предоставляет только общество и исключительно в интересах этого самого общества. А вместе с правами человек получает обязанности перед обществом. Без этого никак, они неразделимы. Многие такого подхода не понимают. Мол, права мне давай, они якобы неотъемлемые. А насчет обязанностей извините, я никому ничего не должен, ибо свободная личность. В наше время это дело было особенно запущено, про права человека все уши прожужжали. Уклоняющиеся от призыва в армию демонстрации устраивают. А на плакатах пишут, мол, если служба в армии — это священный долг Родине, то когда это я успел ей столько задолжать? Это у нас. А в странах победившего либерализма и того пуще. Детям в школах о правах ребенка лекции читают, телефоны специальных служб по защите этих прав раздают. Допустим, всыпал папаша ремня своему чаду, а оно сразу к телефону бежать. Мол, мои права ребенка злостно нарушаются. Родителей под суд, лишат родительских прав, ребенка в приют.
— В самом деле, все запущено. Но вы опять уклонились от темы.
— Извините, товарищ Сталин. Занесло малость. Но по теме я в общем-то все изложил в письменном виде. То есть не в названиях общественного строя дело, а в содержании. Неплохо бы только решить вопрос со стратегическим направлением развития. То есть или мы корпоративное общество собираемся строить, или все же солидарное. В каждом из вариантов есть свои плюсы и минусы, но в общем-то тут выбор за вами. Лично я сторонник солидарного варианта, но это мой личный вкус. Если страна выберет корпоративный путь, то спорить не буду. Напротив, приложу все силы, чтобы помочь.
Но в любом случае жизненно необходимо обеспечить стране качественную элиту. Без этого все равно ничего не выйдет, никакие схемы, проекты и благие пожелания не сработают. И не просто обеспечить конкретно сейчас, а обязательно на протяжении нескольких поколений. Я понимаю, задача чудовищно сложная, но решить ее надо. В противном случае страна или погибнет, или будет прозябать в бедности и унижении на третьих ролях и об нее все будут вытирать ноги.
Сталин кашлянул.
— Вы все время говорите «страна», «наша страна», вы националист?
«Ну, вот, — подумал Николай Иванович. — Как тут все любят политические обвинения».
— Я умеренный националист, товарищ Сталин. Не я придумал деление на своих и чужих. Это у человека опять же в генах заложено. Возможно, в будущем, когда на Землю явятся агрессивные инопланетяне с целью ее завоевания, мы и почувствуем «своими» всех землян без исключения. Но пока этого не случится, то все страны и народы будут продолжать в первую очередь отстаивать именно свои интересы. А интересы «чужих» будут учитывать только постольку поскольку. Так почему мы должны поступать иначе?
— В Советский Союз входит множество народов. Если все они начнут отстаивать «свои интересы», что с этим Советским Союзом будет?
Николай Иванович пожал плечами.
— Людям свойственно объединяться для защиты общих интересов. Народы тоже могут это делать, если их интересы совпадают. Объединения эти могут быть на разных уровнях. В случае с Советским Союзом объединение происходит на уровне цивилизаций. Вот есть европейская цивилизация. В нее тоже входит множество народов. Между собою, естественно, конфликтуют, даже воюют. В Первую мировую основательно друг другу кровь пустили, сейчас опять пускают. Но в общем-то, по отношению к прочим европейцы европейцев считают своими. Если будет общий сильный враг — объединятся в момент. Пока просто повода не было, поэтому только между собой собачились, когда весь остальной мир делили. Есть китайская цивилизация, там тоже множество народов и языков, однако весь остальной мир они считают варварами. Еще есть исламский мир, есть Индия. Это тоже отдельные цивилизации, со своим оригинальным взглядом на мироздание. А есть наша цивилизация, российская. В нее тоже входит множество народов, объединенных общей исторической судьбой, вековыми связями и прочим. Возможно, не всегда это объединение проходило благостно, возможно, не везде отношения между нашими народами безоблачны, но по факту мы, так сказать, в одной лодке. Имеются жизненно важные общие интересы, имеется общий противник, который шутить вовсе не намерен. Если проиграем, если начнем свару между собой, то он до нитки разденет всех нас, а может, и вообще со света сживет. И не станет разбираться, кто там грузин, кто эвенк, а кто русский.
— То есть вы считаете, что Россия и Европа — это две разные цивилизации? — спокойно уточнил Сталин?
— Считаю, и не я один. Сама Европа тоже придерживается такой точки зрения. И убедить ее, что это не так, вряд ли возможно. Я знаю, разумеется, что в нашей элите проевропейские настроения всегда были сильны. А уж наша интеллигенция только Европой и бредила. Но это глупо, мы не Европа, а другая цивилизация. В Европу нас не возьмут ни при каких обстоятельствах, хоть ковриком расстелись. Только ноги вытрут. В перестройку уж как расстелились, под радостные вопли интеллигенции все сдали. Не помогло, благословенная и демократическая западная цивилизация вообще перестала с нами считаться. Во Второй мировой мы вроде как Европу от фашизма освобождали, но своими от этого не стали. Немцы вот были своими, своими и остались, несмотря на все свои преступления. А нам вместо спасибо достались только сентенции о вторгшихся в чистенькую Европу жестоких азиатских ордах и миллионах изнасилованных немок.
Дверь в палату открылась, и в нее заглянул давешний бородатый медик.
— Товарищ Сталин, — заныл он испуганным голосом. — Товарищ Сталин, вам нельзя переутомляться.
Сталин отмахнулся:
— Закройте дверь. — Врач исчез.
— Вот, поговорить не дают, — пожаловался Сталин. — Продолжайте, я вас внимательно слушаю.
— И с марксизмом та же история, — продолжил Николай Иванович, — не мы же его придумали, это чисто европейская доктрина, донельзя пропитанная европоцентризмом.
Но всех собак опять же в итоге повесили на нас. Слишком велики мы для Европы, слишком на нее непохожи, так и не стоит нам в нее лезть. Необходимо определиться, где свои, а где чужие. В смысле, у Европы своя цивилизация, а у нас соответственно своя. Со своими ценностями, со своим мировоззрением и, ясное дело, со своими интересами.
Если наши интересы в чем-то совпадают, то сотрудничаем. Если нет, то извините.
Самое главное в этом деле ни в коем случае не играть по чужим правилам. Ведь выигрывает вовсе не тот, кто хорошо играет, а тот, кто устанавливает правила. Если мы согласимся принять западные ценности как «общечеловеческие» или хотя бы «цивилизованные», то наша песенка спета. Ведь тем самым мы предоставляем Западу право эти ценности устанавливать и произвольно толковать. Раз это их ценности, то они имеют на это полное право. Например, сегодня в дружественной нам стране Запад организует выступление сепаратистов (а они это прекрасно умеют делать) и введет туда свои войска, громко крича, что защищает неотъемлемое право народов на самоопределение. А не далее как завтра тот же Запад организует в другой дружественной нам стране переворот (это он тоже прекрасно умеет), а если какие-то провинции этой самой страны заартачатся, то он опять же введет туда свои войска, попутно вещая о незыблемости границ и защите территориальной целостности. В этой шулерской игре выиграть невозможно. Ведь если шулер начнет проигрывать, то он просто поменяет правила игры.
Чтобы выиграть, необходимо самим начать устанавливать правила. То есть сформулировать собственные ценности и активно их продвигать. Искать союзников, кому эти ценности тоже близки, привлекать их действовать совместно. Шулерской игрой Европы недовольны многие. Трудно, согласен, европейская цивилизация сильна. Но работать надо. Давить потихоньку, но неустанно. Я ведь не предлагаю на дипломатические приемы вместо фраков в косоворотках являться. Хотя вся современная система дипломатических отношений тоже разработана Западом, и в общем и целом мы тут опять же играем по его правилам. Интерпретируют-то они, и обычно не в нашу пользу. Начавшаяся война дает нам неплохой шанс. Если нам удастся выйти из войны сильными, а противники ослабнут, то многие правила удастся переписать.
Снова открылась дверь в палату.
— Товарищ Сталин, — снова заканючил медик.
— Хорошо, идите, товарищ Прутов. Я вас потом еще приглашу. Тогда и подискутируем. Учтите, я со
