написанным письмом, или по телефону.
Особенно мы сблизились после того, как Буш назначил меня главой президентского совета. Каждый раз, бывая в Вашингтоне, я заезжал в Белый дом и встречался с президентом. Такие у нас были отношения. Я мог заглядывать к Бушу в любое время. Вначале главой президентской администрации был Джон Сунуну, и он также неизменно встречал меня радушно. Никогда никаких «сейчас босс занят, приходите завтра».
Мы считали за честь то, что нас неоднократно приглашали провести время вместе с президентской четой в Кемп-Дэвиде. Порой Белый дом становится слишком тесным, и Буши любили отправиться в Кемп- Дэвид на выходные, хотя президент всегда захватывал с собой работу. Я прилетал вместе с ними на вертолете или встречал их там. Мы ходили по местным ресторанам, а в воскресенье отправлялись в церковь. И, разумеется, президент Буш любил физическую активность и спортивные игры.
Однажды, когда кто-то из журналистов спросил у него: «Господин президент, Арнольд показывает вам какие-либо упражнения?», Буш рассмеялся и сказал:
– О, когда он приезжает в Кемп-Дэвид, мы с ним постоянно занимаемся вместе. Арнольд показывает мне силовые упражнения, а я учу его играть в уоллибол.
– Уоллибол? Вы хотите сказать, в волейбол?
– Нет, нет, именно в уоллибол.
– Что это за игра?
– У нас есть закрытая площадка, на которой мы играем в волейбол, и у нас особые правила, согласно которым можно отбивать мяч от стены[30]. Арнольд уже играл несколько раз, и у него начинает что-то получаться.
Я полностью расслаблялся в гостях у президента. Мы метали подковы. Мы плавали. Мы занимались с гантелями и гирями. Я даже стрелял вместе с ним по тарелочкам! (Когда еще ребята из секретной службы разрешат находиться при оружии в присутствии президента?) Как-то в начале 1991 года, когда Кэтрин только училась ходить, мы втроем приехали в гости к Бушам и отправились кататься на санках. К несчастью, санки эти оказались совсем не похожими на обычные, с полозьями, которыми можно управлять ногами. Они были плоскими и скользили совершенно по-другому. Мы с президентом скатились с горки слишком быстро и врезались в Барбару. Она оказалась в больнице со сломанной ногой. У меня есть фотография, которую потом прислал мне президент Буш. На ней мы с ним несемся вниз на санках, а внизу приписано рукой Барбары: «Арнольд, поворачивай, черт тебя побери, поворачивай же!»
После вторжения иракских войск в Кувейт в августе 1990 года в Кемп-Дэвиде проходили напряженные совещания. Мне было как-то не по себе перемещаться от кризиса реального мира к воображаемым угрозам съемок «Терминатора-2». Министр обороны Дик Чейни и генерал Колин Пауэлл, председатель объединенного комитета начальников штабов, приезжали в Кемп-Дэвид, чтобы ввести президента в курс последних событий и принять решение по ключевым вопросам. К осени президент Буш начал операцию «Щит пустыни» – массивное наращивание американских войск и войск стран коалиции на территории Саудовской Аравии вдоль границы с Ираком и Кувейтом. Я тоже внес небольшой вклад в общее дело, после того как прочитал в газете, что американские солдаты в пустыне используют для силовых упражнений мешочки с песком. Конечно, мышцам нет никакого дела до того, что именно их нагружает. И все же я рассудил, что можно лучше позаботиться о наших солдатах. Поэтому я обратился к генералу Пауэллу и спросил, как он относится к отправке в пустыню специального оборудования для тренировок. Пауэлл с восторгом ухватился за это предложение, и в течение нескольких дней мне удалось убедить производителей пожертвовать для операции «Щит пустыни» сорок тонн тренажеров, гантелей, эспандеров и прочего снаряжения. Доставка всего этого грузовым кораблем заняла бы несколько недель, поэтому Пауэлл и Чейни договорились об отправке груза воздухом из Оклахомы, вместе со снаряжением гражданских специалистов. Через две недели тренажеры уже были в войсках, и мне потекли рекой благодарственные письма с фотографиями и описанием того, как солдаты занимаются посменно, чтобы максимально эффективно использовать спортивное оборудование.
Я всегда с большим уважением относился к вооруженным силам, поскольку мне самому улыбнулась американская мечта, а эти мужественные и решительные люди стояли на ее страже. Еще с той поры, когда я был чемпионом по культуризму, я взял за правило при первой возможности навещать военные базы и боевые корабли. Когда я ушел в кино, мне показалось совершенно естественным добавить в план рекламных поездок посещение американских военных базы за рубежом. Также я часто заглядывал в подразделения морской пехоты, несущие службу в американских посольствах в Японии, Германии, Южной Корее, России и многих других странах. Ни на каких курсах не учат, как развлекать солдат, но я проконсультировался с другими знаменитостями, такими как Джей Лино, и выработал свою собственную тактику. Я рассказывал о своих фильмах, шутил (чем больше, тем лучше), показывал какой-нибудь новый фильм, быть может, раздавал сигары. Главным было поднять боевой дух солдат – и выразить им свою благодарность. Гораздо позже, когда я стал губернатором, многие из администрации штата спрашивали: «Почему вы проводите столько времени в войсках? Зачем вы боретесь за право военнослужащих на бесплатное образование? Почему вы помогаете им получать кредиты? Зачем вы создаете рабочие места для уволенных из армии? Почему вы боретесь за ускорение строительства домов для ветеранов и строите больше жилья для ветеранов, чем кто-либо из ваших предшественников? Почему вы требуете признания на государственном уровне синдрома посттравматического стресса и помогаете молодым ребятам, возвратившимся из армии?» Ответ был очень простой: без этих отважных и мужественных людей Америка не была бы страной свободы. Только увидев воочию, какую работу проделывает армия, с какими опасностями и лишениями ей приходится сталкиваться, можно понять, что мы перед ней в неоплатном долгу.
Лишь один раз мне довелось стать в Кемп-Дэвиде свидетелем действительно серьезного события. Разумеется, для гостей доступ в конференц-зал, служивший командным пунктом президента, был закрыт. Но однажды в феврале 1991 года, когда я, приехав в гости, сидел у себя в комнате и читал сценарий, меня вызвал президент.
– Приходи сюда, познакомишься с ребятами, – сказал он.
Собравшиеся в конференц-зале устроили небольшой перерыв, чтобы перекусить и отдохнуть. Представив меня, президент сказал: «Тебе известно, что мы здесь принимаем важные решения в связи с войной на Ближнем Востоке». Уже полным ходом шла операция «Буря в пустыне», авиация коалиции наносила удары по иракским войскам, а вдоль границы разворачивался мощный бронетанковый кулак. «Взгляни на эти фотографии», – продолжал президент, протягивая мне кадры аэрофотосъемки. Затем он прокрутил видео, снятое камерой, закрепленной на шлеме командира танка, показывая, как близко к границе подошли наши войска. Танковые дивизии постоянно маневрировали, выдвигаясь к границе и отходя назад, и Буш объяснил, что скоро настанет день, когда они двинутся в Кувейт и в Ирак. «Тем самым мы застигнем противника врасплох, и еще его пригвоздят вот они… – Президент показал мне расположение наших боевых кораблей в Персидском заливе, готовых обрушить на врага крылатые ракеты, а также высадить десант морской пехоты. – Удар последует такой сильный, что враг будет ошеломлен», – закончил он.
Военный совет продолжился в неформальной обстановке с того места, на котором прервался. Присутствующие говорили по-деловому кратко, напоминая врачей в операционной. Да, эти люди обсуждали вопросы жизни и смерти, но в прошлом им уже приходилось принимать подобные решения, и они знали, что делать. Не было ни колебаний, ни паники. А неформальная обстановка лишь отражала дух Кемп-Дэвида – более раскрепощенный, чем в Белом доме; вот почему все любили собираться именно здесь.
Когда все закончили есть, президент сказал:
– Так, я сейчас провожу Арнольда и покажу ему новую лошадь. Я вернусь через двадцать минут.
Я уехал на следующий день, зная, что наземные боевые действия начнутся в течение ближайших сорока восьми часов. Это был четверг, то есть через два дня, 23 февраля, войска коалиции должны были перейти в наступление. Я шел и думал: «Мне известно то, что не знает никто за пределами этого узкого круга. Ни журналисты, абсолютно никто». То, что президент Буш оказал мне такое доверие, произвело на меня огромное впечатление. Я чувствовал, что никогда, ни при каких обстоятельствах не злоупотреблю оказанным мне доверием и не подведу этого человека.
Остаток 1991 года выдался для меня поистине золотым везде: дома, в общественной работе и в кино. «Терминатор-2: Судный день» вышел в прокат в выходные, в День независимости, и быстро стал самым кассовым фильмом в моей карьере. Всего через три недели родилась Кристина. Я также стал гордым
