– Но хватит разговоров, идем в подвал.
– Да, конечно!
Надсмотрщик засеменил к дому, к комнате первого этажа, где находился вход в подвальное помещение, открыл массивную металлическую дверь.
Главарь с надсмотрщиком спустились в подвал, оказавшись в коридоре, заканчивающемся душевым помещением. С каждой стороны коридора находились по три камеры. Они были отделаны мягкими материалами, включая двери с зарешеченными окнами и полы. Вместо кроватей на полу лежали большие, толстые матрацы с простынями, порвать которые было невозможно. Вместо подушек удобные валики. Пища доставлялась в мягкой пластмассовой посуде. Другими словами, были созданы все условия, исключающие самовольное нанесение травм узницами этой тюрьмы.
Абадзе остановился у третьей камеры, где произошел недавний инцидент, приказал надсмотрщику:
– Открой!
Богданов выполнил приказание.
Главарь банды вошел в камеру. Увидел лежавшую связанной молодую красивую девушку. Предплечья ее были стянуты бельевыми повязками, сквозь которые проступала кровь. Девушка смотрела на Абадзе. Тот присел рядом с ней, спросил:
– Почему ты изуродовала себя?
Ирина Васильева ответила:
– Потому, что я не хочу жить! Зачем вы похитили меня? Чтобы продать какому-то богатому извращенцу?
– Тебя ждала обеспеченная жизнь. Ты ни в чем не нуждалась бы. Твои прихоти исполнялись бы с полуслова, у тебя было бы столько драгоценностей, сколько нет ни у одной женщины в России. Ты оказалась бы в сказке. Надо было немного потерпеть.
Девушка воскликнула:
– А я не хочу жить в сказке, в золотой клетке, увешанной как елка драгоценностями, и спать с похотливым, извращенным самодуром. Я хочу нормальной жизни. Нормального мужа, нормальной семьи. Почему вы лишили меня всего этого?
Абадзе нехорошо усмехнулся:
– А не ты искала в Интернете мужичка за «бугром»? И не простого, а богатенького, с виллой, яхтой.
– Это была игра.
– Вот и доигралась. Ты искала, а мы нашли тебе приличную партию. Ты играла, а мы – нет. Не выставляла бы в Сети свою смазливую физиономию и полуголую задницу, так и жила бы при папочке- доценте и мамочке-домохозяйке. Вышла бы замуж за какого-нибудь бедного аспиранта, нарожала бы детей и металась в поисках денег, чтобы прокормить свою нормальную семью. Нет, ты захотела лучшей доли. Поэтому оказалась здесь. И ты должна была смириться со своей участью, как смирились остальные девушки. А их через мои руки прошло немало. Сейчас большая их часть вполне счастливы. Ты же не смирилась. И это плохо. Что мне теперь с тобой делать? Кому нужна жена, изуродованная шрамами? Остается одно – продать тебя подешевле в какой-нибудь грязный пакистанский бордель.
– Я не хочу в бордель. Я ничего не хочу! Покончу с собой, но не стану рабыней!
Абадзе вновь усмехнулся:
– Гордая, да? Строптивая? Зачем кончать с собой? Я помогу тебе умереть. Прямо сейчас, на глазах твоих соседок.
В глазах девушки вспыхнул страх:
– Не надо мне помогать! Я еще молода. Отпустите, и я, честное слово, никому ничего не скажу!
– Наивная дура! Раньше надо было думать. Теперь, увы, поздно! Ты заслужила смерть, и ты умрешь!
Абадзе встал, спросил у Богданова:
– Надеюсь, сейчас ты не забыл закрыть дверь в подвал?
– Нет, шеф, не забыл.
Главарь банды приказал:
– Тогда выводи девушек из камер. По одной выводи и приковывай к трубе вдоль стены душевой. Последней выведешь эту. – Абадзе кивнул на Васильеву. – И подготовь мне дубинку. Не биту, а короткую крепкую дубинку. Сучка, что решила пойти против нас, умрет медленной смертью. А чтобы она не металась по душевой, привяжи ее за руки к верхней трубе подачи горячей воды. Так, чтобы она висела прямо напротив своих подруг по несчастью. Или счастью, чего не смогла оценить. Тебе все ясно?
– Так точно, шеф!
– Работай, я буду в твоей комнате. Перекурю, перед тем как приступить к экзекуции. Вперед!
– А ты попросишь за меня брата?
Абадзе-младший повысил голос:
– Выполняй приказ, идиот!
– Слушаюсь! Пятнадцать минут, и все будет готово!
Главарь банды прошел в каморку надзирателя. Снял с себя летний костюм, переоделся в спортивный костюм Богданова. Увидел на тумбочке начатую бутылку водки, рядом стакан. Стакан брезгливо сбросил на пол. Взял бутылку, сделал несколько крупных глотков из горла. Поморщился:
– И что за гадость пьет этот Богдан? Где только берет подобную дешевку. Не иначе специально заказывает, экономя деньги. Зря экономил, не пригодятся, хотя… стоит ли казнить надсмотрщика? Да, он заслужил смерть, но казнь может повлиять на моральное состояние бойцов. Негативно повлиять. Это только усложнит работу. Поговорим с братом, окончательное решение принимать ему.
В каморку вошел Богданов с дубинкой в руке, доложил:
– Шеф! Ваше приказание выполнено, девки в душевой.
– Как они?
– Напуганы так, что трясутся!
– Это хорошо! Давай дубинку!
Надсмотрщик передал главарю банды оружие убийства. Абадзе похлопал дубинкой по ладони:
– Пойдет! Ну что, Богдан, идем к нашим девочкам? Кстати, ты не в претензии, что я воспользовался твоим костюмом?
– Нет, шеф, тебе бы еще сменить туфли, вон в углу кроссовки стоят.
– Дело говоришь!
Главарь переобулся. Затем спросил:
– А где ты берешь такую паршивую водку?
– Сабиру заказываю!
– Отравиться не боишься? Это же дихлофос, а не водка.
– Я и не такую гадость пил. Главное, чтобы по мозгам била, остальное ерунда.
– И чтобы стоила дешево, да?
– И это тоже!
– Ладно, идем!
Абадзе и Богданов, пройдя коридор с пустыми камерами, вошли в душевую комнату. Дверь в туалет была закрыта, сбоку вдоль стены, прикованные наручниками за одну руку к трубе, стояли одетые в больничные костюмы молодые красивые и до предела испуганные девушки. Среди них и недавно похищенная Короленко. Екатерина дрожала всем телом. Напротив, едва касаясь пола, висела виновница предстоящего кровавого действа. Абадзе встал перед девушками:
– Бесценные мои красотки! Вы все искали себе богатеньких друзей. Мы решили помочь вам и поэтому доставили сюда, откуда для вас начинается путь в новую, обеспеченную жизнь. Ту жизнь, к которой вы и стремились. Но не все, оказывается, оценили нашу доброту. Нашлась-таки одна неблагодарная овца, решившая, что может делать все, что захочет. Это не так. Пока вы находитесь здесь, то обязаны вести себя тихо. Это потом, когда окажетесь в богатых домах, проявляйте норов сколько хотите. Здесь же я не потерплю ни малейшего неповиновения. То, что сделала ваша подруга, Ирина Константиновна Васильева, глупо. Тем, что девушка покалечила себя, она подписала собственный приговор. Порченый товар никому не нужен, а членовредительство карается смертью. Да, да, для меня вы обычный товар, это для вас я
