Пелузия, всячески заверяя ее в своей преданности и дружбе.
Однако в душе его все сильнее разгоралась ненависть к надменной любовнице Марка Антония.
Дверь комнаты неожиданно открылась, и в помещение вошли несколько слуг. Одни несли серебряные кадильницы, благоухающие ароматным дымом, другие — чаши с вином и подносы с закусками. Вперед выступил Протоген и вежливо поклонился:
— Достойный цезарь Тиберий просил узнать, не нужно ли вам чего? Если да, то я готов все сделать.
— Нет, поблагодари цезаря и скажи, что нам очень приятна его забота, — за всех ответил Светоний Паулин. — Но тут уже есть все, что нам требуется. Скажи еще, что мы внимательно и с интересом слушаем рассказ почтенного Квириния. Как только он закончит, мы сообщим об этом и будем просить цезаря принять нас.
Протоген еще раз поклонился; слуги расставили на столах то, что принесли, и все бесшумно выскользнули из комнаты. Дверь закрылась.
— Порядки в Риме стали, как при дворе Клеопатры, — то ли с грустью, то ли просто в задумчивости сказал Квириний. — Не то было раньше, не то...
Он помолчал, качая головой.
— Поход Антония завершился полной неудачей, — вновь заговорил старик. — Я принимал участие в этой экспедиции и видел все своими глазами. Соратник и ученик Цезаря, талантливый полководец, Антоний, казалось, совершенно растерял все свои лучшие качества.
Сначала он загнал армию в дикую глушь, но как ни старался, не смог взять столицу мидян, союзников Парфии.
А потом был этот страшный переход через горы Армении. Зимой, в лютый мороз... Люди замерзали сотнями. Немногим тогда удалось вернуться в границы Империи. Мне вот повезло...
А Антоний просто бросил свое войско и устремился в Сирию, где собирался встретиться с Клеопатрой. Больше ни до чего ему уже дела не было. Только эта шлюха и вино...
Вот тогда несколько офицеров из его армии — и я в том числе — пришли к вождю и потребовали отказаться от египтянки и заняться делами, достойными правителя. В таком случае — сказали мы — солдаты сохранят ему верность, памятуя о прошлых победах. Но если нет...
Антоний не стал нас слушать. Одно время даже казалось, что он прикажет казнить нас, но обошлось. Он просто уже совсем отупел от пьянства и плохо соображал, что делает.
— Ну что ж, — крикнул он в гневе. — Можете убираться куда хотите. Такие воины мне не нужны. У меня есть достаточно смелых и преданных бойцов, чтобы я не очень переживал по поводу трусливого бегства кучки предателей и дураков.
Вот так он ответил нам. И мы ушли, переправились в Италию и вступили в армию Октавиана. Что ж, теперь поступки Антония могут судить только Боги, но мне все же кажется, что он тогда совершил ошибку. Ведь можно еще было...
Квириний огорченно махнул рукой, на его лице было выражение горечи и обиды.
— Ладно, чего уж тут сейчас говорить... В общем, Антоний вернулся в Александрию, а мы вернемся к царю Ироду.
А Ирод пока разбирался со своей семьей. К тому времени — постоянно подвергаясь опасностям и постоянно живя в ожидании каких-то интриг и неприятностей — он очень изменился, стал болезненно подозрительным, недоверчивым и жестоким.
«Совсем, как Тиберий, — подумал Сабин. — История повторяется, учат философы... Да, похоже, что так».
— Теперь, когда царь расправился с оппозицией, — продолжал Квириний, — наибольшую опасность для него представляли — или, по крайней мере, так ему казалось — ближайшие родственники. В частности, теща Александра и ее сын, шестнадцатилетний Аристовул, брат Мартам.
Ирод уже давно подозревал, что теща интригует против него — она не могла смириться с тем, что ее зятем стал безродный идумеец. Но из-за жены, которую он очень любил, царь пока не предпринимал никаких шагов. Но с Аристовулом дело обстояло иначе.
Ведь именно его противники Ирода — тайные противники, ибо явных у него уже не было — решили выдвинуть на должность первосвященника, второй по значимости пост в государстве. Кто как не Аристовул — говорили они — представитель древнего рода Асмонеев, должен занять это место? Такое же пожелание высказала и Клеопатра. Антоний пока предпочитал не вникать в суть проблемы.
Но Ирод-то прекрасно понимал: стань вдруг Аристовул первосвященником, и вокруг него моментально сплотятся все враги царя. И тут уж будет трудно с ними разделаться. К тому же, совершенно ясно, что они получат поддержку египтянки — та не станет перебирать в средствах, лишь бы только устранить строптивого идумейца и захватить его страну.
Под давлением тещи и жрецов Ироду пришлось пообещать, что Аристовул будет назначен на должность первосвященника, как только ситуация в государстве это позволит, а пока он предложил другую кандидатуру, своего ставленника Хананела.
А спустя неполный год, во время праздника Кущей, который двор отмечал в Иерихоне, случилось несчастье — Аристовул утонул.
Говорили, что верный слуга Ирода подплыл к юноше, когда тот купался, и, схватив за ноги, долго держал его под водой. Но, естественно, все было подано как несчастный случай.
Александра не поверила официальной версии и с удвоенной силой принялась строить свои козни. С Клеопатрой они очень сжились за это время. Под влиянием матери даже Мариам стала прохладнее относиться к мужу. Но пока Ирод терпел...
Глава XVI
Золото фараонов
Квириний взял свой кубок, глотнул вина. Сабин и Паулин сделали то же самое. Уже миновал полдень, но время бежало незаметно в этой прохладной комнате Палатинского дворца.
— А тем временем, — вернулся к рассказу старик, — атмосфера снова начала накаляться. Октавиан и Антоний осыпали друг друга обвинениями и угрозами. Из Италии Антония обзывали пьяницей и мальчишкой, которым вертит, как хочет, вздорная египетская баба. А он раздаривает ей земли, завоеванные ценой римской крови. Антоний огрызался: дескать, Октавиан отстранил от власти Лепида, третьего триумвира, занял Сицилию и Африку, не позволяет набирать солдат для восточных легионов.
Короче, война уже витала в воздухе. Никто не сомневался, что вооруженный конфликт неизбежен. А то, что он будет страшным, тоже все прекрасно понимали.
Октавиан собрал большую армию в Италии и вывел в море свой флот, состоявший по преимуществу из небольших подвижных кораблей. Антоний концентрировал силы в Малой Азии и Греции, готовясь ко вторжению на Аппенины. А на помощь ему из Александрии вышел флот Клеопатры — несколько сот огромных, мощных, но неповоротливых галер.
Союзники, естественно, тоже должны были оказать содействие своим. И поэтому Ирод, собрав войско, двинулся в Южную Сирию, чтобы соединиться там с легионами Марка Антония.
— И вот тут, — Квириний сделал значительную паузу и внимательно посмотрел на своих слушателей, — начинаются события, из-за которых вы, собственно, и находитесь сейчас в этой комнате.
Могу заметить, что события эти не отражены в официальной хронике, но я уверяю вас — а, по крайней мере, сам глубоко уверен, — что они действительно имели место.
Не буду сейчас открывать источник своей информации, скажу лишь, что он был весьма надежным. Если цезарь того пожелает, я могу объяснить и подробнее, а пока и этого достаточно. Итак, слушайте дальше.
Ирод продвигался в Сирию, но до места сбора так и не дошел. По пути, у самой границы его встретил Квинт Деллий.
Вы, наверное, слышали это имя? Еще и сейчас по Риму ходят копии его любовных писем к Клеопатре и ласковых ответов царицы. Могу сказать, что все это чистой воды фальшивка. А вот то, что Деллий был, пожалуй, самым в то время доверенным человеком Антония, правда. Только ему вождь мог поручить столь деликатную миссию.
Дело в том, что Антоний — несмотря на хвастливые заверения — вовсе не был уверен в своей победе.
