, нападали на неосторожных людей, забивали слонов дубинами, выкрадывали женщин из деревень, в кронах деревьев устраивали себе настоящие хижины с крышами из листьев, нередко создавали «отряды» для нападения на поселения людей и их поля.
Однако серьезные свидетели называли все это «глупой болтовней».
К таким причислял себя американский миссионер Сэвидж, который в 1847 г. прислал английскому анатому Р. Оуэну подробные данные о гигантской обезьяне «инджин» и рисунок ее черепа. Это была горилла «в пять футов высотой, несоразмерно широкая в плечах, заросшая грубыми, черными волосами». Впрочем, и Сэвидж добавил несколько историй, услышанных от туземцев. «Это дикие, задиристые звери. Они никогда не бегут от людей, как шимпанзе.
Туземцы боятся их и вступают только в оборонительные схватки. Как только самец завидит человека, то издает ужасный рев, вытягивает нижнюю губу и встряхивает чубом. Затем быстро приближается к противнику. Охотнику лучше всего дождаться, когда чудовище схватит ствол ружья и сунет себе в рот. Если в этот момент не выстрелить, то охотник погибнет».
…В это время еще два исследователя изучали черепа и кости того же зверя. Причем оба любили античную литературу и обоим попались строки карфагенского чиновника Ганнона о «горилле» – диком человеке.
Это были Жофруа де Сент-Илер в Париже и американец Уаймэн. Оба они дали это имя новому зверю, хотя американец посчитал его разновидностью шимпанзе.
Третьим увидел гориллу тоже американец – Форд. Он побывал в Африке и однажды заметил в поселении детеныша гориллы, приведенного из лесу. «Приручить его было совершенно невозможно», – писал Форд.
После этих сообщений и двинулся в Африку дю Шайю «познакомиться лично с гориллой». Вернувшись, американец сообщил о полном успехе: «Я первый, кто может говорить о горилле из своего собственного опыта, и подтверждаю, что никакими словами нельзя передать ярость и силу этого зверя». Он писал, что горилла руками может вырвать дерево диаметром в 15 сантиметров.
Две сцены из его книги вызвали особый гнев одного из ее читателей, по имени Уильям Рид. Первая – это когда автор лично убил огромного самца-гориллу. Вторая – как он поймал детеныша посредством рогатины и привел его в поселение. Детеныш оказался злым и вероломным, приручению не поддавался.
В это время в Лондоне, где жил Рид, в зверинце Вумвела появился детеныш человекообезьяны, темнолицый, робкий и печальный. Вначале его приняли за шимпанзе, но затем зоологи с удивлением установили, что это – горилленок, неизвестно каким путем попавший в Британию. Он вел себя совсем не так, как расписывали Форд и дю Шайю: был тихим, меланхоличным, тосковал. Вот тогда-то возникло подозрение, что упомянутые два сочинителя видели каких-то других существ, а Рид решил, что это было просто надувательство.
…14 месяцев странствовал Рид по лесам Экваториальной Африки, расспрашивая, а лучше сказать, допрашивая каждого туземца, которому случилось видеть или убивать гориллу. Рид считал достоверным только то, что подтверждали несколько независимых свидетелей.
Африканцы воображали, что горилла – лесной бог, когда-то бывший человеком, а затем разочаровавшийся и ушедший от людей в лес. Что касается пресловутых сочинителей-предшественников,
