— Земляная Женщина? — позвала Джейм, вздрогнув от собственного голоса.
Тяжелый, землистый, мускусный запах пахнул в лицо, словно там, в своей берлоге, лежал зверь — гигантская невиданная самка. Если бы только здесь, как и у избушки в Пештаре, был Марк. Он-то хотя бы нравился Земляной Женщине.
— Матушка Рвагга?
И тут отозвался слабый, недоверчивый голос:
— Л-леди?
Джейм нахмурилась. Серод? Какого Порога он там делает? Эх, какая сейчас разница. Она вошла.
Глава 6
Глазам Джейм потребовалась пара секунд, чтобы привыкнуть к мраку.
Напротив дверей чадил очаг, отбрасывая неуверенные отсветы на низкие потолочные балки и осевший пол, на котором располагалась карта Ратиллена, слепленная из материалов, собранных по крупицам в каждой части этого мира, — холмы из обломков скал, плодородные равнины из черного перегноя, песчаные пустыни, реки и моря в каменных и коралловых руслах. Прижав сюда ухо, Земляная Женщина могла слышать все, что происходит далеко-далеко, как прошлой зимой, когда Марк интересовался, что творится в Заречье.
Карта выглядела гораздо больше, чем запомнилось Джейм со времен Пештара, в нее можно было бы войти здесь, в Киторне, и выйти где угодно в Ратиллене. Да, странно все, странно. Но она казалась и менее устойчивой и надежной, чем прежде, некоторые куски были грубо изменены, — возможно, работа предвестий или сопровождающих туман подземных толчков.
— Леди! — снова раздался скулящий голос Серод а.
У очага, сторонясь от света, скорчилась жалкая фигурка.
Джейм ступила на грязный пол и чуть не потеряла равновесие. Восточная сторона карты зыбучим песком стекала как будто в дыру в полу. Хорошая западня неосторожным. Перешагнув опасное место, девушка стала огибать комнату, у которой словно и не было стен, пространство ограничивала сама ночь, на краю которой сгрудились неподвижные, наблюдающие силуэты, черные на фоне россыпи звезд.
«Не смотри на них, не смотри…»
Не одна, а две пары глаз ждали у очага; не одна, а две фигуры, прижавшиеся друг к другу. Ей наверняка знакомо это худое остренькое лицо, хотя у него никогда не было столь длинного носа.
— Надо же, Серод, где ты достал такую морду… и этот хвост?
Южанин, зарычав, показал белые клыки:
— Не спрррашивай!
Хрупкая девочка крепко обвила руками его шею — так сидят с собакой, которой доверяют всецело. Ее глаза блестели диким огнем, но это не была маленькая чертовка-служанка Земляной Женщины, давшая Джейм медальон иму в Пештаре. Джейм пощелкала пальцами перед лицом девочки:
— Лура, ты меня слышишь?
Дочка Калдана моргнула и улыбнулась:
— Ой, это ты! Теперь опять начнут происходить всякие штуки?
— Весьма вероятно, — проворчали с другой стороны очага.
Там, в сумраке, сидел кто-то очень большой. Пламя выхватывало из полутьмы изогнутые, как сплетенные дубовые корни, линии кресла. Белые, будто кость, спицы мелькали, позвякивая, в руках, едва ли менее узловатых или менее крепких, чем кресло. Джейм еще не видела, что там вяжут, кроме того, что рукоделие, кажется, живое.
— Земляная Женщина, — проговорила она и отдала сидящей фигуре самый вежливый, хоть и подрагивающий салют. — Честь быть с тобой в твоем доме.
Земляная Женщина хрюкнула:
— Очень мило. Думаешь, медовыми речами проложишь себе дорожку отовсюду, а? Не все бедствия еще вызвала? Карта, девочка. Погляди на нее.
Джейм едва опустила глаза, как очередная тряска рябью прокатилась по хижине. Лента Серебряной на полу дернулась и сместилась. Повсюду на карте шли непрерывные изменения, и зыбучие пески струились в голодные утробы — выводок Змея просыпался.
— Да, это беда, не спорю, — ответила Джейм, — но я не понимаю: ты говоришь, что я каким-то образом виновата в этом?
— Мы что, должны тебя простить? — бормотала фигура в тени. Голос ее был беззубым шамканьем, но сила в нем могла бы перемолоть в пыль горы. — Все мы, четверо, тут, на севере, топтались по спине Речной Змеи… разбудили ее, разве нет? Она думала, что унесла тебя от нас своим дыханием-предвестьями, бросила в Пустоши на корм своим братьям под песком, но ты снова вернулась, и твои люди с тобой, как раз вовремя, чтобы загубить нам церемонию. И теперь голод Змеи поднял весь выводок, вот-вот, глядишь, проснется и сам Змей Хаоса, а значит, конец всему. Конечно, это твоя вина.
Джейм потрясла головой, прочищая мысли. Индекс говорил, что у всего есть причина, включая и путешествие Горы Албан. Эти жуткие предвестья нужны были только для того, чтобы вытолкнуть ее из Заречья? И песок, затянувший ее в Пустошах, — он лился в какой-то ненасытный подземный желудок?
— Нет. Это уж слишком. Как может столько всего зависеть от меня? Почему это должно быть так?
— Ты можешь стать такой же, как мы, — загрохотал ответ. — Но вас трое против нас четверых, и мы такие разные! Когда я убиваю, то одновременно даю жизнь — неизменно. Это равновесие. Но ты, чем становишься ты? Разрушителем, Карающим! Чьим, девочка?
— Если Змей и его выводок принадлежит Темному Порогу, возможно, у нас один и тот же недруг. Разве разрушение всегда зло? Земляная Женщина, я знаю, мы не слишком хорошо вели себя в этом мире. Наши лорды так заносчивы и глупы!.. Видят Трое, я сама не часто действую мудро. Но если твой враг — и наш враг тоже, разве не можем и мы называть Ратиллен своим домом, а тебя нашей матушкой?
Каменная тишина — в такой ни одно зерно не прорастет.
— Зачем ты вымаливаешь подаяние, как нищенка? — рычал Серод. — Мы кенциры, мы Избранные!
— Не сейчас, — бросила раздосадованная Джейм. Она чувствовала себя хнычущим ребенком, которого презрительно отпихнули в сторону. Это так важно, а она так плохо справилась. — Хорошо, — девушка взяла себя в руки. — Ты говоришь, что этот кризис — моя вина. Помоги мне понять. Чем можно смягчить Речную Змею?
— Насытить ее. Проклятие.
— И герой возродится в ее брюхе?
— Так сказала Съеденная Когда-то, но она редко дает один и тот же ответ дважды.
— А Сгоревший Человек — должен ли он разжечь все костры с костями, включая и тот, что под Горой Албан?
— Кто догадается, какие обугленные мысли ползают в головешке его мозга и какие правила поддерживают этот огонь?
«Кажется, Четверо не слишком много знают друг о друге», — подумала Джейм. Какой странный способ крутить мир, если, конечно, они занимаются именно этим. Тут что-то сродни людской самоуверенности. Гм. Девушка, съеденная Речной Змеей, старик, падающий с башни…
— Земляная Женщина, расскажи нам сказку. Жила-была старушка…
— …раскопавшая могилу своего сына. И когда это было сделано, она похоронила себя в ней. Вот так-то, люди!
— Но она не умерла. Как и Съеденная Когда-то, или Тишшу, или — да хранят нас предки — Сгоревший Человек не погибли от воды, ветра или огня. И тебя не убила земля. И я могу стать как вы: изменившейся смертной. Но когда и почему? Связано ли это как-то с нашими храмами, внезапно
