каждый считает своим, и за которое каждый готов другому глотку перегрызть. Как глупо... Но что поделаешь — золото правит миром. Видимо, такова воля Богов.
— Господин, — раздался позади трибуна негромкий чуть хриплый голос. — Обед готов.
Сабин обернулся.
— А, Феликс, — сказал он. — Уже управился? Молодец, Зря ты посвятил свою жизнь разбою. Из тебя вышел бы прекрасный слуга.
Бывший пират невесело усмехнулся.
— Спасибо, — сказал он. — Но я бы уж лучше предпочел, чтобы меня прибили к кресту, чем всю жизнь прислуживать кому-то. Даже тебе, господин, при всей моей благодарности...
— Ладно, не обижайся, — примирительно сказал Сабин. — Я понимаю, что человек, который умеет держать в руках меч, никогда не променяет его на стилос или опахало раба. Не волнуйся, как только мы сойдем на берег, я найму пару человек для себя и для Паулина. Пока же придется потерпеть. Мы не могли взять слуг из Рима — приказ цезаря.
— Я понимаю, — ответил Феликс. — Прости, господин, но у тебя, кажется, был неплохой слуга. Помнишь, когда ты спас меня от петли, с тобой был такой черноволосый парень...
— Да, Корникс, — задумчиво произнес Сабин. — Где-то он теперь, бродяга? Покинул меня и возжелал вернуться в свою родную Галлию, чтобы обзавестись хозяйством и создать семью. Кочевую жизнь он никогда не любил. Что ж, я дал ему немного денег и отпустил. Надеюсь, он хорошо устроился. Ладно, пойдем, пора уже перекусить.
Да, бывший пират и разбойник Феликс путешествовал теперь вместе с Сабином. Когда трибун доложил цезарю о происках парфян и их контактах со шкипером Никомедом, Тиберий нахмурился и покачал головой.
— Это плохо, — буркнул он. — Уж слишком быстро они проведали. Ладно, делать нечего, все равно вы должны выполнить задание. А что делать с этим... Феликсом, ума не приложу? Что посоветуешь, трибун?
— Жду твоего приказа, цезарь, — дисциплинированно ответил Сабин. — Хочу только напомнить, что он рисковал жизнью, чтобы оказать нам важную услугу.
— Да, да, — нетерпеливо бросил Тиберий и задумался. — Что ж, — сказал он после паузы, — разумнее всего было бы, конечно, отправить его в тюрьму или вообще... Но ведь это я подарил ему жизнь и негоже теперь было бы забирать ее обратно. Хорошо, возьмешь его с собой. Пусть будет вашим телохранителем, что ли... Кажется, он неплохо умеет обращаться с оружием. Но смотри, отвечаешь за него головой.
— Да, господин, — радостно ответил трибун. — Я понял. Спасибо.
Тиберий поморщился. В сенатской курии, играя роль демократа, он запретил свободным римлянам называть себя «господином». Ну да ладно, тут можно не ломать комедию.
Вот так судьба бывшего пирата Феликса вновь плотно переплелась с судьбой Гая Валерия Сабина.
Когда он сообщил тому о приказе цезаря, Феликс только пожал плечами.
— Благодарю, господин, — ответил он. — Наверное, это для меня не худший вариант. Все-таки не Мамертинская тюрьма и не плаха. А я не хочу умирать, пока окончательно не рассчитаюсь с мерзавцем Нккомедом, Клянусь Эриниями, он еще пожалеет о своей подлости.
Они прошли вдоль борта, спустились на нижнюю палубу и приблизились к двери каюты. Пассажирских судов как таковых в то время просто не было, и обычно путешественникам не приходилось рассчитывать даже на элементарный комфорт. Но цезарские галеры — суда спецназначения — были исключением из правила.
Все трое, Светоний, Грат и Сабин, располагали отдельными кабинами, довольно удобными и просторными. Имелось также помещение для слуг и общая столовая.
Вот к этой столовой и подошли сейчас трибун и Феликс. Пират чуть поклонился и ушел к себе, в крытую плотной тканью будку на корме, которую он занимал вместе с челядью Валерия Грата, а Сабин толкнул дверь и вошел в столовую.
Новый прокуратор Иудеи и Марк Светоний Паулин уже сидели за столом, накрытым к обеду.
Еда на море была, конечно, не изысканной, но здоровой и питательной. Трибун увидел на подносе копченую индейку, рядом — хлеб, сыр, оливки, яйца и вяленую рыбу. На соседнем маленьком столике стоял десерт: сушеные финики, виноград, абрикосы и яблоки. И солидный кувшин вина.
— Приветствую вас, достойные, — сказал Сабин и присел на низкий стульчик у стены.
— Будь здоров, трибун, — ответил Светоний. — Твой Феликс обо всем позаботился. Расторопный парень.
— Боги, помогите нам, — негромко сказал Валерий Грат — высокий жилистый мужчина с желтым болезненным лицом, отломил от буханки кусочек хлеба и бросил его на переносную жаровню с раскаленными углями, к которой была прикреплена маленькая статуэтка Нептуна и которая на море символизировала алтарь могучему повелителю водной стихии.
Остальные сделали то же самое; Паулин даже плеснул каплю вина. Все, Боги накормлены, можно и самим подкрепиться.
Правда, Светоний и Грат не отличались хорошим аппетитом — сказывались последствия качки, но Сабин был голоден как волк и сразу набросился на еду. Морское путешествие уже не казалось ему долгим, скучным и неприятным. Тем более, что его ждет такая награда...
Глава IV
Маршрут
«Минерва», пользуясь хорошей сезонной погодой и подувшим через два дня попутным северным ветром, быстро двигалась к намеченной цели, идя почти на пределе скорости — галера делала пять узлов.
Конвойные триремы, тоже без особого труда, плыли рядом. Их экипажи постоянно держали оружие наготове, высматривая в море пиратов или другие опасности.
Дорога, по предварительным подсчетам, должна была занять около месяца, если не будет непредвиденных задержек. Ведь плыть приходилось осторожно, все время держась берега: судостроение находилось еще на таком уровне, что лишь самые отчаянные капитаны рисковали выводить свои корабли в открытое море и идти напрямик. Все остальные, исключая лишь военные эскадры во время проведения боевых операций, когда приходилось рисковать, считали, что тише едешь — дальше будешь, и вовсе не рвались в опасные и полные неожиданностей морские просторы.
Впрочем, каботажное плавание имело и свои преимущества. Ведь можно было почти каждую ночь приставать к берегу и высаживаться на сушу, проводить несколько часов на благословенной Богами твердой земле, пополнять запас свежих продуктов и питьевой воды, поспать спокойно, не терзаясь ежеминутно мыслью, что вот сейчас тебя поглотят коварные волны.
Как правило, с наступлением темноты движение на море прекращалось, разве что кто-то очень спешил и сознательно шел на немалый риск.
«Минерва» поступала по-разному — иногда входила в гавань и пассажиры перебирались на сушу, чтобы найти ночлег в портовой гостинице или частном доме, а иногда и проплывала мимо — если капитан хорошо знал местность и погода не сулила неприятных сюрпризов. Шкипер Эгнаций Поллион, хотя и являлся римлянином до рождению, был классным мореходом (учился у финикийцев, непревзойденных мастеров морского дела) и имел солидный опыт. Он прекрасно ориентировался по солнцу и звездам, знал все ветра и большинство акваторий Среднего моря и Понта Эвксинского.
Впрочем, на цезарские галеры кого попало и не нанимали. Проверка была строгой, но и платили неплохо.
Сначала судно двинулось на юго-восток, вдоль побережья греческого Эпира — скалистой, неприветливой и опасной местности. Оставила по правому борту большой остров Керкиру и миновала знаменитый, вошедший в историю Амбракийский залив.
Именно здесь сорок с лишним лет назад флот Гая Октавиана — будущего Августа — блокировал мощную эскадру Марка Антония и египетской царицы Клеопатры.
При попытке прорвать блокаду у мыса Акций произошло грандиозное морское сражение, в котором блестящую победу одержал адмирал Октавиана Марк Агриппа. Сам будущий цезарь — весьма посредственный моряк в то время валялся на койке в каюте своего флагмана, сраженный морской
