конечно, в живых останусь. Что весьма и весьма сомнительно.
— Ладно, проехали, — отмахнулся Мертвый. — Я ведь предупреждал тебя. Ты не послушался. Теперь не обессудь. Ты слишком далеко засунул свой нос. Хотя твои жалкие потуги не могут помешать Плану. Но береженого бог бережет. Да и шума излишнего к ситуации привлекать нельзя. Однако тебе нельзя отказать в любопытстве. Сейчас от решения вопроса ты далек, а завтра, глядишь, приблизишься. Поэтому вопрос решается легко. Нужно тебя устранить, и никакой головной боли. Ты согласен со мной, Даг?
— Чем тебе помешал Романов, Ульян? — поинтересовался я.
— О чем ты? — удивился Мертвый.
— Зачем ты его убил?
— О, какой умный мальчик. Ты уже и до этого додумался. Интересно было бы послушать, что ты еще узнал.
— Ты не ответил на вопрос, — напомнил я.
— Он мешал. Грозил раскрыть одну о?о?о?очень важную тайну. Грандиозную. Пришлось исправить недоразумение.
— Ты с ним учился. Неужели не жалко было? Мертвый крякнул и посмотрел на меня с уважением.
— Да. Смотрю, вовремя мы тебя прихватили. Глядишь, пару деньков, и ты всю тему просек бы. Мертвый хлопнул себя по коленям и поднялся.
— Ладно, ребята. Хватит. Пора кончать с ним.
Он улыбнулся мне в последний раз и направился к выходу. За ним последовали практически все. Остались только двое. Один — охранник. Второй — судя по голосу, тот, бестелесный. Черт!
Они молчали. Пока Мертвый не скрылся.
— Умолять о жизни будешь? — равнодушно спросил охранник, поднимая с колен автомат.
— Не поможет, — отозвался я, лихорадочно пытаясь продумать, как спастись.
Но ничего сочинять не пришлось. Судьба/Бог/Удача (читай как хочешь) оказались вновь ко мне благосклонными.
Стоило охраннику направить на меня дуло, раздался взрыв. Половину стены вынесло напрочь. Мужики вскочили, оборачиваясь на шум, и приняли огонь на себя. В проломе стены показались люди в черных кожанках. Охранники открыли огонь. Двое вломившихся споткнулись и упали. Но это не остановило наступавших. Затараторили автоматы, и громил Мертвого разорвало на части. Я поспешил упасть на бок, чтобы ненароком не зацепило.
Кожаные заполонили помещение. Они окружили меня, подхватили под руки и вздернули обратно на табурет.
Так, с чего все началось, к тому и вернулось.
Кожаные хранили безликое молчание. Они не шевелились, не двигались. Положение изменилось через четыре минуты. Движение возникло вдалеке и докатилось до меня. Кожаные расступались. А ко мне двигался сгорбленный маленький человек. Седовласый.
— Развяжите его! — приказал горбатый и опустился на табуретку охранника.
Кожаные ту же послушались. И я стал разминать затекшие запястья.
Так. От перемены мест слагаемых сумма не изменяется. А от замены одного слагаемого на другое?
— Побеседуем? — предложил горбатый.
— Я с незнакомыми не беседую, — ответил я.
— Так ведь можно и познакомиться, — согласился седовласый горбач. — Я Кочевей. Гоша Кочевей. Он же Качели.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Как вы здесь оказались? — поинтересовался я, с любопытством вглядываясь в изъеденное морщинами лицо Кочевея.
— Мои люди следили за вашим домом. Они доложили о вашем похищении.
Все оказалось проще некуда. Мой дом находился под постоянным наблюдением, а я даже не в курсе. У меня складывалось жуткое впечатление, что я всего лишь марионетка, пляшущая именно так, как хочет хозяин.
— Итак, зачем я вам понадобился? Я полностью в вашем распоряжении.
— Вы не против, если мы выйдем на свежий воздух. Как?то здесь дышать трудно. Пыль. Грязь, — предложил старик.
— Почему бы и нет, — хмыкнул я, поднимаясь.
Мы шли вдвоем. Позади на коротком расстоянии следовали трое кожаных с автоматами, зорко поглядывая по сторонам. Остальные остались в цехе. Перед нами распахнули двери. В лицо бросило горсть водяных брызг и охапку свежего воздуха. Я зажмурился на секунду от удовольствия.
Мы вышли на крытое крыльцо.
Я обнаружил, что место для беседы уже приготовлено. Два кресла, столик с вином и закусками. Два бокала наполнены. Судя по приготовлениям, убивать меня сразу никто не собирается. А уж что дальше будет, посмотрим. «Все в наших руках», — как провозгласил культовый поэт.
Гоша Кочевей устало опустился в кресло и простер руку, приглашая меня последовать его примеру. Я отказываться не стал. Занял второе кресло, больше, конечно, напоминающее шезлонг, и уставился на открывшийся пейзаж. Захламленный двор какого?то заброшенного завода. Из густой травы торчат обрезки железной арматуры, сгнившие доски и прочий мусор. Судя по унылому урбанизму, я находился где?то в сердцевине промышленной зоны «Парнас». Единственное, что радовало, так это проливной дождь, который вносил мажорную тему в траурную симфонию.
— А Ульяна вы успели перехватить? — Я первым нарушил молчание.
— Мы дали ему уйти. Зачем стравливать две силы, когда это преждевременно?
— Он действует против вас.
— Он еще ничего не подозревает, но существует уже в ущерб себе.
— Такое возможно? — удивился я.
— Когда речь идет об Ульяне, возможно все.
— Я весь во внимании. Зачем вы хотели меня увидеть. Откуда такой интерес к моей персоне со стороны криминалитета?
— Честно? Вы мне безынтересны, — признался Кочевей.
Обидно. Нет, ну зачем так обижать. Мне вот тоже человек этот не нравится, но я же не перехожу на личности. В конце концов, позвал же.
— Но. В чем парадокс. Похоже, вы единственный человек, кто способен помешать складывающейся ситуации. Угощайтесь. — Кочевей поднял бокал с вином и пригубил кроху.
— Так в чем ситуация? — поинтересовался я, поднимая второй бокал.
— Господин Туровский, я ничего конкретно сказать не могу, так как сам практически ничего не знаю. Только мысли, анализ городской обстановки. Ничего конкретного. Ясно только, что вы являетесь как раз той песчинкой, которая способна остановить разогнавшийся маховик катастрофы.
— Качели, у меня совсем нет желания, настроения и времени заниматься абстракциями и философией. Я потерял урожай пива, весь запас на год вперед, мой подвал заливает водой. Меня похитили. Убили моего друга и мою невесту, а вы толкаете мне какую?то туфту. И хотите, чтобы я занялся упражнениями для ума. Нет времени. Будет что?нибудь конкретное, заходите.
Я уже поднялся и собрался демонстративно покинуть крыльцо, но слова старика заставили меня остановиться.
— Это по моему приказу убили девушку и ее семью.
— Что? — переспросил я и почувствовал, как во рту моментально все пересохло.
Мозг еще не переработал услышанного, не осознал его полностью.
