благодетель. Мне без разницы, к кому вы в дальнейшем попадете, лишь бы ваш будущий хозяин или муж заплатил. За вас за всех готовы заплатить, и хочу отметить, люди уважаемые, богатые, достойные. Они не будут держать вас в камерах, а окружат вниманием и заботой. Радуйтесь, дурочки, что скоро увидите то, что большинству женщин увидеть не суждено никогда и о чем они мечтают в сладких снах. Для вас же сон станет явью. Но кого я предоставлю покупателям, если вы, как Васильева, начнете портить себе шкуры? Этого я допустить не могу. И чтобы произошедшее не повторилось, стоящая или, вернее, висящая перед вами сука будет на ваших глазах казнена. Таково мое решение. Как говорится, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Вы все должны смотреть на казнь. Богдан!
Абадзе повернулся к надсмотрщику:
– Богдан, следи за тем, чтобы ни одна из девок не отвернула череп и не закрыла глаза. Тем, кто нарушит приказ, разрешаю вколоть препарат «Н-5».
Главарь банды перевел взгляд на девушек:
– Не думаю, что кто-то захочет вновь испытать на себе этот препарат.
«Н-5» являлся очень больным уколом, вызывающим судороги и шок. Применялся во время пыток еще в фашистских концлагерях.
Абадзе спросил, завершая монолог:
– Всем все понятно?
Девушки промолчали.
Тогда крикнул Богданов:
– Отвечать на вопрос шефа, суки, пока я не заставил открыть ваши пасти!
Пленницы утвердительно закивали.
Абадзе проговорил:
– Вот так-то лучше!
И, повернувшись, поигрывая дубинкой, подошел к несчастной Васильевой:
– Ну, что, красотка, ты успела помолиться? Или в твоем возрасте вера ничего не значит?
Девушка попросила:
– Не убивайте меня, пожалуйста, я прислугой у вас буду, все, что ни прикажете, сделаю!
– Вот как ты запела, подраненная птичка? Поздно, дорогая! Получай, что заслужила!
Отойдя на шаг назад, слегка размахнувшись, Абадзе нанес Васильевой удар по ребрам. Массивная, хоть и короткая дубинка сделала свое дело. Сначала раздался хруст поломанных ребер, затем вопль несчастной. Абадзе ударил еще, затем еще раз. Постепенно он вошел в раж. Удары посыпались по всему телу, ломая кости ног, таза, рук. Кожа тряслась и рвалась, как бумага, из ран вылетали брызги крови. Вскоре избиваемая девушка потеряла сознание, голова ее повисла, перебитые ноги неестественно подогнулись. Весь забрызганный кровью, Абадзе остановился. Перевел дыхание, сплюнул густую слюну на пол, крикнул Богданову:
– Богдан, отцепи ее от трубы!
Надсмотрщик бросился к изуродованному телу еще живой Васильевой, ударом тесака перерубил державшие кисти веревки. Тело несчастной рухнуло на пол. Абадзе взглянул на девушек. Те стояли в ступоре, из глаз текли слезы.
Все молчали, шокированные увиденным.
Абадзе усмехнулся:
– Ну а сейчас поставим точку в казни. Достаточно зрелища.
Он дважды ударил дубинкой по голове Васильевой. Череп лопнул, пол окрасился в серо-красную жидкость. Девушка, посмевшая воспротивиться насилию, умерла.
Окровавленный Абадзе подошел к пленницам. Те прижались к стене, с ужасом глядя на безжалостного убийцу. Главарь усмехнулся:
– Ну что, красотки? Видели, что ждет ту, которая посмеет проявить хоть малейшее неповиновение? И запомните, так, – он указал дубинкой на то, что осталось от Васильевой, – будет с каждой. Я убью всех вас, если попытаетесь противиться установленным порядкам. Всех, суки! А теперь… – Он повернулся к Богданову: – А теперь, надсмотрщик, разведи шлюх по камерам. Завтрак не давать, да и не полезет им сейчас кусок в горло. Наблюдение усилить, хотя, думаю, в этом нет никакой необходимости. Но усилить. В туалет водить не по запросу, а по графику, утром и вечером. Условия содержания ужесточить. Днем спать запрещено, лежать на матрасе тоже. Заниматься физической подготовкой, это пойдет на пользу. Вперед, Богдан!
Надсмотрщик увел пленниц. Абадзе за ноги оттащил труп в угол. Скинул с себя окровавленную одежду, оставшись в плавках. Обмылся горячей водой, прошел в каморку Богданова. Оделся в свой костюм. В дверях показался надсмотрщик:
– Шеф! Девки в камерах!
– Что делают?
– Рыдают! Все!
– Пусть рыдают! Ты упакуй труп в мешок, туда же уложи дубинку, оттащи мешок в котельную и в топку его. Затем наведи порядок в душевой и, закрыв, подчеркиваю, закрыв за собой дверь, поднимайся ко мне в кабинет. Там я сообщу тебе решение брата.
– Но ты попросишь за меня, Руслан?
– Закрой за мной дверь!
– Слушаюсь!
Абадзе вышел из подвала, поднялся в кабинет. Сел в кресло. Достал сигарету. Прикуривая, увидел, что пальцы рук мелко дрожат. Отбросил сигарету, встал с кресла, прошел к бару. Достал бутылку дорогого коньяка, фужер и тарелку с нарезанными дольками лимона. Выпил сто пятьдесят граммов обжигающей, крепкой жидкости. Бросил в рот дольку лимона. Почувствовал, как тепло разливается по телу, одновременно успокаивая нервную систему. Выпив еще сто граммов, вернулся к столу, с удовольствием прикурил сигарету. Надо обдумать предстоящий разговор с братом. Он, узнав о потери товара, впадет в ярость, да и любой бы на его месте взъярился, узнав о нелепом, но имеющем серьезные финансовые последствия случае. А тут еще надо выгородить Богдана. Получится ли? Трудно сказать. Необходимо замолвить словечко до того, как Тимур вынесет приговор. После что-либо изменить уже будет нельзя и придется казнить Богдана. А он еще пригодится. Выкурив сигарету и затушив окурок в дорогой хрустальной пепельнице, Абадзе-младший открыл крышку кейса, включил аппаратуру, снял трубку спутникового телефона. Сделав короткую паузу и выдохнув воздух, набрал номер. На этот раз брат ответил тут же:
– Да, Руслан? Что-то ты сегодня не угомонишься. Что у тебя на этот раз?
– На базе произошло чрезвычайное происшествие!
– Даже так? Докладывай, что за ЧП?
Руслан сообщил брату о членовредительстве Васильевой и принятых им мерах, а именно о казни строптивой пленницы.
Как Абадзе-младший и ожидал, Тимур взорвался:
– Что?!! Ты понял, что сказал? Как в камере оказался нож? Какого черта делает твой надсмотрщик?
– Я провел собственное расследование, Тимур. Никакого злого умысла, чистая случайность и провокация девки стали причиной ЧП. Поэтому, зная, что ты никогда не меняешь своих решений, до того, как оно принято, прошу не требовать казни Богдана и Давида.
– Но они заслужили смерть. Почему я должен помиловать их?
– Да, они заслужили смерть, и в большей степени Богдан, но сейчас казнь плохо повлияет на подчиненных мне людей, а впереди захват Соловениной и отправка очередной партии на базу Хана. Я сам найду, как наказать виноватых. Позже!
Абадзе-старший неожиданно успокоился:
– Что ж! Если просит брат, то отказать я не могу. Хорошо, Руслан, принятие решения по Богдану и Давиду оставляю за тобой. Все равно не долго им осталось ходить по этой бренной земле!
– Что ты имеешь в виду?
– То, что набор очередной партии будет последним для базы у Карска. Мои люди уже нашли место для нового лагеря, хорошее место. Дело за малым, обустроить его. А так как предстоит передислокация, то тащить с собой от Карска прежнюю команду не имеет смысла. Тем более контракты с бойцами охраны
