— Я не говорю этого. Но пусть Гара сидит дома. Готовь гонцов в Болонь, в Чолчи, в Хулусэн, надо всем Заксорам сообщить о беде. Пусть будут готовы на всякий случай. Надо еще послать к нашему дянгиану Гогда-мапа, пусть он сейчас начинает переговоры со старейшинами Гейкеров.
Полокто исполнил все, что говорил Пиапон. Больше нечего было предпринимать, оставалось только ждать вестей со стойбища Мэнгэн. Первая весть пришла вечером этого же дня, привез ее отец Несульты.
— Гейкеры собирают ружья, порох, свинец, после похорон приедут сюда, — сообщил он и встал на колени перед Полокто и его братьями. — Я виноват во всем, меня надо было застрелить. Я виноват!
Несульта, приехавшая с отцом, подбежала к нему, попыталась поднять отца с пола, но он отмахнулся от нее.
— Виноват я, простите меня, люди рода Заксор. Всю жизнь ружья держу заряженными, их никто не трогал без меня. А тут не предупредил я зятя…
— Вставай, отец Несульты, — сказал Полокто. — Женщину уже не поднимешь из гроба. Беда пришла, надо с открытыми глазами ее встретить.
В стойбище Нярги замерла жизнь, никто из Заксоров не выезжал на рыбалку, не чинил невода и сети, хотя до кетовой путины осталось совсем немного. Глядя на Заксоров, перестали чинить невода и люди других родов, они тоже собирались в большом доме, пили чай, слушали по вечерам сказки. Все стойбище находилось в ожидании дальнейших событий.
После отца Несульты в Нярги приехал дянгиан — судья Заксоров Гогда-мапа.
— Гейкеры всегда были несговорчивы, — сказал старый дянгиан. — Теперь совсем голову потеряли, грозятся. Надо созвать всех Заксоров.
Гонцы тут же сели в оморочки и устремились в стойбища Болонь, Чолчи, Хулусэн. «Люди рода Заксор! Становитесь один за другим, плотнее ряды, на нас грозятся с оружием идти Гейкеры!» — разнесся клич по Амуру.
«Гейкеры! Заксоры убили нашего человека, пролита кровь Гейкеров. Где бы вы ни были, на Сунгари или Уссури, на Анюе или Харпи, на Хунгари или Горине, собирайтесь!» — летела и другая весть по Амуру.
Большинство Заксоров жили рядом, в соседних стойбищах, потому на следующий же день стали подъезжать на лодках, на оморочках, многие приезжали с семьями. Приехал даже престарелый хозяин Хулусэнского жбана счастья Турулэн с сыном Яодой и внуками. Старик еле стоял на ногах и почти не видел.
— В моей жизни два раза Заксоры убивали людей, это третий случай, — прошамкал старик. — Внуки, ружья вы захватили? Хорошо, в такое время без ружья нельзя.
Стойбище Нярги стало похожим на рыбацкий стан во время кетовой путины — весь берег был обставлен берестяными хомаранами. С приездом сородичей няргинские Заксоры повеселели.
Богдан ходил между этими хомаранами, разговаривал с приезжими, расспрашивал о знакомых, он вместе с Полокто и Пиапоном встречал всех приезжающих.
— Вы верите, что Гейкеры будут драться? — спрашивал он приезжих.
Почти все отвечали, что сомневаются в этом. Гейкеров совсем мало на Амуре, а Заксоров много, как же они могут драться.
— Зачем вы тогда приехали в Нярги? — задавал второй вопрос Богдан.
При этом вопросе все удивленно глядели на Богдана и отвечали, будут воевать Гейкеры или нет — это неважно, но приехали они, потому что родная кровь Заксоров их позвала; когда беда нависла над Заксорами, все должны сесть в одну лодку и вместе сражаться.
Богдана не удовлетворяли эти ответы, и он обратился к Пиапону.
— Так надо, — ответил Пиапон. — Если мы все не объединимся, даже небольшая кучка Гейкеров нас поодиночке уничтожит. В беде, в радостях надо всем Заксорам вместе быть. Иди, потолкуй с дянгианом Заксоров, он тебе объяснит.
Богдан встретился с Гогда-мапа, дянгианом Заксоров. Высокий жилистый старик Гогда, с коричневым, обветренным лицом, не обратил внимания на Богдана: среди Заксоров много было юношей.
— Дака, я хочу с тобой поговорить, — сказал Богдан.
Дянгиан Заксоров взглянул на него поблекшими глазами и кивнул.
— Дака, справедливо ли Заксорам воевать с Гейкерами? — спросил Богдан.
— Почему не защищаться, если они нападут? — ответил старик.
— Они не нападут.
— Откуда ты знаешь? — старик разговаривал с юношей, но ни разу не взглянул на своего собеседника.
— Все это знают. Их совсем мало, а нас много. И нам стыдно собирать столько людей, отрывать от дела. Скоро кета подойдет, людям надо готовиться к ней.
Теперь только старик Гогда взглянул на Богдана, оглядел его, будто прощупывал, и спросил:
— Ты откуда, нэку?
— Я сын Идари.
— Сын Идари, который по отцу Киле, а стал Заксором? — старик смягчился, даже улыбнулся. — За людей беспокоишься — это хорошо. Но ты знаешь, в беде весь род вместе становится в ряд.
— Знаю, дед. Но сейчас Заксоры не правы…
— Э-э, ты не Заксор, твои слова выдают тебя, ты не Заксор…
— Нет, я Заксор, я большому деду дал слово и я — Заксор. Только я говорю, мы не правы. Мы убили человека, мы должны просить, чтобы Гейкеры смягчили сердца, и это было бы справедливо. А сейчас, что выходит? Мы убили человека, и мы же собираемся воевать, когда другой род не собирается воевать.
— А если внезапно нападут?
— Дед, убита женщина, немолодая, некрасивая, горбатая, которую никто не брал в жены. Разве какой род пойдет войной из-за женщины? Да еще некрасивой.
— Женщина тоже человек, — сказал старик Гогда и уставился на Богдана.
— Но женщину у нас покупают и продают, она рожает людей не для своего рода, а для рода мужа.
Старик Гогда теперь уже не спускал глаз с молодого охотника.
— Воевать из-за горбатой женщины — это позорить свой род, — продолжал Богдан.
Вокруг него и старика Гогды собрался народ, все слушали молодого охотника, и никто не перебивал его. Охотники понимали, что это не простой разговор — это спорят два ума — молодой и старый. Всем было интересно знать, кто из них выйдет победителем. Старый Гогда был настроен миролюбиво, он не хотел спорить, он хотел только проследить за ходом мыслей молодого охотника.
Старик Гогда давно приглядывался к молодым людям рода Заксор. Он искал себе преемника. И сейчас он понял, что Богдан как раз тот человек, которому он сможет передать свое мастерство, свой опыт дянгиана-судьи.
— Он умеет русские книги читать, — сказал кто-то, и этим совсем расположил старого дянгиана к Богдану.
— Если будет суд, нэку, ты будешь моим помощником, — сказал Гогда и мягко улыбнулся.
Тут слова престарелого дянгиана-судьи подхватили охотники, и вскоре все стойбище заговорило, что старый Гогда готовит себе преемника, а его преемник должен быть умный молодой человек, и трудно кого- нибудь найти, кроме Богдана.
На третий пасмурный, дождливый день снизу к острову, на котором стояло стойбище Нярги, подошли три больших неводника, нагруженные охотниками. Раздалось три выстрела, извещавшие, что Гейкеры прибыли на остров. Вскоре послышался стук топоров — Гейкеры очищали площадку для табора, весь вырубленный тальник сложили стеной вокруг площадки.
Стойбище Нярги всполошилось, молодые охотники с ружьями наперевес бегали между фанзами, женщины собирались кучками у какой-нибудь хозяйки и тоже говорили о войне. Дети, не признававшие никаких законов, бежали к тальниковому валу Гейкеров и смотрели, как они ставили свои берестяные хомараны. Никому из взрослых Заксоров не разрешалось приблизиться к тальниковому валу, но детям все позволено, и Гейкеры не обращали на них внимания. В середине площадки они поставили самый большой
