в прихожую, высыпала содержимое сумочки на пол, выудила из кучи полезных и не очень вещей клочок бумаги с телефоном слесаря.
…Засов, конечно, не придавал двери изящества, зато выглядел успокаивающе и внушительно. С таким не справится ни один взломщик. Теперь можно спать спокойно и не бояться, что в любой момент в квартиру может вломиться посторонний. Плохо одно – засов закрывается только изнутри, то есть от посягательств извне он защитит, а вот квартира в отсутствие хозяйки по-прежнему остается лакомым кусочком для злоумышленника. С этим обязательно нужно будет что-то делать, но не сейчас. Пока достаточно того, что ночью ее никто не потревожит и можно будет, наконец, отоспаться. Спать Липе хотелось нестерпимо, глаза закрывались сами собой, даже две большие чашки кофе не спасали. Впрочем, ничего удивительного – вторые сутки без сна, а времени, между прочим, уже половина седьмого вечера, потому что на поиски и уговоры слесаря ушло больше трех часов, еще столько же Липа потратила на покупку подходящего засова и поощрительного приза в виде бутылки водки для слесаря. Сама же установка засова – слава тебе господи! – заняла всего тридцать минут. Все, теперь можно с более или менее легким сердцем идти спать.
…В замке было сыро и холодно – покрытые вековой плесенью каменные стены не могли удержать тепло. Даже огромный камин оказался не в силах обогреть обеденную залу. Босые ноги замерзли, жемчужно-пепельное атласное платье не грело, льнуло к продрогшему телу скользкой лягушачьей кожей. Липа сидела за обеденным столом, таким длинным, что противоположный его конец утопал в сумерках. В громоздком серебряном кубке отражались языки пламени, вино в нем было густое, как кровь, и так же, как кровь, оставляло на губах горько-соленый металлический привкус. Липу мучила жажда. Если бы не жажда, она бы ни за что не прикоснулась к кубку.
– …Я рад, что ты приняла мои дары, – человек, сидящий на противоположном конце стола, поднял свой кубок. – Это очень важно.
Липа не видела его лица – слишком мало света, – но к холоду уже давно присоединился страх. Страх ласкал босые ноги, венком из лилий стискивал виски, ручейками болотной воды стекал за ворот атласного платья.
– Ты согласна? – В голосе хозяина замка послышались требовательные нотки.
Она не знала, на что должна дать свое согласие. Ей было холодно и страшно. И очень хотелось пить – похожее на кровь вино не утоляло жажду.
– Ты согласна? – Человек медленно встал из-за стола, потянулся за кованым подсвечником.
Страх оплел шею, перекрыл кислород. Она не хотела видеть лицо незнакомца, не хотела смотреть в его глаза. Ее не должно быть здесь, в этом стылом замке с полуистлевшими гобеленами и гулким эхом. Она должна находиться в другом месте. Вспомнить бы только, в каком…
Может, если очень сильно зажмуриться, все закончится?.. Надо попытаться…
…Тяжелые шаги приближались, лицо обдало холодом. Теперь она знала, почему здесь так холодно, это из-за хозяина замка.
– Открой глаза! – Этому голосу было невозможно сопротивляться, и она подчинилась…
Вино в бокале замерзло, лилии подернулись инеем, а изо рта вырывались сизые облачка пара.
– Посмотри на меня!
Голос-хозяин, голос-магнит. У нее нет сил ослушаться… Облачко зазвенело, просыпавшись на стол ледяной пылью.
– Посмотри!!!
И она посмотрела…
Ее крик метался под сводами зала, как пойманная птица. От крика щели в вековых стенах становились все шире. Он погасил огонь в камине и смел со стола посуду. Лучше бы она не видела…
…Липа проснулась от собственного вопля, рывком села и тут же схватилась за раскалывающуюся от адской боли голову.
– Это всего лишь сон, – сказала, не открывая глаз. – Дурной сон, ничего сверхъестественного.
По ногам тянуло сыростью и холодом. Липа открыла глаза и закричала…
На ней было то самое атласное платье. Платье промокло от пота и липло к телу. Липа всхлипнула. Вчера вечером она ложилась спать в пижаме, банальной пижаме, белой в красный горошек…
Вчера в ее спальне не пахло духами…
Вчера ее кровать не была усыпана черными, как запекшаяся кровь, лепестками роз…
– Господи, господи, господи…
Липа сползла с кровати, черное облако лепестков спланировало на пол, густой воздух всколыхнулся.
– Спокойствие, только спокойствие… – Она сорвала с себя платье, отшвырнула к окну. Атлас зашуршал, точно сброшенная змеиная кожа. – Всему найдется разумное объяснение. – Она достала из шкафа первую попавшуюся под руку вещь – растянутую, вылинявшую футболку, прижалась щекой к пахнущей кондиционером для белья ткани, сделала глубокий вдох, натянула футболку. На душе сразу полегчало, точно это и не футболка вовсе, а, как минимум, бронежилет. Косясь на платье, Липа вышла из спальни.
Холодом и сыростью тянуло из детской, дверь, ведущая на крышу была распахнута настежь, снаружи моросил дождь. Она точно помнила, что перед тем, как лечь спать, проверила все замки – дверь была закрыта…
Засов! Надо проверить засов.
Засов оказался закрыт. На всякий случай Липа подергала за дверную ручку. Все надежно, все хорошо…
Хорошо… Тихо поскуливая, она сползла на пол и обхватила руками голые коленки.
Вот и приплыли! Вот и здравствуйте! На дворе двадцать первый век, а в ее квартире обитает влюбленный призрак… Он дарит ей подарки, усыпает спальню лепестками роз и рядит ее в дурацкое «средневековое» платье.
Но как же такое возможно?! Почему она не проснулась? Почему позволила чужим рукам, пусть даже и призрачным, лапать себя? Сумасшедший дом! Липа уже почти поверила в потусторонние силы. Осталось только понять, чего хочет от нее призрак, и можно спокойно жить дальше… Липа нервно хихикнула, смех болью отозвался в черепной коробке, к горлу подкатил колючий ком.
Пить! Она еще во сне хотела пить, а сейчас уже почти умирает от жажды. Два стакана холодной воды привели ее в чувство. Теперь можно попытаться разобраться в произошедшем. В ее доме творятся странные вещи. И все эти странности имеют к ней непосредственное отношение. К ней, а еще к этой квартире. Ведь до того, как она переехала сюда, ничего особенного в ее жизни не происходило, мелкие неприятности не в счет. От нее чего-то хотят. Вот только чего? Липа подняла глаза к потолку, спросила отчаянно и зло одновременно:
– Что тебе от меня нужно?
Если бы ей ответили, она бы, пожалуй, уже не удивилась, но все было тихо. Хоть маленькое, а все же утешение. Есть надежда, что это сумасшествие обратимое. Кстати, о сумасшествии – а что, если квартира, и взломщики, и призраки ни при чем? Что, если она просто тихо-мирно сходит с ума? Говорят, у шизофреников очень яркие и реалистичные сны. Ее сегодняшний сон просто апофеоз реалистичности, она даже платье из него вынесла. А может, платье тоже всего лишь плод больного воображения?..
Стоп! Шампанское было самым что ни на есть настоящим, и серебряное ведерко у нее сохранилось. К тому же шампанское видела Инга, а уж у нее-то с головой точно полный порядок. Ох, как не вовремя она уехала, как же не хватает ее расчетливо-циничного взгляда на вещи. Инга бы быстро разложила все по полочкам и любой чертовщине нашла бы разумное объяснение. Но подруги нет, и придется расхлебывать все самостоятельно. Ничего, она сильная, хоть и трусливая. Сейчас попьет кофе, примет душ и начнет расхлебывать. Нет, сначала надо проверить кое-что.
Ведерка для льда в шкафчике не было. То есть еще вчера оно стояло, а сегодня уже нет. Или это ей только казалось…
Все, с нее хватит! Кофе!
Вопреки ожиданиям, после чашки кофе не полегчало, и туман в голове не рассеялся. Зато Липу посетила одна не слишком здравая, но действенная мысль. А что, если предположить, что потусторонний мир есть на самом деле? Отбросить сарказм и здравый смысл и принять существование призраков как данность. Дом, в котором она сейчас живет, старый. Ему лет сто, а то и больше. У такого дома обязательно
