— Да, это так.
— Вы рано вышли замуж?
— Мне было всего восемнадцать.
— Ваш брак был счастливым.
— Исключительно счастливым.
Ее голос чуть дрожал, ее ложь была очевидна.
— Как он выглядел?
— Я… — Она обхватила себя руками. — Пожалуйста, не могли бы мы поменять тему?
— Конечно, — нарочито медлительно произнес он. — Вы жили в Лондоне?
— Я уже говорила вам. — Сейчас ее голос был спокойнее. — Я жила у леди Вейл.
— Ну да, моя забывчивость. Ваш богатый опыт управления домашним хозяйством.
— Не такой уж богатый, — прошептала Хелен. — Вы ведь понимаете.
Мгновение они молчали, и был слышен только ветер. Потом она очень тихо сказала, отвернув от него лицо:
— Просто… мне нужно место, где бы я могла остаться прямо сейчас.
Что-то внутри его ликовало. Она будет с ним. Она не может уехать. В этом не было смысла, не было повода для радости. Он побуждал ее уехать с самого момента их прибытия в замок, но вот сейчас, когда выяснилось, что она ищет убежище, а он, как благородный человек, должен позволить ей остаться, его переполняло удовлетворение. Триумф.
Но показывать этого он не хотел.
— Признаюсь, миссис Галифакс, кое-что меня удивляет…
— Что же?
Он наклонился ближе, почти касаясь губами ее ароматных волос.
— Мне кажется, что столь красивая леди должна быть окружена поклонниками.
Она повернула голову, и их лица оказались совсем близко. Он чувствовал ее дыхание, когда она говорила:
— Вы находите меня красивой?
Ее голос был удивительно спокоен. Он рассматривал ее ровные брови, соблазнительный рот, большие чистые глаза.
— Ошеломляюще красивой.
— И вероятно, вы полагаете, что красота — достаточная причина, чтобы жениться на ее обладательнице?
Сейчас ее тон был горьким.
Что этот загадочный мистер Галифакс сделал своей жене?
— Без сомнения, большинство мужчин так и делают.
— Они никогда не задумываются о положении женщины. О ее предпочтениях и привязанностях, страхах и надеждах, о самой ее душе.
— Вот как? — Да.
Ее прекрасные глаза были полны грусти, ветер разметал локоны по лицу.
— Бедная миссис Галифакс, — мягко поддразнил он. Он поддался импульсу и поднял левую руку — его, не искалеченную руку, — чтобы убрать прядь с ее лба. Ее кожа была нежной, словно шелк. — Как ужасно быть такой привлекательной! — Морщина прорезала ее лоб. — Вы сказали «большинство мужчин».
— Что? — Она пристально посмотрела в его лицо. — Разве вы не считаете, что красота — самое важное качество в жене?
— Ах, но я боюсь, вы забыли о моем внешнем виде. Это в порядке вещей, что привлекательная жена будет искать такого же мужа, а урода возненавидит. Такой человек, как я, будет идиотом, если решится связать себя с красивой женщиной. — Он улыбнулся ее завороженному взгляду. — А уж я точно не идиот.
Он повернулся и пошел к замку, оставляя за спиной миссис Галифакс, эту привлекательную, отчаянно соблазнительную женщину.
— Когда мы поедем домой? — спросил Джейми, поднимая камень и швыряя его.
Камень улетел не далеко, но Абигайль все равно нахмурилась:
— Не делай этого.
— Почему? — насупился Джейми.
— Потому что ты можешь попасть в кого-нибудь. Или во что-нибудь.
Джейми оглядел абсолютно пустой дворик, в котором были только они да несколько воробьев.
— В кого?
— Я не знаю!
Абигайль и сама хотела бы бросить камень, но леди не позволяется бросаться камнями. Вместо этого ей следовало заняться ковриками. Мама заставила одного из лакеев расчистить часть двора, и теперь там возвышалась куча ковров и ковриков, из которых необходимо было вытряхнуть пыль. Абигайль взялась за край одного из них и изо всех сил встряхнула. Раздался негромкий хлопок, и в воздух поднялось облачко пыли.
Джейми поискал еще один камень.
— Я хочу домой.
— Ты уже не раз это говорил, — заметила Абигайль с раздражением.
— Но я хочу. — Джейми взял еще один камень и швырнул. Тот ударился в стену конюшни и отскочил к каменной кладке, ограждающей дворик. — Дома мы никогда не выбивали ковры. И мисс Каммингс иногда водила нас в парк. А здесь нет ничего, кроме работы.
— Мы не можем поехать домой. Я уже говорила тебе…
— Это что ты творишь?! — раздалось за их спинами. Абигайль посмотрела через плечо и увидела бегущего к ним мистера Уиггинса.
— Ты что творишь?! Зачем швыряешь камни? Совсем ум потерял?
Абигайль выпрямилась:
— И вовсе он не… Мистер Уиггинс вскинулся:
— Если он швыряет камни, значит, точно безмозглый!
— Не говорите так! — заявил Джейми, сжимая кулаки.
— Не говорить? — возмутился мистер Уиггинс. — Может, это лучше тебе помолчать, лондонский щенок?
— Не смейте так говорить, мой отец — герцог! — завопил Джейми, покраснев от гнева.
Абигайль в ужасе застыла.
Но мистер Уиггинс только покрутил головой и засмеялся:
— Герцог? Тогда что ты тут делаешь? Герцогский щенок ты или нет, а камни швырять нельзя, — сказал мистер Уиггинс и ушел, не переставая повторять ругательства.
Абигайль подождала, пока он скроется, перевела дыхание и сердито выговорила брату:
— Джейми, ты же знаешь, что мы не должны ничего говорить о герцоге.
— Он назвал меня щенком! — Лицо Джейми все еще было красным. — А наш отец — герцог!
— Но мама сказала, что об этом никому нельзя говорить.
— Ненавижу!
Джейми надулся и хотел выбежать со двора, но на углу натолкнулся на входящего туда сэра Алистэра.
— Эгей! — Сэр Алистэр легко поймал его.
— Пустите меня!
— Конечно.
Сэр Алистэр опустил руки, и Джейми оказался на свободе. Но, добившись ее, он, казалось, не знал, что делать дальше. Он стоял перед хозяином замка, ссутулившись, нижняя губа дрожала. Сэр Алистэр посмотрел на него, потом, приподняв бровь, на Абигайль. Его волосы спадали на лицо, рубцы при солнечном
