Но была ли тут простая случайность? Коттила утверждала, что Змей Хаоса и его выводок были первозданной основой Темного Порога, которые что-то уж слишком долго думали, прежде чем сделать павшего Верховного Лорда Геридона своим Голосом. Если он стал частью этого, то, возможно, приобрел не только плетущий интриги разум, но и извращенную страсть впутывать своих людей в крах этого мира, — так ведь уже случилось в прошлый раз, с предыдущим миром. Глупое орудие, властолюбивый Калдан, вполне подходит к плану — и в каком же жутком месиве тогда оказались они все, и кенциры, и жители Ратиллена, если и вправду существует связь между Геридоном и Змеем Хаоса.
Впереди, рядом с одной из последних священных полос, клубы дыма метались между двух вздымающихся почерневших бревен, нависающих над головой, словно пара гигантских узловатых коленей. А под ними, в костре Маслола, как в колыбели из полусгоревших балок, покоился, словно опаленный валун, угольный череп.
Поток свежего, холодного воздуха щипал глаза, как вначале разъедал их дым. Затянувшись чистотой, Джейм увидела разоренную землетрясением площадь, узор на ней почти уничтожили трещины и шаркающие шаги Сынка. Разрушенную башню Киторна все еще венчала Гора Албан, а маленький костерок Маслола был рукой подать — всего в двадцати футах. Сам старый шаман склонился над своим творением — седой косматый гном с беспокойными глазами. Она и забыла, что он и трое его приятелей тоже остались на площади, такие же невидимые для нее, как и, предположительно, для их богов.
Еще глоток бодрящего воздуха. Сквозь трепещущую дымку тумана Джейм заметила, что факелы в северном углу сброшены тряской, а сквозь брешь сочится голубой дым. Там, где стояла кузня, бурлили предвестья, дом был словно охвачен белым плотным пламенем. Кирен, Зола и Индекс беспомощно, с нездоровой заинтересованностью наблюдали за зрелищем, а у их ног похрапывал клубок серебристой шерсти. Индекс осмотрительно держал двумя пальцами что-то черное: кость Сгоревшего Человека, увидела Джейм с облегчением. Значит, слышал он ее или нет, старик все-таки обладал достаточным здравомыслием, чтобы вытащить из кармана адский уголек, хотя на то, чтобы выбросить кость, его уже не хватило. Старый сквалыга.
Но если бы летописцы не были столь цепкими, все их знания давно бы уже обратились в пыльные слухи. Индекс держался за свой кусочек личных исследований, даже рискуя пальцами, так и Кирен была стойка в погоне за истиной, а Зола отстаивала свою человечность песнями, наполненными ужасающей мудростью. Джейм почувствовала прилив внезапной признательности им троим и их основным ценностям. Возможно, все-таки есть причина в конце концов вернуться домой — не к месту, а к людям.
А может, и нет.
Из тумана, льющегося из дверей кузницы, вышла мрачная Железный Шип, волоча за собой хромающего Киндри. Она отчаянно нуждалась в поддержке Норфа, но не того, которому буквально вручила свое доверие.
«Я не достойна веры, — подумала Джейм. — Никто из нас никогда этого не забудет».
Почти наступая на пятки кендара, за ней скользила лохматая фигура: испуганный вольвер Лютый при полном облачении — в шкуре. А следом появился Черный Лорд Торисен.
В замке вольверов Джейм не видела лица своего брата. Каким усталым он выглядит: под серебряными глазами залегли тени, черная щетина сгладила резкие линии подбородка, белая изморозь седины покрыла спутанные волосы. Еще что-то белое — на его правой руке. Бинты. Лубок. Но в левой ярко сияет сталь, запятнанная красным светом, будто бы ее уже окунули в кровь: Разящий Родню обнажен.
«Вот дерьмо», — Джейм остановилась, запнувшись.
Земля заворчала. Каменные плиты тяжело заворочались, края скрипели друг о друга, как зубы; мелкий щебень разлетался по сторонам, приплясывая вокруг ног Джейм. Дрожь нарастала. Киторн качался, то появляясь, то исчезая из виду, сыпались со стен факелы, сбивая с толку потоки на площади.
Потом со стороны колодца раздался отвратительный шум — наполовину скрежет чешуи, наполовину влажное хлюпанье. Через плечо Джейм увидела, как вздыбился каменный обод. Под зеленым крапчатым змеевиком мелькнул мертвенно-бледный, как брюхо земляного червя, обруч. Затем жерло колодца тяжело грохнулось на место.
Удар словно завертел мир в обратную сторону. Булыжники раскалывались, как тонкий лед. Джейм сбило с ног.
Тряска быстро угасала, но оставалась пугающей, ее хватило на то, чтобы расшвырять костяной костер и вскрыть кузницу, обнажив кирпичное нутро. Торисен пытался удержаться за дверной косяк раненой рукой, но потерял опору и упал. Вырвавшийся Разящий Родню покатился по площади, и глаза лорда, провожающие меч, встретились с глазами сестры.
Течение опять изменилось. В священном пространстве рассыпался костер Маслола, земля словно покрылась сгнившими останками первобытного чудовища, они почти, но не совсем разрушили последний символ, черным штрихом вписавшийся между заветным местом и руинами, между девушкой и безопасностью. Разящий Родню пламенел по ту сторону, вне досягаемости ее и Тори.
Джейм рывком поднялась и повернулась, чтобы обойти препятствие, но отсюда на нее, шатаясь, надвигалась рассерженная громадина — Сынок. Коптящие расселины отсекли пути направо и налево. И ни дуновения снаружи — нечему потревожить ловушку, в которую она оказалась загнана.
Одну ли? Еще не начав падать, девушка увидела разверзшуюся под собой бездну.
Мерикит шагнул вперед. Джейм без раздумий отшатнулась. Пятка повисла над пустотой, и она полетела вниз — рот раскрыт в вопле ужаса, глаза плотно зажмурены. Крик оборвало неожиданное хрюканье — резкий удар о край древней мостовой вышиб дыхание из груди. Она снова была в реальном пространстве.
Нет, не смотри… Беги.
Невозможно по этой раздробленной местности. Джейм встала на четвереньки и быстро поползла, обдирая костяшки, сбивая колени, не раскрывая глаз, лишь плотнее зажмуриваясь при каждом ударе, наперекор побуждению проверить направление. До северного угла было не больше тридцати футов. Намного ли она отклонилась?
Намного.
Рука не нашла опоры, и Джейм рухнула. Падение остановил толчок в живот, распахнувший заодно и глаза. Половина тела свесилась над широкой ямой. Гребень, на котором балансировала талия, был ободом, но больше не гладким змеевиком, а жесткой зеленой кожистой чешуей. Прямо под пальцами оказалось кольцо острых желтых выступов, дальше — красные раздутые бока, усеянные обращенными вниз роговыми наростами. Из глубины донеслось урчание, а затем хриплый вздох — «хааахххх», — сопровождаемый клубами тумана и дьявольским зловонием.
Джейм и не заметила, как оказалась на ногах, — назад, назад, подальше от чешуйчатых губ, в которые превратился обод колодца. Пустой желудок Речной Змеи снова забурчал, и земля задрожала.
Позади из дыма вывалился Сынок. Его голые бедра, виднеющиеся сквозь лохмотья штанов, были окровавлены и покрыты синяками, как и голени, и ступни. Опять он прошел легко… по лоскутьям гладкой равнины, которую она видела? Нет. Для него, как и для Джейм, вслепую пробиравшуюся здесь несколько секунд назад, вокруг был разрушенный землетрясением двор Киторна. Он пошатывался, огибая обломки брусчатки, которую девушка теперь не видела, — значит, булыжники не помешают ей в драке. Впервые преимущество на ее стороне.
Но что-то заставляло ее медлить. Она помнила каждый случай из прошлого, когда насчет нее ошибались, думая, что победить жертву будет просто. «Ловушка с приманкой» — назвал Джейм однажды ее друг Дерзец: она слишком хрупка на взгляд некоторых мужчин, чтобы принимать ее всерьез за противника или простить, когда придет понимание, что они были не правы. В отличие от тех забияк, Сынок был переростком, не слишком умным ребенком. Он сердито хмурил брови, отчего лицо его съежилось, все черточки сбежались к центру, как у капризного мальчишки, готового разреветься от ярости. Он, должно быть, всегда привык получать то, что хочет, из-за своего роста и силы. А теперь он, близкий к панике, как бык лбом протаранивает себе путь сквозь странности, которые никак не может начать понимать.
И тут, недоуменно замычав, великан мерикит рухнул вперед.
Воздух покачнулся, и обнаружился стоящий над Сынком Маслол, головешка-череп Сгоревшего Человека занесен для нового удара, если в нем будет необходимость. Мелькали в дыму и трое других шаманов, они подбегали, прицепленные козьи сосцы раскачивались под серыми волосами. До Джейм
