Фермеры встретили нас плакатами «Включите насосы!». Они показали засохшие поля. Журналистам они говорили: «Будь я проклят, если позволю какой-то рыбешке отнять у меня всю воду! Мы будем сражаться с правительством до победного конца!»
Я объяснил, что мы ведем переговоры с министром внутренних дел Кеном Салазаром. «Такие вещи требуют терпения и времени», – сказал я.
Один фермер встал и спросил: «Как вы можете говорить такое? Почему вы не поедете на насосную станцию и не откроете кран? Отправляйтесь туда и откройте его».
Я понял: от меня ждут, что я отстраню с дороги федерального судью, смету тех, кто охраняет насосную станцию, подойду к огромному вентилю, запертому на навесной замок, разорву цепь и поверну кран, пуская живительную влагу на поля и возвращая фермерам урожай. Но что я мог сделать в реальной жизни? Вот в чем обратная сторона представлять себя губернатором-терминатором. Ты способен творить чудеса, но не из числа тех, когда ты летаешь в плаще. На самом деле потребовалось в течение нескольких упрашивать Министерство внутренних дел и вести напряженные переговоры с администрацией Обамы, чтобы пустить воду на поля.
Губернатор не звезда и не воин-одиночка. Ему приходится работать с законодателями, судами, чиновниками, с федеральным правительством, не говоря уж про самих избирателей.
Политика во многом схожа с поведением толпы неистовых поклонников на рок-концерте, которые поднимают своего кумира на руки и несут его. Бывает, он попадает туда, куда хочет, но порой его увлекает совершенно в другую сторону. Однако по сравнению с кино на выборной должности удовлетворение от сделанного дела гораздо сильнее. В кино ты на протяжении пары часов развлекаешь зрителей в кинотеатре. В политике ты влияешь на жизни людей, иногда на целые поколения.
Когда нам удавалось достигнуть соглашения и провести какой-то законопроект через законодательное собрание или одержать победу на референдуме, я всегда испытывал ни с чем не сравнимое чувство. Я раскуривал сигару, доставал список намеченных дел, брал ручку и вычеркивал один пункт. Хотя, разумеется, мне хотелось бы вычеркнуть из этого списка больше пунктов, я доволен и тем, что мы сделали.
Даже Мария в конечном счете согласилась, что игра стоила свеч. Выступая в 2010 году на конференции по вопросам здорового образа жизни, она сказала: «Сегодня мне хотелось бы признать, что я была неправа, когда семь лет назад отговаривала Арнольда от участия в борьбе за губернаторское кресло, а он поступил правильно, не послушав меня. На самом деле я не хотела, чтобы Арнольд участвовал в выборах, потому что сама выросла в семье политиков, и мне это нисколько не нравилось. Я опасалась чего-то плохого. Опасалась чего-то неизвестного. Но как оказалось, Арнольд сделал правильный выбор, исполнив свою мечту. Работа губернатора понравилась ему больше всего того, чем он занимался в своей жизни. Тут как нельзя кстати пришлись его интеллект, любовь к людям, страсть к публичной политике и дух соперничества. Мне никогда не приходилось видеть его таким счастливым, таким исполненным сознания выполненного долга. Даже несмотря на все взлеты и падения последних семи лет, он говорит, что если бы ему снова пришлось бы решать, он не раздумывая поступил бы в точности так же. И я ему верю. Я никогда не думала, что скажу это, но сейчас я благодарю Арнольда за то, что он меня не послушал».
Мне бесконечно повезло, что у меня такая жена.
Глава 29
Тайна
Во время последних бурных месяцев моего пребывания на губернаторском посту мы с Марией ходили к психологу, консультанту по брачно-семейным отношениям. Мария хотела обсудить, как нам быть после истечения моих полномочий, и мы сосредоточили внимание на проблеме, с которой сталкиваются в зрелом возрасте многие супружеские пары: дети начинают жить своей жизнью. Кэтрин уже был двадцать один год, она оканчивала Университет Южной Калифорнии, а Кристина перешла на второй курс Джорджтаунского университета. Через несколько лет Патрик и Кристофер также покинут родительский дом. Какой будет наша жизнь?
Но когда Мария договорилась о новом визите на следующий день после того, как я сложил с себя губернаторские полномочия и снова стал частным лицом (это был вторник), я почувствовал, что тут дело совершенно в ином. На этот раз она хотела обсудить что-то совершенно определенное.
Кабинет консультанта по брачно-семейным отношениям был тускло освещен. Нейтральные краски, минимум обстановки – не то помещение, где мне хотелось бы сидеть целыми днями. Там были диван, кофейный столик и кресло, в котором сидел консультант. Как только мы вошли, консультант повернулся ко мне и сказал: «Мария привела вас сюда сегодня, чтобы спросить о ребенке – являетесь ли вы отцом ребенка вашей домработницы Милдред. Вот почему она захотела встретиться. Так что давайте поговорим об этом».
В первое мгновение, когда время, казалось, остановилось, я мысленно сказал себе: «Что ж, Арнольд, ты сам хотел во всем ей признаться. Сюрприз! Вот и сюрприз. Пришло твое время. Возможно, по-другому ты так никогда и не смог бы решиться».
Я сказал консультанту: «Это правда». Затем я повернулся к Марии. «Это мой ребенок, – сказал я. – Все произошло четырнадцать лет назад. Сначала я ни о чем не подозревал, но вот уже несколько лет как знаю правду». Я сказал, как сожалею о случившемся, как виноват, как отвратительно поступил. Я просто выложил все, что было у меня на душе.
Это была та самая глупость, которых я зарекался избегать. Всю свою жизнь у меня не было ничего с теми, кто у меня работал. Это произошло в 1996 году, когда Мария с детьми уехала на каникулы, а я заканчивал съемки «Бэтмена и Робина». К тому времени Милдред уже пять лет работала в доме, и вдруг мы оказались одни в домике для гостей. В августе следующего года Милдред родила мальчика, назвала его Джозефом, а отцом записала своего мужа. Я хотел верить в это – и верил в течение многих лет.
Джозеф неоднократно приходил к нам в дом и играл с нашими детьми. Однако сходство поразило меня только тогда, когда он пошел в школу. Я уже был губернатором, и Милдред показала фотографии сына. Сходство было настолько сильным, что у меня не осталось никаких сомнений в том, что Джозеф мой сын. Хотя мы с Милдред почти не затрагивали эту тему, с тех пор я стал оплачивать обучение Джозефа и помогать Милдред деньгами. Муж ушел от нее через несколько лет после рождения Джозефа, оставив ее одну с несколькими детьми. Теперь его место занял приятель Милдред Алекс.
Много лет назад Мария спросила у меня, мой ли сын Джозеф. Тогда я еще не знал, что я его отец, поэтому все отрицал. Теперь я думал, что Мария откровенно поговорила с Милдред, которая к этому времени работала у нас в доме уже почти двадцать лет, и вытянула из нее всю правду. В любом случае, я не мог открыть Марии ничего нового. Карты были выложены на стол, и Мария ждала ответа.
– Почему ты не признался раньше? – сказала она.
– По трем причинам, – ответил я. – Во-первых, я просто не знал, как тебе сказать. Мне было очень стыдно, я не хотел тебя огорчать, не хотел ломать наши отношения. Во-вторых, я не знал, как открыть тебе правду так, чтобы она осталась между нами, потому что ты всем делишься со своей семьей, и тогда эта новость стала бы известна всем. И, наконец, скрытность у меня в характере. Я стараюсь держать все в себе, при любых обстоятельствах. Я не из тех, кто привык изливать свою душу. – Последнее я добавил для психолога, знавшего меня недостаточно хорошо.
Я мог бы перечислить еще десять причин, но все они прозвучали бы так же неуклюже. Факт оставался фактом: я испортил жизнь всем, кто имел к этому хоть какое-то отношение, и мне нужно было уже давно открыть Марии всю правду. Однако вместо того, чтобы поступить правильно, я просто задвинул правду в дальний уголок сознания, чтобы не вспоминать о ней ежедневно.
Как правило, я стараюсь защищаться. Но теперь ничего этого не было.
Я старался как мог исправить свою ошибку. Объяснил, что во всем виноват исключительно я один, и Мария не должна принимать это как личную обиду. «Я наломал дров. Ты идеальная жена. Это произошло не потому, что ты была неправа, не потому, что ты на неделю уехала из дома или еще почему-то. Забудь об этом. Ты выглядишь потрясающе, ты очень сексуальная. Сегодня ты возбуждаешь меня так же, как и при
