Обоготворение правителя
«Обоготворение правителя.
Тогда они настолько проникнутся мыслью, что им невозможно обходиться без этого попечения и руководительства, если они желают жить в мире и спокойствии, что они признают самодержавие нашего правителя с благоговением, близким к обоготворению, особенно когда убедятся, что наши ставленники не заменяют его властью своей, а лишь слепо исполняют его предписания.
Они будут рады, что мы все урегулировали в их жизни, как это делают умные родители, которые хотят воспитывать своих детей в чувстве долга и послушания».
Так Сталин стал Отцом народов…
Что касается так называемой мистичности власти, которую русские самодержцы обретали через ритуал помазания, то и на этот счет в «Протоколах» имеется рецепт:
Мистичность власти
«Мистичность власти.
В гоевских обществах, в которых мы посеяли такие глубокие корни разлада и протестантизма, возможно водворить порядок только беспощадными мерами, доказывающими неукоснительную власть: нечего смотреть на падающие жертвы, приносимые для будущего блага.
В достижении блага хотя бы путем жертвоприношения заключена обязанность всякого правления, которое сознает, что не в привилегиях только, но и в обязанностях состоит его существование.
Главное дело для незыблемости правления – укрепление ореола могущества, а ореол этот достигается только величественной непоколебимостью власти, которая носила бы на себе признаки неприкосновенности от мистических причин – от Божиего избрания.
Таково было до последнего времени русское самодержавие – единственный в мире серьезный враг наш, если не считать папства.
Вспомните пример того, как залитая кровью Италия не коснулась волоса с головы Суллы, который пролил эту кровь:
Сулла обоготворился своей мощью в глазах народа, хотя и истерзанного им, а мужественное его возвращение в Италию ставило его вне прикосновенности.
Народ не касается того, кто гипнотизирует его своей храбростью и силой духа».
Так Сталин стал Богодарованным Вождем…
Право сильного как единственное право
«Право сильного как единственное право.
Как видите, я основываю наш деспотизм на праве и долге: право вынуждать исполнение долга есть прямая обязанность правительства, которое есть отец для своих подданных.
Оно имеет право сильного для того, чтобы пользоваться им во благо направления человечества к природно определенному строю – послушанию. Все в мире находится в послушании, если не у людей, то у обстоятельств или у своей натуры, во всяком же случае, у сильнейшего.
Так будем же мы этим сильнейшим ради блага.
Мы обязаны, не задумываясь, жертвовать отдельными личностями - нарушителями установленного порядка, ибо в примерном наказании зла лежит великая воспитательная задача».
Террор
«Террор.
Наше государство, шествуя путем мирного завоевания, имеет право заменить ужасы войны менее заметными и более целесообразными казнями, которыми надо поддержать террор, располагающий к слепому послушанию.
Справедливая, но неумолимая строгость есть величайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но и во имя долга, ради победы нам надо держаться программы насилия и лицемерия. ‹…›
Достаточно, чтобы знали, что мы неумолимы, чтобы прекратились ослушания».
