— Ух! — воскликнул Лютый.
Торисен повернулся, посмотрев на ущелье, уже прикрытое сумерками. Серебряная потускнела, лишь на юге, там, где русло поворачивало, еще поблескивали отсветы на воде. И они разгорались — в реке и на обращенных к ней скалах. Из-за изгиба безмолвно вздымалась туча, полная то ли холодного огня, то ли раскаленных молний. Она затопила лощину от края до края, задранный подол мел по подножиям склонов, гребень нависал над вершинами утесов.
Однако не на приближающуюся тучу глядел Торисен с таким отчаянием. Из-под нее выехали два всадника на хромающих взмыленных лошадях — офицер в нелепом сером платье и леди под густой маской. Офицерская лошадь упала, наездница удачно соскочила и потянулась к стременам леди, то ли чтобы остановить ее, то ли намереваясь бежать рядом, однако взмах кнута заставил офицера отпрянуть. И тут леди заметила на холме Горы Албан наблюдателя. Хлыст упал снова, полоснув на этот раз окровавленный бок лошади. Измученное животное, шатаясь, перешло на рысь. Даже отсюда были слышны мучительные хрипы в надорванных легких.
— В Тагмет? — тявкнул Лютый.
— Славная идея.
Они вместе с Айвой, опасавшейся надвигающегося тумана и беспокоящейся о безопасности лорда, стали спускаться с холма к своим привязанным лошадям, но тут подоспел взволнованный новостями кендар Норфа.
— Верховный Лорд, наши дозорные с севера доносят, что по Речной Дороге сюда приближается отряд. Они думают, что его возглавляет лорд Каинрон.
Пропади всё пропадом.
— Велико ли войско?
— Две сотни. Мой лорд, их десятеро на одного нашего.
— Я все еще умею совершать простейшие арифметические действия, — сухо бросил Торисен, но сердце его ёкнуло. В прошлый раз, когда Калдан застиг его в таком меньшинстве — прошлой зимой в Тентире, — Верховный Лорд чуть-чуть не был объявлен опасным лунатиком и не заключен в темницу пожизненно. Сейчас же Высший Совет будет не так уж тяжело убедить.
— Наверху девять твоих кадетов, лорд, — сказала Айва, — и восемь моих. Нужно ли мне приказать им спуститься?
— Ну, будет пять против одного, если считать и тебя. Нет, капитан, я не могу вовлекать сюда Брендан.
У локтя лорда появилась Рябина, на лице ее проглядывало потрясение.
— Черныш, там, в травяной хижине, ты и не поверишь, кого мы отыскали…
— А мне плевать, — оборвал ее Торисен, — будь то хоть Высший Совет, три утки и козел. — Он смотрел на север, где только что показалась тяжело ступающая по Речной Дороге огромная лошадь. — Милосердные Трое! Как полагаешь, где она забыла свой плуг?
— Ты можешь забраться наверх, в замок, — предложил Лютый.
— Словно загнанная на дерево кошка? Да и все равно слишком поздно.
Передний край тумана проплыл над головой, скрыв вершину холма и развалины. Мерцание поглотило серебряную седину в черных волосах Торисена и изучающе обращенное к небу тонкое лицо.
— О нет, — выдохнул вольвер, видя внезапную улыбку друга. — Ох, Тори, нет.
Пони Луры резво скакал за лохматыми пятками битюга Калдана. Паланкин дико раскачивался позади, подгоняемый птичьими криками Пра изнутри. Вокруг вились лискины. Авангард кендаров не отставал, но люди не выглядели очень уж довольными собой.
Теперь все видели Гору Албан, возвышающуюся над полуразрушенными стенами, тянущимися вдоль дороги. Там, на холме, под накатывающимся валом тумана двигались фигуры. «Вон та, тоненькая, в черном — это, должно быть, Джейм», — решила Лура. Ой как здорово! Отец, кажется, считает так же. Он прикрикнул на лошадь и рванул поводья, переводя коня в галоп, от которого затряслась земля. Вот и передние ворота…
…И вдруг из-за поворота у южной стены появилась леди под маской на взмыленной, покрытой кровавой пеной лошади, — животное занесло, оно наткнулось на тяжелого битюга Калдана, отшатнулось и остановилось, неуклюже расставив дрожащие ноги.
Лура почти не узнала свою сводную сестру. Она всегда восхищалась красотой и холодным самообладанием Калистины, и то и другое полностью отсутствовало в этой взъерошенной особе, пронзительным голосом требующей от отца отомстить Верховному Лорду, пренебрегшему ею. Вон он, Торисен, поднимается на холм. Разве она не следовала за ним вся дорогу от Готрегора, когда он сбежал, как трусливая дворняжка? И что, сейчас она должна отказаться от мести из-за робости Каинрона? Нет, черт побери, это
Отец настаивал, что это она и что он наконец-то сможет дать выход ярости, разорвав проклятую девчонку на мелкие кусочки.
Они с Калистиной орали друг на друга. Грубая, неконтролируемая сила их голосов отбросила кендаров назад, словно опалив огнем. Паланкин упал и теперь неподвижно лежал у ног ругающихся. Напуганная Лура отступила.
Девочка кинула взгляд на холм. Темная фигура — кто бы это ни был — скрылась в сверкающем тумане, за ней исчезла и другая, та, что выглядела как большая собака. Остальные сгрудились вокруг одетого в какое-то нелепое платье пустынника человека, только что вышедшего из деревянной избушки на северной стороне склона. Ой, как он похож на старого лорда Ардета. Ужас как странно.
Приглушенное восклицание заставило Луру опустить глаза. Из кустов, растущих у ворот, на нее с ужасом и удивлением уставилось худое знакомое лицо.
— Ах, Серя! — вскрикнула она, но тихо: узнав своего бывшего слугу, она вспомнила, что творил с ним папа в башне Рестомира, — потому ли, что не мог дотянуться до новой хозяйки Сери? А теперь Джейм снова сбежала. Отец хочет сорвать на ком-то злость, хочет, чтобы кто-то страдал, это кошмарно, но что она может сделать?
— Песет! — прошипела Пра сквозь щели в занавесках носилок. — Песет, парень! Я никогда не забываю голосов. Подойди-ка.
Серя бросил на нее сомневающийся взгляд.
— Ну же! — прошептала Лура, чуть не падая в обморок: впервые она, пусть и не прямо, бросила вызов отцу. И тем не менее это необходимо. Она может отпихнуть выкормыша-южанина, как кусок дерьма, в честь которого он назван, но ведь теперь он принадлежит Джейм; и Джейм, а не Калистина та сестра, которую она себе выбрала. Как там она обращалась к этому жалкому мальчишке? — Серод, беги!
Он обескураженно поглядел на нее, потом внезапно ухмыльнулся. Пританцовывающий пони девочки прикрыл его, рванувшегося к паланкину и нырнувшего в него головой вперед. Лура ожидала, что вот сейчас он вылетит с обратной стороны, но этого не произошло. Он, Пра и Ухо, должно быть, сидят там друг у друга на головах.
Калистина издала испуганный крик, резко оборвавшийся. Лура перевела взгляд слишком поздно, чтобы наблюдать за ее исчезновением, но тут и отца целиком проглотил катящийся комок тумана. Вот гребень волны вздыбился и над ней. Девочка застыла, не в силах пошевелиться от ужаса, но тут сильные чумазые руки Уха вырвали ее из седла и втащили под навес паланкина.
Она думала, что упадет кому-нибудь на голову, но вместо этого обнаружила, что растянулась на прохладной пружинистой поверхности, между пальцами тут же набилась глина. Предвестья легко проникали сквозь вытканные на занавесках узоры, изображающие лес. Лискины порхали среди листвы. При тусклом свете было видно, что некоторые из них висят вниз головой, вцепившись в остов носилок… Или это были ветви? Серод скрючился рядом, озираясь по сторонам с разинутым ртом. Пра восседала на моховой подушке, усмехаясь беззубым ртом над ошеломленными гостями. Другой конец носилок занимала Ухо, водруженная на трон из корней, закутанная в одеяло листьев. Туман дышал вокруг них. Зашелестели шерстяные крылышки лискина, и все стихло.
— Теперь все в сборе? — спросила Пра.
— Все, — ответила Ухо низким, сердитым голосом, звук словно сплелся из самой тьмы. — Пойдем-ка
