кокетливо улыбалась прямо в объектив телекамеры, поминутно поправляла неестественно белые локоны, трепетала ресницами и выпячивала лоснящиеся от жирной красной помады губы. Родинка на ее щеке выглядела не просто темной, а угольно-черной.
Линда Петерсон!
Интервью, скорее всего, обрезали, но и того, что осталось, было достаточно.
— А что, скрывать мне нечего, — говорила Линда. — Я там была и все видела, хотя нас заставили лечь на пол. Я полицейскому инспектору так и сказала: он организатор, никаких сомнений. Кто лучше него знает наши порядки! Сам все устроил и… — Тут ее, видимо, о чем-то спросили, потому что она уточнила: — Ну кто, наш старший менеджер, конечно. Все устроил, а сам вроде и ни при чем. Но я заметила, как он переглядывался с теми двумя, в масках. И потом, ведь он удрал с одним из грабителей! Сам деньги вынес! А еще строил из себя порядочного. Но я скрывать ничего не намерена! И бояться мне нечего! Я, Линда Петерсон, говорю вам: ограбление устроил наш старший менеджер!
В первое мгновение Остин не поверил собственным ушам, но уже в следующую минуту понял: послание Линды адресовано лично ему. Это месть за то, что он ее игнорировал.
И надо же было мне именно сегодня дать ей понять, что она меня не интересует! — с горечью подумал Остин.
В то же мгновение в его мозгу эхом прокатился другой женский голос, хрипловатый и резкий: «Остин Брикс… старший менеджер…». Перед внутренним взором, заслоняя экран телевизора, возникло лицо Нэнси, подружки мертвого теперь уже верзилы-налетчика.
Проклятье!
Стиснув зубы, Остин отвернулся от будто приклеившейся к телевизору взглядом хозяйки магазинчика, сунул левую руку под куртку и сорвал с нагрудного кармана рубашки карточку со своим именем. Положить карточку в карман куртки было делом секунды.
Затем он отсчитал и положил на прилавок восемь долларов.
Не глядя на него, хозяйка магазинчика приняла деньги, выдала сдачу и продолжила смотреть новости.
Остин снял с прилавка большую емкость, захватил недопитую бутылку, после чего двинулся к выходу, стараясь не спешить.
— Согласно нашим данным банк «Даллас-кредит» потерпел убыток на сумму двести семьдесят шесть тысяч долларов, — прозвучал за его спиной мужской голос. — Денежные пачки состоят из мелких купюр, что значительно облегчает их реализацию и затрудняет поимку преступников…
Остин вышел за дверь, сопровождаемый прощальным звоном колокольчика.
Снаружи никого не было. Он беспрепятственно подошел к «олдсмобилю», поставил на заднее сиденье большую бутыль, сел на водительское место и спокойно — во всяком случае, внешне — двинулся в путь. Сердце его бешено колотилось. Казалось, еще немного — и оно выскочит из груди.
Мили через четыре он вынужден был остановиться. В глазах темнело, все тело, несмотря на жару, покрылось холодной испариной.
Остин догадывался, что ранение имеет к его состоянию лишь частичное отношение, основную роль играет испытанное в магазинчике потрясение.
Действительно, всего несколько минут назад Остин считал себя потерпевшим и вдруг в мгновение ока превратился в преступника. Кто сумел бы остаться равнодушным к подобной перемене?
Разумеется, сам он знает, что ни в чем не виноват, но кто же этому поверит? Из-за лживых показаний Линды Петерсон все перевернулось с ног на голову. Остин оказался в положении едва ли не главного подозреваемого. И его наверняка объявили в розыск.
Если бы меня не мучила жажда, думал он, массируя пальцами висок, в котором от сильного напряжения будто гвоздь засел, и если бы в поисках воды я не поехал дальше, а сразу позвонил в банк, мне, конечно, ничего не сказали бы, даже виду не подали бы, что существует некий компрометирующий меня материал, но сразу выслали бы за мной группу захвата. И лишь благодаря чистой случайности я узнал, каково реальное положение вещей. Если бы в том магазинчике не работал телевизор, я сейчас уже звонил бы в банк.
Остин так и собирался поступить. Считал, что чем скорее сообщит о том, как развивались события после его вынужденного — под дулом пистолета — отъезда сначала из банка, а затем из города, тем будет лучше.
Он мрачно взглянул на чужую сумку. Она лежала на заднем сиденье, и ее распирало от множества упакованных банковским способом пачек долларов. Все больше мелкими купюрами, как справедливо заметил диктор программы новостей. Остин знал об этом — потому что сам бросал пачки в сумку.
Он закрыл глаза и тихо застонал. Ну почему все это происходит именно с ним?!
Конечно, еще не поздно позвонить в банк или в полицию. Рассказать, как все происходило на самом деле. Сообщить, что он не собирался похищать эти деньги.
Только кто же поверит?
Остин вновь посмотрел на проклятую сумку и даже зачем-то протянул к ней руку, но тут же отдернул. Ведь останутся отпечатки пальцев!
В следующую минуту с губ Остина слетел новый стон. Отпечатков и без того полно! На каждом дюйме ручки найдется отпечаток, на каждой пачке, на движке застежки-молнии, на самой сумке. И здесь в автомобиле тоже. Одна лужа крови на полу чего стоит…
Хотя…
Остин выпрямился под воздействием промелькнувшей в мозгу мысли: ведь этот автомобиль не имеет непосредственного отношения к ограблению банка. О его существовании вообще мало кто знает.
Неожиданно для себя самого Остин усмехнулся. Помимо собственного желания он действовал, как заправский гангстер: уехал с места преступления на одном автомобиле, потом пересел на другой и скрылся в неизвестном направлении. Ни одна живая душа не знает, где он в данный момент находится.
Наверное, настоящий преступник сказал бы, что Остину крупно повезло. И что он сам не понимает своего счастья. В самом деле — средство передвижения в виде никому не известного автомобиля есть, похищенные деньги есть, других претендентов на них нет, отсеялись по ходу дела. За исключением разве что Нэнси, чокнутой подружки укокошенного верзилы. Но она тоже вышла из игры.
Правда, существует два минуса: во-первых, ранение, а во-вторых, собственная физиономия. Рана может воспалиться, а портрет будет мелькать во всех средствах массовой информации.
С другой стороны, ранение легкое, а внешность поддается изменению. Та же Нэнси для того и переоделась в мужскую одежду, чтобы ее не узнали.
Да, наверняка именно так и рассуждал бы настоящий преступник, но Остин-то не настоящий. Вернее, вообще не преступник. Единственное его желание — каким-то образом выпутаться из кошмарной ситуации. Причем как можно скорее. И впредь с женщинами держать ухо востро, среди них попадаются мстительные стервы!
Вот и выходит, что единственное преимущество положения, в котором оказался Остин, это возможность выиграть время. Отдышаться. Прийти в себя. Посмотреть, как станет развиваться ситуация. И в конце концов найти решение проблемы.
Тут Остин вспомнил, что, оставив позади Даллас, грабители взяли курс на север, в Оклахому. Скорее всего, таков был изначальный замысел: переместиться в соседний штат, отсидеться там, а потом…
Неизвестно, что они планировали сделать потом, но идеей пересечения границы штата стоит воспользоваться. Я взял немного западнее, но это не страшно. Как только представится возможность, сверну на север. Только бы не остановила дорожная полиция.
Он мрачно покосился на кровавую лужу на полу. Если коп заглянет в автомобиль, можно подставлять руки, чтобы надели наручники. К счастью, покрытие пола не ковровое, кровь можно смыть.
С этой мыслью Остин завел двигатель и поехал вперед, куда глаза глядят.
Свою идею ему удалось осуществить возле показавшегося спустя некоторое время автоматизированного железнодорожного переезда. Там он заметил гидрант, около которого притормозил. Тряпки нашлись в багажнике. Замывать пол одной рукой было неудобно, но выбирать не приходилось. Вдобавок рукав чужой куртки при движениях давил на забинтованную рану, причиняя боль. Кроме того, Остин опасался, как бы кровь не проступила сквозь джинсовую ткань. Если это произойдет, он окажется в
