— Леди, если только ты объяснишь мне, что намереваешься делать!
Джейм колебалась. Кадет подумает, что она сумасшедшая, но, демон побери, это тупик, препираться — только время зря терять.
— Хорошо. — И она рассказала все.
Шип моргнула, раз, другой. Норф чокнутая. Кендары у Водопадов перешептывались об этом, когда она внезапно появилась посреди поля битвы, а затем была заперта Верховным Лордом во внутренней комнате палатки, после чего со всяческими предосторожностями осмотрительно отослана домой в закрытом паланкине. «Вот жалость-то», — говорили Каинроны друг другу, усмехаясь.
— Не вмешивайся и не препятствуй, кадет, — сказала беглая лунатичка, твердо глядя в упор на собеседницу. — Это дело чести и долга.
Долгую секунду кендар рассматривала высокорожденную без всякого выражения, потом махнула рукой, соглашаясь:
— Честь есть честь, и долг бесспорен. Я не могу остановить тебя, леди, так что я должна идти с тобой.
— Леди, — выпалил Вант, — ты должна знать: десятник сама из людей Каинрона.
— Была! — бросила Рута.
«Ага», — подумала Джейм. А она-то размышляла, отчего ей так знаком голос высокого кадета. Сидя в шатре брата у Водопадов, она волей-неволей слышала, как он снаружи призывает на службу новых кендаров. Одна из них говорила точно так же — внятно, но бесстрастно, школа маскировки Каинрона.
«Берешь кендаров другого Дома, — сказал после Торисену Харн-Удав. — А потом услышишь от кого-нибудь, что ты захватчик». — «Это неизбежно. Но будь я проклят, если позволю Калдану сломать кого-то подобного этой женщине — хотя бы ради ее матери». — «Угу. Если не вспоминать о старых долгах, ты выхватил у Каинрона из-под носа настоящее сокровище. Милорд Калдан будет в ярости».
От любопытства Джейм усы Жура подрагивали — и тогда, и сейчас. По крайней мере очевидно одно: после Серода и ее самой последняя, кому следует посещать Рестомир незваной, — это вот эта бывшая Каинрон. Она так и сказала.
— И тем не менее, — отрезала кендар голосом тверже железного дерева.
— …И так достаточно неприятностей, — тихо и сердито спорил Вант с остальными кадетами. — Верховный Лорд не поблагодарит нас за то, что мы потворствовали этому, этому…
Он почувствовал на себе взгляд сестры лорда и осекся. Ну а какое слово подобрать тут, и корректное, и достаточно сильное, чтобы выразить абсурдность ситуации? Конечно, он живет, чтобы служить высокорожденным. Как и любые целеустремленные кендары. Но и они в свою очередь должны вести себя прилично, сохраняя и свое, и его достоинство. Он насмехался над южанкой-десятником при малейшей возможности. Теперь же, однако, кадет негодовал, что она совершенно не контролирует происходящее.
— Мы и так уже на несколько дней опоздали в Тентир, — упрямо твердил он, не встречая ничьих глаз. — Вы хотите дать коменданту повод лишить нас шарфов?
— Если идет десятник, — решительно бросила Рута, — то и мы тоже.
— Нет! — хором отозвались Шип и Джейм.
— Я согласен с Рутой, — сказал другой кадет, спина его была согнута — то ли в знак уважения к вышестоящим, то ли просто от усталости. — Если мы останемся в стороне, люди будут вспоминать нам это всю оставшуюся жизнь. В любом случае подумайте, какая это возможность! У нас не было шанса проявить себя у Водопадов, но поход на Рестомир — об этом же будут говорить лет пятьдесят!
— О, как минимум, — сухо ответила Джейм. — Особенно если там с вас заживо сдерут кожу. Вы действительно хотите пойти на риск пролить кровь таким образом?
— Ну, леди, ты знаешь, что они скажут: «Истинная проверка посылается, а не ищется».
Шип и Джейм переглянулись. Обе знали это изречение и помнили, какой из него следует вывод: «Откажись от одного испытания, и у тебя уже никогда не будет никакого другого». Тут речь идет о самой чести.
И все-таки Вант сделал еще одну, последнюю, попытку:
— Десятник, я предупреждал тебя. Может, это и не уничтожит нас, во всяком случае
— В таком случае, — ответила Шип, поднимаясь и нависая над ним, тот, несмотря на свой рост, весь как-то сжался, — тебе есть на что надеяться, не так ли?
Глава 2
Полчаса спустя десятка, сомкнув ряды, поспешила к Рестомиру, словно торопясь найти пристанище на ночь. Бесчисленные звезды, усыпавшие небо, — только на севере тьма поглотила крохотные огоньки, — освещали им дорогу. Оттуда же, с севера, доносился слабый скрежет, и земля иногда содрогалась под ногами.
«Много странностей на этом пути», — подумала Джейм.
Она наступила на пятку идущему впереди кадету и упала бы, если бы ее не подхватили. Шип засунула ее в середину строя, где черная одежда превращала девушку практически в невидимку. А белые волосы Киндри, наоборот, как маяк, бросались в глаза — он шагал впереди. Кадеты крепко держали его под руки, будто подгоняя пленника, но на самом деле они поддерживали его, взяв на себя весь вес его тела, так что босые ноги даже не касались земли.
Отряд подошел к маленькому недостроенному зданию на южном берегу притока у западного края крепости, принадлежащему Тигери, младшему признанному сыну Каинрона, все еще пребывающему в немилости в Котифире.
— Надеюсь, немилость не слишком глубока, — заметила Джейм. — Мы ведь намереваемся выдать себя за его слуг.
— Забавы Тигери не позволят забыть его, леди, но иногда он заставляет своих кендаров нервничать не на шутку. Если бы по дороге домой они обнаружили этого лекаря бродящим тут, то привели бы его с собой в качестве примирительного подношения.
Примирительное подношение. Жертва. Джейм вновь кинула взгляд на Киндри, на этот раз мучимая угрызениями совести. Шанир недолго служил Калдану. Что-то она слышала о том, что они разошлись полюбовно. Возможно, Рестомир опасен и для него тоже, но он же лекарь, черт побери. В конце концов, чем он рискует? В любом случае раздумывать теперь поздно: вот ворота, и они уже вошли на половину Тигери, не встретив никаких препятствий.
Норфов в них выдавал только белый гребень раторна на форменных черных шарфах. Но нет ничего проще вывернуть вышивку наизнанку и развернуть шарф узлом вперед — излюбленный стиль Тигери. Джейм сперва боялась, что Шип откажется от этой уловки. Что-то в высокой девушке говорило о том, что для нее немыслимы ухищрения. Однако она, очевидно, решила, что этой безумной ночью может случиться все что угодно, — хотя в это «все» вряд ли включается ложь об их принадлежности в ответ на прямой вопрос.
Облегчением было найти территорию Тигери пустой. Его люди, должно быть, сейчас с ним в Котифире, где, возможно, он остался умышленно. Признанный только прошлым летом, он и его слуги все еще жили в недостроенных домах, где, должно быть, жутко холодно зимой. И все-таки огромная гора дров говорила о том, что люди согласны на все, лишь бы удержаться в этих вымороженных жилищах, дающих им хоть каплю дарованной лордом независимости. Как важно быть законно принятым и получить разрешение привязывать кендаров по собственной воле.
«Если Тори узнает о Сероде, у него будет припадок».
Группа замедлила шаг, в первый раз услышав звук большой крепости, просочившийся в эти немые покои. Впереди на высоком насыпном холме маячила башня главного замка.
Нижняя, старая, часть башни была темна, но на вершине причудливой короной сияли комнаты семьи. Все окна были открыты. Оттуда лились обрывки песен и смеха, перемешавшиеся на высоте, и здания внизу
