стальной клинок длиной 15 сантиметров с настолько острым острием, что оно затуплялось при первом же ударе и не могло быть брошено обратно противником. Фундиторы, или пращевики, были родом с Балеарских островов, или ахейцами. Лучники (сагиттарии) были различных национальностей, хотя многие прибывали с Крита или из Аравии. Стрелы, которыми они пользовались, были не только острыми, но еще и оснащены крюками, расположенными как раз над острием, чтобы сделать удаление их из тела раненого чрезвычайно затруднительным. Все легкие пехотинцы носили галерум – шапку из сырой звериной шкуры вместо кожаного шлема галеа, чтобы сделать свой внешний вид еще более устрашающим.
Римская кавалерия, использовавшая удила и шпоры, но не имевшая ни стремян, ни седел, обычно носила собственную одежду, не стеснявшую движений. Седло вошло в употребление позже – во время правления императора Феодосия (379–395). Полибий, описывая кавалерию 150 года до н. э., утверждал, что доспехи всадников были аналогичны греческим. Они прежде не носили лат, только защищали бедра. Это, безусловно, добавляло им подвижности, но одновременно и увеличивало их уязвимость. Полибий отмечает, что их дротики были бесполезными, поскольку являлись слишком легкими и годились только для одного удара, а щиты – не слишком прочными. Он также пишет, что после покорения Греции в 147 году до н. э., римская кавалерия полностью отказалась от своей экипировки и приняла греческую.
Тяжелая кавалерия – катафрактарии (катафракты) – стала более поздней инновацией легиона, появившейся во время правления Константина Великого. Всадники, а также и их лошади были защищены доспехами. Воины носили нагрудники с полосками металла. Аммиан Марцеллин утверждает, что римские тяжелые кавалеристы были аналогичны персидским клибанариям. Вегеций не одобрял такой вид кавалерии. Он писал: «Катафрактарии, благодаря своей защитной экипировке, могут не опасаться ранений, но ее неудобство и большой вес делают их уязвимыми перед пленением». Иосиф Флавий так описал вооружение греческой кавалерии на службе Рима во время уничтожения Иерусалима: они имеют длинный меч на правом боку, длинный контус в руке, три или четыре дротика в колчане и тяжелое копье.
«Артиллерия» легиона состояла из катапульт и карробаллист. Карробаллиста – это баллиста на повозке, в которую впряжены мулы, установленная так, чтобы метать снаряды над головами тягловых животных. Каждая когорта была снабжена катапультой, установленной на легкой повозке, в которую впрягались быки, а каждая центурия имела одну карробаллисту с «расчетом» из одиннадцати человек. Всего легион имел 10 катапульт и 60 карробаллист. Численность большого легиона составляла примерно 7 тысяч человек. В этом он имел удивительное сходство с британской дивизией.
Чтобы поддержать дисциплину, центурион должен был следить за тем, чтобы вся экипировка пехоты содержалась в исправном состоянии, а декурион – командир декурии – надзирать за кавалерией, обеспечивая исправность оружия и хороший уход за лошадьми.
В городах отряды солдат использовались как городская стража под надзором префектов. У каждой когорты было два «опекуна». Таких воинов можно приравнять к современной военной полиции. Эти стражи, в основном освобожденные рабы, носили поверх туник три кожаных ремешка, перекрещивающихся спереди и сзади. Там, где ремни пересекались, висел колокольчик.
В течение первых двух столетий нашей эры характер римского народа и его армии изменился. Участились мятежи, карьеристы стремились любой ценой захватить «теплые» местечки. За период всего лишь шестьдесят лет не менее шестнадцати императоров и более тридцати потенциальных императоров стали жертвами насилия. Не обошлось и без внешней угрозы. Варвары стали смелее и сильнее. И все же в 250 году легион все еще оставался мощным вооруженным пехотным формированием, главной опорой в сражении и надеждой командиров. Однако уже начали проявляться признаки заката. Некогда могущественная армия быстро становилась бледной тенью самой себя. В течение последующих двух веков легион практически исчез, уступив место коннику, отодвинувшему своего пехотного коллегу на задний план. И в дни правления императора Валенса горожане уже успели забыть слово «легион». Военная эффективность прежних лет, основанная на силе и гибкости, основательности и легкости в управлении, больше не отвечала требованиям времени и была обречена на полное исчезновение. Меч и пилум отступили перед копьем и луком. Римский солдат V века уже не был закованным в броню легионером, бросавшим открытый вызов своим врагам и сдерживавшим натиск орд варваров. Старая военная организация Цезаря начала давать сбои еще в III веке; в IV она видоизменилась и ослабла до полной неузнаваемости, а к концу V века прекратила свое существование.
Замена легиона кавалерией и легкой пехотой, тяжелого копья луком и легким копьем произошла в основном в результате неприятностей на границе. Новые враги Рима являлись по большей части прирожденными всадниками, приученными к седлу с младенчества. Это были легкие и очень подвижные кочевники, а не огромные неповоротливые массы людей в пехотных формированиях. Характер тактики изменился. На смену массовой битве прочно удерживаемых позиций пришла маневренная война на открытой местности. Чтобы справиться с ситуацией, римское военное командование в 120–210 годах создало систему пограничной обороны по периметру территории империи, насколько возможно используя естественный рельеф – горы, холмы, реки и т. д. На открытых участках местности они строили стены или копали рвы и возводили форты, которые нередко разделяли сотни километров. В них располагались легионеры. Если основные лагеря находились друг от друга на слишком большом расстоянии, между ними строились промежуточные лагеря, меньших размеров, где располагались вспомогательные отряды, патрулирующие незащищенную территорию. Это уже была политика отчаяния, утрата инициативы. Основное внимание стало уделяться не нападению, а защите. Такая стратегическая концепция стабилизировала ситуацию примерно на сто лет. Правда, у нее имелся серьезный недостаток. Не было сильного центрального резерва, откуда можно было бы срочно послать войска на охрану участка границы, над которым нависла угроза. Дело в том, что внутренние провинции, расположенные за обороняемой линией, были лишены войск, и новые легионы, из-за нежелания горожан в них вступать, было слишком трудно собрать. Поэтому, чтобы предотвратить вторжение, войска для отражения нападения приходилось перебрасывать с другого участка границы, что было чрезвычайно опасным делом, тем более что враги находились со всех сторон и атаки можно было ожидать одновременно в нескольких местах. Пограничные линии – это хорошо, но не тогда, когда войск слишком мало для их защиты. Система действительно рухнула, когда последовало нападение внешних врагов одновременно с нескольких направлений.
В результате стремительного нашествия готов Рим был почти сокрушен. Но это был еще не конец. Клавдий, Аврелий, Пробий и Диоклетиан спасли положение, сумев отвоевать большинство потерянных провинций, и карта империи обрела прежние очертания. Диоклетиану потребовалось двадцать лет упорного труда, чтобы восстановить подобие общественного порядка и внутреннюю мощь. Наложив огромные налоги, он наполнил имперскую казну и укрепил границы римского мира. Он ликвидировал различие между легионерами, гражданами Рима и не являвшимися таковыми. Он создал имперскую стражу и большое число новых подразделений, являвшихся «колониальными». Они были сформированы в большой резерв имперской армии, который мог быть отправлен на нужный участок границы, не подвергая опасности другие.
Константин тоже произвел много изменений, имея в виду восстановить непобедимую римскую армию прошлого. Это восстановление, выглядевшее весьма внушительно на словах, в действительности оказалось пустым звуком. Скрываясь за красивым фасадом, внутренние конфликты, анархия, бездеятельность, привычка к роскоши коварно подрывали могущество страны, разрушали моральный дух армии. Легион медленно, но верно умирал, его место постепенно занимала кавалерия, пока первый не прекратил свое существование как военное формирование. Упадок и разрушение некогда могущественной Римской империи может служить напоминанием о том, что в этом мире все преходяще. В 400 году дни тяжелой пехоты на юге Европы уже были сочтены. Она перестала существовать как определяющий фактор в сражении. В 410 году произошла роковая битва, решившая судьбу старой Римской империи; 24 августа Аларих и союзные с ним племена варваров пошли на Рим, разграбили город и стерли с лица земли все следы непобедимой римской армии.
Византийцы по своей природе не были воинственными людьми. Видное место в Византии занимали купцы, инженеры и художники, которые войне предпочитали мир. Погоня за воинской славой была чужда им. Правда, византийцы понимали, что в мире, в котором они живут, солдат является необходимым членом общества, и в качестве такового он занимал в нем определенное место, но никогда не пользовался славой и почетом, как его западные коллеги. Целью дипломатии было избежать кровопролития любой ценой, и профессия дипломата считалась ничуть не менее важной, чем воинская. Однако власти Византии, конечно, понимали, что незащищенное положение
