то они, видимо, задавали вопросы жителям так, чтобы получить нужный ответ. А дю Шайю видел, вероятно, только черепа и кости горилл. Вообще, считал Рид, ни один белый человек пока не убил ни одной гориллы и даже шимпанзе.
В своем докладе Лондонскому зоологическому обществу в 1863 г. Рид утверждал: «Я всего лишь собирал факты… Охотники не подтверждают, что горилла нападает на людей. Не надо только ее раздражать… Леопард считается гораздо более диким и опасным зверем. А если дразнить и задирать, то любой зверь, даже шимпанзе, дает отпор».
Рид подробно описал образ жизни зверя, его питание, устройство жилища-гнезда, общинную жизнь.
Впоследствии американцы Эйкли и Джонсон, а также немец фон Эрцен подтвердили его данные – пункт за пунктом. Мартин Джонсон и его жена Оса многие месяцы наблюдали за гориллами и снимали их на кинопленку. Звери проявляли лишь любопытство к кинокамере, но, когда люди к ним приближались, уходили в чащу.
…Однако на других доклад Рида не произвел впечатления. А книги дю Шайю – произвели. Так что конец прошлого века стал пиком азартной охоты на горилл и связанных с этим жестокостей. Немец фон Копенфельс, убив в сочельник 1874 г. гориллу, заявил: «Это был лучший рождественский подарок для такого страстного охотника, как я».
В то же время горилл стали продавать в европейские зоосады. Один германский майор устроил в Камеруне бойню для горилл, а из оставшихся в живых восемь продал в зверинец Гагенбека под Гамбургом и одного – в Берлин. Все они вскоре умерли, причем, по словам работников зоосадов, не по причине плохого ухода, а от душевной боли, от тоски по родине. Было это в 1907 г. Вот тут зоологи стали настаивать на защите зверей в их естественных условиях. Гориллы оказались высокочувствительными существами. Американский зоопсихолог Йеркс писал в своей книге: «Душевное состояние их – чувство одиночества, неудовлетворенности, грусть, печаль – становится иногда неблагоприятным фактором жизни и препятствует отправлениям организма и в конце концов гасит их, укорачивая жизнь».
Таким образом, возникло новое представление о горилле: не чудовище, созданное воображением дю Шайю, а существо душевно высокоразвитое, почти человек. Убийство такого существа уже следовало бы считать преступлением. Впрочем, не все сказки о гориллах были опровергнуты. Даже Рид поверил в то, что они якобы иногда насилуют женщин. В действительности это не так, и сексуальность у них не столь сильна.
В 1908 г. был доставлен в Париж псевдогибрид гориллы и негритянки. Проверка показала, что это самка шимпанзе, лишившаяся волос вследствие болезни кожи.
Единственное исключение, «не укладывавшееся в рамки», обитало на восточной границе Конго. В 1903 г. германский капитан фон Беринге убил этого «нгаги», как его называли туземцы, в горах, севернее озера Киву. Уже Спик, открыватель истоков Нила, в 1860 г. слышал от местных жителей, что какое-то чудовище в Руанде преследует-де негритянок и сжимает их в объятиях до смерти. Некоторые считали его горным духом, другие обожествляли его.
Оказалось, что это крупный зверь весом до 500 килограммов. Он был выделен в отдельный вид. Впоследствии ради него окрестные леса были объявлены заповедной зоной. По последним подсчетам, численность Gorilla beringei – горной гориллы составляет 2000 особей.
Два неизвестных пера из головы африканца
Это были всего-навсего два черно-полосатых птичьих пера. Чепин участвовал в экспедиции Ленга, искавшей окапи в 1909–1915 гг., вскармливал пойманного окапенка сгущенным молоком, а когда зверь все-таки погиб, то долго не мог утешиться и отвлекся, лишь взявшись за свое любимое занятие – орнитологию. Он был страстным орнитологом и с 19 лет работал в нью-йоркском Музее естественной истории.
Как-то пришла ему в голову мысль – собирать и изучать перья, которыми украшают себя туземцы. Это могло бы дать точные и ценные сведения для науки, причем не только биологической, но и для этнографии.
Оказалось, что чаще всего чернокожие охотники украшают волосы пестро-блестящими перьями бананоеда. Но в Авакуби у одного человека Чепин обнаружил среди таких перьев также два темных маховых пера неизвестной птицы, определить которую «с лету» орнитолог не смог.
Ему сказали, что птицу зовут мбулу. Больше ничего узнать не удалось и, вернувшись в Нью-Йорк, он стал искать в африканских материалах музея. Безуспешно.
Перья имели темно-красный цвет, с черной широкой каймой по краям. Возможно, они были из крыльев каких-то хищных, кукушкообразных или куриных. Однако, насколько знал Чепин, во всем конголезском краю не было ни одной такой птицы. По имевшимся данным можно было бы отождествить эти перья с дикой курицей, цесаркой или турачом, или франколином. Но у двух последних перья были другого оттенка. Для кукушки они слишком велики. А фазанов в Африке нет.
Итак, Чепину ничего больше не оставалось, как положить перо в ящик стола и приклеить бумажку «Перья из туземной шапочки, Авакуби, 1913». Второе же он оставил у себя в надежде, что где-нибудь еще встретится с птицей мбулу.
Прошло 23 года. Чепин по делам оказался в музее Тервюэрен близ Брюсселя, в его запасниках. В одной из комнат среди хлама, приготовленного к выбрасыванию, он заметил два чучела птиц, похожих на разноцветных фазанов. «Я знал, что в Африке нет фазанов, но ведь это музей Конго! – объяснял он позже. – Они были побольше домашних кур – одна выглядела черноватой, другая – красноватой. И вот у второй я увидел черно-полосатые маховые перья…»
К ножке одного из чучел была прикреплена карточка: «Павлин, Pavo eristatus, молодой, импортированный». Какое разочарование: павлины, вывезенные в Африку из Индии? Только и всего? Но Чепин почувствовал, что эти данные ошибочны. Бросился к директору, прихватив с собой оба чучела.
Начальник удивился. Петух был темно-коричневым, но переливался, когда свет падал под определенным углом, зеленовато-металлическим и фиолетовым цветами. На голове у него был хохол. Наседка была меньше, перья у нее были красноватые.
Так что это за существа? Может, плоды скрещивания павлина с домашними курами или другими представителями отряда куриных? Не занимался ли этим какой-нибудь безвестный служащий в Африке?
В архиве выяснилось, что еще в 1900 г. «Торговое общество Касаи», мощное частное предприятие, переслало в свое брюссельское правление, коллекцию чучел птиц, а в 1914 г. собрание чучел попало в музей Тервюэрен. Ничего особенного среди них не было: куры, цесарки, а также вот эти два павлина или же павлиновы помеси.
Чепин рассказал директору Шутедену всю свою историю. Тот не очень-то поверил, но приказал почистить и починить чучела. Павлины и куры принадлежат одному семейству, считал Шутеден, так что скрещивание между ними вполне возможно. Он разрешил Чепину выдернуть из чучела самки два пера с тем, чтобы отправить их в Нью-Йорк орнитологам для обследования. На этом разговор закончился.
Но тут вмешалась Судьба. Старые друзья по работе в Конго пригласили Чепина пообедать в «Серкл Голуа», известный брюссельский клуб. Узнав об истории с перьями, горный инженер Папиньи, работавший на золотых рудниках в Конго, невозмутимо заметил, что знает этих птиц и даже однажды, в 1930 г., пообедал одной такой «черной лесной курицей с короной». Ее мясо он похвалил как нежное, но грудинка-де недостаточно жирная. Он даже нарисовал птицу на листке бумаги.
Она напоминала чучело из музея. Чепин был потрясен.
«Это вовсе не домашняя птица, – заметил инженер, – один из моих рабочих убил ее где-то в джунглях». Чепин не смог усидеть за столом и потащил приятеля в зверинцы. Однако там не было такой птицы.
Каждый студент-первогодок знает, что индюки живут в Америке, цесарки – в Африке, фазаны – в Азии.
