сократить выбросы в атмосферу соединений углерода, на 50 процентов к 2020 году и на 80 процентов к 2050 году. Этот закон стал первым подобным законом в стране, и политики и борцы за охрану окружающей среды единогласно предсказывали, что ему повсеместно будут чинить препятствия. Британский премьер- министр Тони Блэр, помогавший уговорить демократов, наблюдал за церемонией подписания по спутниковой связи. Представитель Лейбористской партии, он убедил Фабиана и остальных демократов в том, что это делается ради общего блага. Мы получили официальное поздравление из Японии.
Чтобы Калифорния смогла достигнуть таких агрессивных целей, требовалось нанести удар по проблеме парниковых газов со всех сторон. Закон должен был оказать влияние не только на десятки секторов промышленного производства, но также на наши автомобили, дома, автострады, города и фермы. Как заметила «Сан-Франциско кроникл», это могло привести к расширению сети общественного транспорта, более плотной жилой застройке, посадке миллиона молодых деревьев и крупным инвестициям в исследования в области альтернативных источников энергии.
Закон о борьбе с глобальным потеплением стал сенсацией не только потому, что Калифорния занимала второе место в Америке после Техаса по выбросу парниковых газов, но также и потому, что мы выбрали курс, радикально отличный от того, что предлагали Конгресс и президент Буш. В вопросах изменения климата трения между Калифорнией и Вашингтоном существовали задолго до моего прихода в Сакраменто. Грей Дэвис подписал закон, требующий от производителей автомобилей, желающих продавать свою продукцию в Калифорнии, сократить к 2006 году выброс вредных веществ легковыми автомобилями почти на треть и повысить эффективность потребления горючего с двадцати семи миль на галлон до тридцати пяти миль на галлон[42]. На выхлопы легковых автомобилей в нашем штате приходилось больше 40 процентов всех выбросов парниковых газов. Однако Управление охраны окружающей среды при президенте Буше не позволило нам принять так называемый «закон выхлопной трубы». Автомобильные гиганты с такой яростью набросились на наши экологические инициативы, что даже объединились вместе и подали иск на штат Калифорнию – и меня! Они старались изо всех сил помешать нам, однако в конечном счете победили все-таки мы. Президент Барак Обама, вступив в должность в 2009 году, распространил калифорнийские стандарты на всю страну, и автопроизводители согласились на компромисс, обязывающий их к 2016 году повысить эффективность потребления горючего всех автомобилей, предназначенных для продажи на территории Соединенных Штатов, до тридцати пяти миль на галлон, что означает сорокапроцентное увеличение по сравнению с нынешними двадцатью пятью милями на галлон.
Я никогда не делал тайны из своего недовольства тем, как медленно волочит ноги президент Буш в вопросах изменения климата, и мы с ним напрямую обсуждали это. Уроженец Техаса, Буш считал себя великим борцом за охрану окружающей среды, поскольку он вывел из оборота несколько акров земли. Однако хотя его администрация предлагала способы сокращения выброса парниковых газов, глава Управления охраны окружающей среды постоянно ставил нам палки в колеса. Для меня любая деятельность подразумевает привлечение широких масс. Многие экологи, рассуждающие о глобальном потеплении, ограничиваются лишь обозначением проблемы. Это действенный способ внушить людям чувство вины и безнадежности – которое никому не понравится. К тому же, трудно думать о белом медведе на льдине, когда у тебя нет работы и тебе приходится беспокоиться о медицинской страховке и учебе детей. Я продвигал Закон о противодействии глобальному потеплению в Калифорнии как выгодный для бизнеса – не только уже существующего, но и нового, развивающегося. На самом деле мы хотели построить совершенно новую индустрию чистых технологий, что обеспечило бы создание рабочих мест и развитие новейших технологий, которые позволили бы нам стать образцом для подражания всему миру.
Достигнуть согласия по всем вопросам было очень непросто, и Закон о противодействии глобальному потеплению получился далеким от совершенства. Кипели жаркие споры как внутри моей команды, так и с законодателями и заинтересованными группами. Однако мы разрешали противоречия, выслушивая друг друга и обсуждая преимущества того или иного варианта. Мы встречались с ведущими экологами и видными учеными. Мы говорили с автопроизводителями, с энергетическими корпорациями, с коммунальными службами, с представителями сельского хозяйства и транспорта. Во время работы над законом о смене климата я беседовал с главами компаний «Шеврон», «Оксидентал» и «Бритиш петролеум», заверяя их в том, что никто не собирается на них нападать. Мы боролись с проблемой, которую никто не мог предвидеть сто лет назад, когда индустриальный мир перешел на нефть и природный газ.
Я хотел, чтобы нефтяные гиганты прониклись нашими идеями и поддержали принятие закона. Нам было необходимо, чтобы они начали работу по достижению поставленной цели – сократить к 2020 году выброс парниковых газов на 30 процентов. Я говорил: «Для этого нужно инвестировать в биотопливо, солнечную и другие виды энергии, которые не приводят к загрязнению окружающей среды и не имеют побочных эффектов».
Я также усиленно трудился над тем, чтобы убедить членов своей собственной партии. Нет никакого противоречия в том, чтобы быть одновременно республиканцем и экологом. В конце концов, именно Тедди Рузвельт основал первые национальные парки, а Ричард Никсон создал Управление по охране окружающей среды и выступал за принятие закона о чистом воздухе. Рональд Рейган и в должности губернатора, и в должности президента подписывал законы, направленные на охрану окружающей среды, в том числе исторический Монреальский протокол, связанный с защитой озонового слоя планеты. А первый президент Буш проводил пилотные программы по борьбе с кислотными дождями. И мы сейчас продолжали эту традицию.
Мы были настолько плотно заняты работой над Законом о противодействии глобальному потеплению и другими важными реформами, что у нас почти не оставалось времени на проведение нормальной избирательной кампании. Но это не имело значения. Существенный прогресс по главным вопросам, волнующим как демократов, так и республиканцев, был гораздо действеннее любых лозунгов и рекламных плакатов, – и именно на это мы делали основной упор нашей предвыборной стратегии.
Предвыборный комитет я образовал еще в 2005 году по одной простой причине: те, кто поддержал мою программу действий, хотели быть уверены в том, что они не тратят впустую деньги и время на человека, который долго не задержится во власти. Они говорили: «Зачем мне вкладываться в Арнольда, если через год он уйдет и его место займет демократ, который меня накажет?» Юнис прислала мне 23 600 долларов – максимальный взнос, который согласно закону могла сделать ее семья. «Пожалуйста, только не говори Тедди. Я ему столько никогда не давала, даже когда он выдвигался в президенты».
Не все в моей семье с радостью отнеслись к моему решению переизбраться на второй срок. Мария снова узнала об этом из газет и очень расстроилась. И, со свойственным ей едким чувством юмора, она нашла способ донести это до меня: прислала мне свою фотографию в красивой рамке, приписав внизу: «Зачем ты снова идешь на выборы, когда дома тебя ждет вот это?» Близко познакомившись с американской политикой, Мария знала не понаслышке, как она разрушает отношения. Она думала: «Арнольд вкусил власть – и, как это часто бывает, попался на крючок. Возможно, далее он будет баллотироваться в Сенат». Получив фотографию, я улыбнулся, однако мне хотелось довести до конца начатое. Первоначально я собирался поработать один срок, решить основные проблемы и уйти. Однако теперь я успел убедиться в том, что за три года это не осуществить.
К счастью, судьба послала мне слабого противника. Демократы выставили против меня Фила Ангелидаса, главного ревизора штата. Это был очень толковый человек и добросовестный работник, но как кандидат он был очень слабым. Вся его кампания была упрямо основана только на одном – на повышении налогов. Это позволило мне во время теледебатов выдать лучшую импровизацию: «По тому радостному блеску у вас в глазах, который я вижу, когда вы говорите о налогах, чувствуется, что вам просто доставляет удовольствие повышать их. А теперь повернитесь к зрителям и так прямо им и скажите: «Мне доставляет удовольствие повышать налоги». Опешивший Ангелидас ничего не смог ответить – точно так же, как когда я во время тех же теледебатов спросил у него, какой, на его взгляд, самый смешной момент этой избирательной кампании.
Разумеется, когда борешься за губернаторское кресло, подобные импровизации могут больно ударить по тебе самому. У меня были большие неприятности, когда я отозвался о своей знакомой Бонни Гарсии, члене законодательной ассамблеи из Индио, как о «горячей штучке», поскольку у нее в жилах текла «смесь черной и латиноамериканской кровей». Я сказал это во время двухчасовой закрытой встречи со своими помощниками, однако мои слова попали в Интернет – неотредактированными. Мы лихорадочно готовили
