– Как мило, – сказала Вероника.
Теперь ее не только не смущало, что на ней нет ни грамма косметики. Это, напротив, возбуждало и снимало какие-то внутренние барьеры. Он потянул ее майку вверх.
– Мммм... белая футболка на голое тело, как эротично.
Кожа у нее тоже была белая, почти прозрачная.
– Загорелые спортивные девушки – это отлично, – сказал он, – но мне всегда хотелось, чтобы у меня была такая вот сочная, свежая пшеничная булочка.
Флакончик с духами сорвался с полки и полетел вниз. Не глядя, он протянул руку, поймал флакончик в полете и поставил его на место.
– Как ты это сделал? – спросила Вероника.
Но он сжал пальцами ее левый сосок, и Вероника сразу забыла свой вопрос.
Дима продиктовал консультанту адрес, куда доставить цветы, и повернулся к Марине.
– Смотри, – сказал он, – очередность проявляется. Кира, Ульяна, Лиза... или Ира? Странно, что во сне ты видела Иру, хотя ее манекен и шевелился, а эсэмэска «Ты следующая» пришла Лизе.
Марина прижала ладони к вискам.
– Тут есть какой-то смысл. В этом несоответствии, – произнесла она.
– Именно.
Они вышли в ярко освещенный коридор, где сновали множество людей. Многие несли пакеты с покупками. Лица были радостными и одухотворенными.
– Шопинг несет вдохновение, – сказала Марина. – И позволяет сделать жизнь красивее.
– Ты права.
Дима улыбнулся краешком губ. В этой улыбке не мелькнуло ничего радостного, только море мудрости.
– Почему мне не приходит сообщение? Всем же пришло? – спросила Марина.
– Почему это всем? Еще нет вестей от Иры, Евгении и Вероники.
– Ира беспокоит меня больше всего. Она ушла искать своего ухажера, и с тех пор мы о ней ничего не знаем.
Они повернули и зашли в огромную секцию, которая, казалось, тянулась до горизонта.
– Terranova, – сказал Дима. – И примерочных целая батарея.
Марина посмотрела на него долгим взглядом.
– Да, – кивнул он, – по логике вещей, лучше места не найти. Выбирай что-нибудь, и пойдем примерять.
Марина взяла черные брючки, белые капри и невесомое шерстяное пальто.
– Пальто отличное, я на него еще в каталоге этой марки в Интернете обратила внимание, – сказала она. – Иногда недорогие фирмы шьют настоящие шедевры. Не все, в конце концов, определяется ценой.
Марина взяла еще красную маечку, пошитую как двухслойную – нижний слой белый, верхний красный. Как будто они надеты одна на другую. – Пойдем, я думаю, это здесь.
К примерочным стояла очередь.
Анастасия вошла в «Спортмастер» и огляделась. Справа стояла стойка с роликовыми коньками. Чуть дальше располагались мячи. Еще дальше висело огромное количество спортивных сумок и рюкзаков – некоторые рюкзачки маленькие, другие побольше. Напротив расположилась стена со спортивной обувью. Анастасия тут же подошла и взяла в руки кроссовку Adidas – черную, лаковую, с тремя золотыми полосками. В ней было что-то вызывающе красивое и при этом удобное. В таких кроссовках можно убегать от...
Анастасия тут же отогнала от себя мысль.
«Два трупа – Кира и Ульяна. А я – последняя», – подумала она.
Страх сковал ей грудь, задержался в солнечном сплетении и потек куда-то вниз, к пяткам, увлекая за собой сердце.
Она сосредоточилась на кроссовках. Аэродинамическое совершенство, упругая подошва, комфортная стелька. Анастасия уже забыла о том, что хотела купить скакалку.
– Тридцать восьмой можно такие примерить? – спросила она консультанта, смешную улыбчивую девушку с двумя косичками.
Анастасия села на черный дерматиновый диванчик. Прямо перед ее глазами были еще одни кроссовки – на этот раз Puma. Узенькие, изящные как туфли. Они были красными, и Анастасия была уверена, что ножка в них кажется маленькой и аккуратной, и при этом можно ходить и бегать, подпрыгивать...
Она вспомнила про скакалку, но тут консультант принесла ей коробку с кроссовками, и Анастасия занялась примеркой.
Когда Евгения сердилась, она выпячивала челюсть вперед. Тогда в ее обыкновенной, рядовой и вполне обычной внешности не оставалось ничего женственного. Евгения за собой этот недостаток знала, поэтому на людях себя контролировала и челюсть придерживала. Но сейчас смотреть на нее было некому, и она вовсю сердито щелкала зубами. Евгения готовила и сердилась. И на себя, и на Петра. На себя больше.
«Ну почему я такая неженственная, – думала она. – Ну почему есть женщины как женщины? Кокетливые, игривые, губки надуют, ресницами помашут, «да, дорогой», «нет, дорогой», «вот ту красненькую с автоматической коробкой передач». Тьфу! А я все делаю сама. Стремлюсь все контролировать, не считаю слабость достоинством! Почему?»
Она снова выпятила челюсть вперед и защелкала зубами. Евгения, которая органично чувствовала себя в деловых серых костюмах и черных туфлях, как-то пыталась поменять гардероб. В мини-юбке в клеточку, в золотых босоножках на шпильках, с волосами, выкрашенными в платиновый цвет, она чувствовала себя то ли участницей маскарада, то ли волком в овечьей шкуре.
При этом все портили настороженные, умные, внимательные глаза и кривая полуулыбка. Одежда помогала, только пока мужчина смотрел на Евгению со спины. Почему-то, посмотрев ей в глаза, ее начинали бояться.
Евгения знала, что на работе ее опасаются. Эти сжатые в ее присутствии плечи, эти опущенные глаза, эта шаркающая походка. Она давно отчаялась найти себе мужчину. Смотрела в испуганные и затравленные глаза, и возникало желание вцепиться в глотку этим трясущимся существам, которые позорили своей трусостью звание мужчин. Причем тряслись и подчиненные, и те, на кого Евгения обрушивалась с проверкой.
В Петре она не увидела ни страха, ни стремления подлизываться. Желание действовать ударно и нестандартно заставило сделать ее предложение Петру.
Не получилось.
Но почему-то у Евгении не было ощущения проигрыша. Она посмотрела на платье, на котором больше не было пуговиц, потерла шею в засосах и улыбнулась. Торчащая челюсть при этом автоматически спряталась. Телефон Евгении пискнул, доставив сообщение, она подошла, взяла его со стола, раскрыла, прочитала.
«Только ноги».
Еще и отправлено из Интернета.
– Кто-то ошибся, – решила Евгения. – Адресатом. При чем здесь ноги? Только. Ноги. А руки и голова?
Она отложила телефон и принялась чистить чеснок.
Марина и Дима примеряли, примеряли и примеряли. Платья, юбки, топы, джемпера, шортики и брючки. Кое-что Марине понравилось. В частности, трикотажное платье до пят на тоненьких бретельках, мягко охватывающее фигуру.
– Бомба, – кивнул Дима. – Очень красиво.
Хлопок был уютным, теплым и каким-то очень комфортным. Марина вообще любила натуральные ткани.
– Купим, будешь ходить дома, – сказал Дима. – Редко тебе что-то идет так, как это платье. Оно просто- таки создано для тебя.
