прильнуть к нему, прогнать тоску из глаз и снова зажечь их весельем.
— Пойдем, Ксенья, — смешно коверкая ее имя, проговорил Ксавье и протянул ей руку, — поужинаем внизу.
Она встала, стыдливо натянула шорты и майку, неловко пригладила волосы, мечтая оказаться сейчас прежней строгой брюнеткой в безукоризненном костюме — мечтам не суждено было сбыться, даже столь малым: Ксю выглядела растрепанной, порозовевшой и, глядя на нее, никто бы даже не усомнился в том, что именно было причиной такого лихорадочного румянца.
Ксавье уже спустился на нижнюю палубу, на ходу кивнув двум молодым парням и что-то быстро сказав по-итальянски, Ксения в ужасе замерла, представляя, что они могли наблюдать часом раньше на носу корабля.
Широкая лестница красного дерева вела в роскошный салон, который мог украсить собой любой загородный особняк и казался несколько неуместным, покачиваясь на волнах Средиземного моря. На низком столике светлого дерева стояли приборы, бутылка вина и ваза с фруктами, Ксавье небрежно сидел на бледно-бирюзовом диване и пристально смотрел, как Ксю приближается, неслышно ступая по толстому берберскому ковру. За окнами равнодушное солнце окрашивало последними розовыми лучами такое же равнодушное море, мужчина держал на коленях ноут-бук и быстро что-то писал, Ксения села в кресло напротив, он захлопнул ноут-бук и почему-то виновато взглянул на нее.
Она скользнула взглядом по каюте и увидела большую фотографию в серебряной рамке: чудный розовощекий малыш лет 4 стоял возле огромного, немного кособокого снеговика, беззубо улыбался и махал ярко-красной лопаткой. Как снежно, — подумала Ксю, в детстве она лепила такого же снеговика, — он из России и ребенок тоже, его ребенок, хотя почему обязательно из России, — одернула себя Ксю, — в Нью- Йорке тоже бывает снег, но там вряд ли делают нелепых снеговиков с морковкой вместо носа.
— День удался, — расслабленно думал Антон, раскинувшись на прохладном диване, — кто бы мог предположить, что сегодняшнее паршивое утро завершится таким необузданным сексом и весьма многообещающим вечером, — он усмехнулся. — Рыжая Ксю, как он прозвал девушку, своим бешеным темпераментом и ядовитым язычком разогнала всю ту хандру, что обычно нападала на него перед 18 и после. Она шла по каюте, словно гарцевала, и мерное покачивание яхты придавало некий скрытый призыв всей ее сексуальной фигурке, вот девушка остановилась, осмотрелась по сторонам и довольно улыбнулась, Антон знал, какие чувства вызывала его «Звезда Портофино», как снаружи, так и внутри.
— Черт возьми, как он мог оставить фото Никитки на самом видном месте, Ксю так и впилась в него взглядом, — понятно, сейчас начнутся неминуемые расспросы, он вспылит, повернет к берегу и оборвет не успевшую завязаться интрижку.
Но девушка в очередной раз удивила его — она только посмотрела задумчиво-грустно и отвернулась, Антон был благодарен ей за то, что не пришлось лгать, сочинять очередную историю, ведь говорить правду он вовсе не собирался.
Ксю немного смущалась, конечно, ведь одно дело — заниматься любовью под палящим солнцем и совсем другое — чинно ужинать под звон фарфора и хрусталя, но неловкость и робость, к счастью, была недолгой, она растворилась, покоряясь очарованию и искрометному юмору Ксавье.
Разговор ни о чем и так о многом, ничего не значащие слова или полные смысла фразы?.. Ксю пребывала в каком-то странном состоянии, близком к эйфории, к полному забытью. Она смеялась его сарказму и тонула в полных очарования и вселенской грусти глазах… Минута за минутой бежали часы, Ксю ощущала себя забытой, затерянной Золушкой, бархатный голос пел «Besame mucho», изысканное вино сверкало в бокалах.
В эту ночь она узнала, что страсть может быть не только требовательной, почти грубой, но и нежной, щемящей, полной смеха сквозь слезы, трогательной, как первое утро.
Утро, слишком быстро, слишком рано. Волны бьются о борт. Теплая тяжелая рука запуталась в ее разметавшихся волосах — мечта или сон, вдруг ставший явью? — Ксю тихо выбирается из кровати и несмело тянется к окну, Ксавье что-то бормочет во сне, ей кажется или, он говорит по-русски? Впрочем, все это бред, не стоящий внимания. Прекрасный, оранжево-розовый рассвет занимается на востоке, еще совсем недавно бурное море блестит спокойной гладью огромного озера. Еще одно утро, еще один восход, еще 11 дней и finitа! — каникулы подойдут к концу, придется лететь в Москву и снова пускаться в бесконечную круговерть сделок, перелетов, звонков и совещаний. А пока… как же сложно жить одним мгновением?!
Ксения тихо бредет по пирсу, не сдержавшись, оборачивается, машет рукой Ксавье, он стоит, перегнувшись через борт яхты, и улыбается, цинично, трогательно и чуть лукаво.
— До завтра! — шепчет он, теперь почему-то по-французски, — Имей в виду, завтра уже наступило!
Ксю заливисто смеется, а на яхте разрывает душу мелодия Леонковалло, что ж, если паяц был таким, как этот встреченный ею «человек мира», Ксю вполне могла понять Коломбину, бывают минуты, когда и жизни не жалко!
Въезжая в гостеприимно распахнутые ворота виллы, Ксения мечтала о прохладном душе, чашке эспрессо и благословенной тишине, в которой она могла бы усесться со своим лэп-топом в тени бугенвиллий и написать письмо Антону. Увы, мечты-мечты! Возле маленького бассейна в кричащем купальнике лежала ее любимая «подружка» Наташа, а рядом, вооружившись устрашающего вида розовой лопатой, Соня яростно вскапывала ни в чем не повинные клумбы. «У меня буду куда более интеллигентные дети, — пообещала себе Ксю, — И я больше никого никогда не буду звать с собой в отпуск, — почти прокричала она».
— Где ты была? — недовольно процедила Наташа, — я не могу объясняться с твоей экономкой, — бросила «подружка», — Она не понимает мой английский.
— Неважно, — Ксю лучезарно улыбнулась, — теперь-то я здесь.
— Да, кстати, звонила твоя мама, — продолжала Наташа, — Я сказал ей, что ты уехала чем свет и еще не вернулась.
— Черт, ну неужели не могла не болтать лишнего, — Ксю уже неслась в дом, представляя, какую панику Наташа посеяла у мамы и бабушки.
— И вот еще, твой лэп-топ мигал просто непрерывно, и я… — Ксю уже не слышала ее, а Наташа лишь довольно улыбалась.
«Сегодня твоя Белла улыбается, даже смеется. Не знаю, смогла бы я рассказать то, о чем собираюсь написать тебе, кому-то еще?.. Вряд ли!
Я всегда мечтала, сколько помню себя: о золотой медали, красном дипломе, престижной работе. Потом пришла очередь других мечт, лучший в мире бой-френд, а еще лучше, муж стал моим must have! О, у меня, конечно, был целый список условий, риски ведь надо минимизировать! А в отношениях тем более! Чуть меланхоличный интеллектуал с бешеным темпераментом, и не надо смеяться! меня бы вполне устроил, само собой у него, должен был быть Евро-счет в самом закрытом банке, где-нибудь на Сандвичевых островах, не слышал? — это сейчас самый модный оффшор. Дом в тихом пригороде, MBA в США и Range Rover для поездок в выходные в супермаркет — само собой!
Идеал был прекрасен, холоден и несбыточен. Я это понимала и шла вперед, не зацикливаясь на такой ерунде, как любовь, но вчера вечером или даже сегодня утром, я, пропала!
Это было потрясающе, сокрушительно прекрасно, чувственно и опасно! Боже, я заговорила стихами. Продолжение напишу завтра, не могу прийти в себя, но я счастлива!
А как ты? Где ты? Помни, твоя Белла думает о тебе».
Ксю кликнула по значку «отправить» и блаженно растянулась в нагретом солнцем шезлонге.
Антон вынырнул из воды и неожиданно для самого себя рассмеялся — яхта стояла в открытом море и нежно покачивалась на волнах, как женщина в его объятиях — мелькнуло в мыслях. Да, для него давно жизнь не была так безоблачна, полна красок, запахов и чувств. Пусть кто-то говорит, что это всего лишь секс, но то, что произошло этой ночью и вчерашним днем, было настоящим ураганом, торнадо чувств и ощущений. Конечно, неплохо бы взяться, наконец, за дела, но раз уж он не занимался ими, пребывая в
