спешившего покинуть Мейден-лейн и небольшой невинный детский приют миссис Дьюз. Здесь ему не место, как голубятня не место для сокола. Он перепрыгнул через зловонную канаву посередине улицы и повернул в другой узкий переулок, ведущий на запад. Что она подумала о нем, несчастном, лживом животном, которое даже не может переносить прикосновения себе подобных? Впереди в дверном проеме шевельнулась тень, и Кэр бросился туда, радуясь возможности проявить силу. Но тень отделилась от темноты и легким туманом исчезла в ночи.
Лазарус замедлил шаги, проклиная ускользнувшую возможность разрядить напряжение. Он чувствовал, как струйка крови стекает по телу — снова открылась рана. Но он не поэтому искал разрядки.
Он был возбужден. Его тело требовало удовлетворения с того самого момента, когда миссис Дьюз прикоснулась к его голой коже мягкими бледными руками. Ее прикосновение вызывало у него не только душевное страдание, но и эротическое желание такого накала, что даже холодный ночной воздух не мог остудить его.
Кэр беззвучно рассмеялся. Маленькая мученица, без сомнения, почувствовала бы к нему отвращение, если бы знала, что с ним творится. И еще сильнее стало бы ее отвращение, если бы она узнала, каким способом он удовлетворяет такие потребности своего тела. Если бы его бриджи не намокли от крови, он бы нашел женщину, отвечающую его требованиям. Он отвел бы выбранную женщину куда-нибудь в ближайшие комнаты и…
Перед ним встал образ его последней любовницы, Мари. Мари была мертва, ее тело растерзано и обезображено. Она была убита в комнатах, которые он снял для нее в Сент-Джайлсе. Она сама настаивала на этом месте, и в то время — два года назад — он не задумывался о местонахождении этих комнат. Но теперь стало очевидно, что ключ к ее убийству надо искать в Сент-Джайлсе. Этой ночью у Кэра была цель. Убийца с кожаным носом прошлой ночью был в заведении Матери-утешительницы. Возможно, он был просто грабителем, охотившимся за его кошельком, но Лазарус так не думал.
Кто-то не хотел, чтобы он искал убийцу Мари.
— Ты знаешь лорда Кэра? — Темперанс удивленно посмотрела на брата.
Он поднял бровь.
— Может быть, я всего лишь школьный учитель, сестра, но даже до меня в Сент-Джайлсе доходят сплетни.
— О! — Она опустила глаза, машинально протирая и убирая иголку и ножницы. Кажется, все на свете, кроме нее одной, слышали о лорде Кэре.
Уинтер вздохнул и встал. Он подошел к буфету и достал из него два бокала. Эти хрупкие бокалы когда-то принадлежали их матери, два из шести, первоначально входивших в сервиз. Уинтер поставил их на стол и осторожно налил в каждый немножко красного вина.
Затем он сел, отхлебнул и, закрыв глаза, сделал глоток. Уинтер откинул голову назад, и складки около его рта показались еще более глубокими.
— Скверное вино. Удивляюсь, что лорд Кэр не швырнул бокал в стену.
Темперанс взяла свой бокал и попробовала, сладкий, терпкий напиток согревал ее. Может, вино было из дешевых, но ее это не смущало. Она всегда находила забавным, что Уинтер, самый аскетичный из братьев, был разборчив в вине.
— Ты мне расскажешь, где ты встретилась с этим лордом Кэром? — не открывая глаз, тихо спросил Уинтер.
Она вздохнула.
— Он посетил меня два дня назад. Уинтер раскрыл глаза.
— Он приходил сюда?
— Да. — Она поморщилась и осторожно поставила бокал на кухонный стол.
— Почему я не знал об этом посещении? Избегая его взгляда, она пожала плечами.
— Ты спал, когда он зашел. — Она затаила дыхание, опасаясь, что ей придется объяснять, каким образом лорд Кэр зашел в дом.
Но Уинтера беспокоило другое.
— Почему ты не разбудила меня, Темперанс?
— Я знала, что тебе это не понравится, — вздохнула она и села на стул, на котором недавно сидел лорд Кэр. Сиденье уже было холодным. Она знала, что ей все равно предстоит этот разговор с Уинтером, но трусливо оттягивала его. — Я не знаю, почему у него дурная репутация, но я знала, что тебе не понравится мое общение с ним.
— Так ты солгала мне?
— Да. — Она упрямо вздернула подбородок, заглушая укол совести. — Я заключила с ним сделку. Он поможет найти попечителя нашему приюту, а я за это помогу найти убийцу его любовницы.
— Неужели?
Темперанс глубоко вздохнула.
— Я уже заплатила ренту теми деньгами, которые он мне дал.
Наступило тяжелое молчание. Темперанс сглотнула и опустила глаза, избегая смотреть на ужасное выражение обиды на лице Уинтера. Она напомнила себе, что делает это ради него. Ради Уинтера и приюта.
Наконец брат тяжело вздохнул.
— Боюсь, ты не понимаешь, во что ввязалась.
— Не поучай меня. — Она сурово посмотрела на него. — Я знаю, что приют закроют, даже если ты доведешь себя работой до смерти. Я знаю, что не могу сидеть сложа руки и ждать, когда это случится. Я знаю, что могу помочь, я знаю…
— Лорд Кэр прославился своими сексуальными извращениями, — сказал Уинтер. Эти бесстрастно произнесенные точные слова остановили ее горячую речь.
Темперанс смотрела на него, закрыв рот. Если она хорошая женщина, чистая и добродетельная женщина, то эти слова должны вызвать у нее отвращение. А вместо этого она почувствовала трепетное возбуждение, что-то глубокое и запретное. О Боже.
А Уинтер продолжал:
— Будь осторожна, сестра. Я не могу остановить тебя, поэтому не буду и пытаться. Но если ты окажешься в опасности, я все расскажу Конкорду.
Она вздохнула, но ничего не сказала. Глаза Уинтера, обычно такие добрые и спокойные, стали жесткими и решительными.
— И запомни: Конкорд сумеет остановить тебя.
Глава 5
А под балконом, на котором стоял король Ледяное Сердце, была каменная терраса с дверью, ведущей внутрь замка. За ней в ту минуту находилась очень маленькая и очень невзрачная служанка, которая стояла на коленях у камина. Ее звали Мег, и ее обязанностью было чистить каминные решетки в замке. Это была грязная работа, но Мег с удовольствием исполняла ее. Из-за того, что Мег была так невзрачна, другие обитатели замка не замечали ее присутствия. Поэтому она слышала немало разных разговоров.
И когда король, стоя на балконе, заявил о всеобщей любви к нему, Мег не удержалась и хихикнула. Она тут же зажала рот рукой, но было уже поздно…
«Король Ледяное Сердце»
Прошло два дня, и на третий день Сайленс, проснувшись, открыла глаза и увидела самое дорогое, что у нее было на этом свете: лицо своего мужа, Уильяма. Он спал, чуть приоткрыв полные губы, а его яркие зеленые глаза были закрыты. Тонкие белые морщинки разбегались от глаз, выделяясь на загорелой коже
