Признательно улыбнувшись всем, Манро засмущался и потупил взгляд.
Рено повернулся к Вейлу:
— За тебя, Джаспер. Твой голос при голосовании помог склонить чашу весов в нашу пользу.
— Ура! Ура! — опять раздались восторженные крики. Вейл покраснел от похвалы, сконфузился и заплетающимся языком пробормотал что-то нечленораздельное.
— И за тебя, Хартли, дружище! Ты отбросил с дороги самый большой камень, устранил главного противника билля мистера Уитона.
В ответ на веселые возгласы Хартли признательно поклонился, но взгляд его оставался по-прежнему серьезным. Дождавшись, пока стихнут крики и смех, он сказал:
— Я хочу кое-что сообщить всем вам насчет Хасселторпа.
— Насчет Хасселторпа? — Хмель и возбуждение как рукой сняло с Вейла, он стал не менее серьезным, чем Хартли.
— Он утверждает, что не говорил Манро о том, что у предателя под Спиннер-Фоллз мать была родом из Франции.
Манро невозмутимо взглянул в лицо Хартли и, слегка приподняв брови, насмешливо бросил:
— В самом деле?
— Странно. Зачем ему лгать, отрицая очевидное? — удивился Рено и поставил кружку с пивом на стол. Он хотел сохранить ясную голову. Как охотник, идущий по следу зверя, Рено почувствовал, что он подобрался вплотную к разгадке тайны, которая столько лет не давала ему покоя.
— Хотя, скорее всего ложью было его изначальное утверждение, — задумчиво заметил Хартли.
— Что ты имеешь в виду? — встрепенулся Вейл.
— Когда он сказал Манро, что у предателя мать — француженка. Поскольку Рено считали погибшим, Хасселторп не рисковал ничем, навлекая на него подозрение. Кроме того, Хасселторп понимал, что Манро, наверное, будет молчать, поэтому было маловероятным, что эта новость дойдет до ушей Вейла. Скажите на милость, зачем было Манро поднимать шум, если подозреваемый предатель погиб? Манро кивнул в знак согласия:
— Что верно, то верно. Я никогда не рассказал бы об этом Вейлу, хотя я сильно колебался. Мне хотелось, чтобы правда восторжествовала, какой бы горькой она ни была.
— Ты поступил мудро и весьма осмотрительно, — похвалил его Хартли. — Когда Рено вернулся живой и здоровый, Хасселторп оказался в ловушке, которую сам поставил. Он не знал, что делать. Врать по- прежнему и очернять ни в чем не повинного человека? Или обвинить Манро в том, что он лжет? В любом случае ему нужно было как можно быстрее отвести от себя подозрения.
— Итак, ты считаешь, что настоящий предатель — Хасселторп. Но почему? — захотел выяснить Рено.
— Сейчас объясню. — Хартли наклонился вперед. — Когда, Вейл задал этот вопрос Хасселторпу, тот очень озадачился и даже испугался. Слишком близко от него раздался взрыв. Когда Манро, в свою очередь, спросил Хасселторпа, он опять солгал, чтобы отвести от себя неприятные слухи. И самое главное, что мы упускали из виду: у Хасселторпа был старший брат Томас, лейтенант Мэддок из Двадцать восьмого пехотного полка.
— Думаешь, он погубил столько народа исключительно ради того, чтобы получить титул? — нахмурился Вейл.
Хартли пожал плечами:
— Причина более чем весомая. Мы так долго искали мотив, который мог побудить предателя устроить ловушку для Двадцать восьмого пехотного полка. Мне не составило труда узнать, что после гибели старшего брата Хасселторп унаследовал титул. Более того, я выяснил, что Мэддок погиб вскоре после смерти отца. По всей видимости, бедняга даже не узнал о кончине старика. Он погиб под Спиннер-Фоллз, прежде чем печальное известие долетело до него.
— Ну что ж, все вполне логично, — вмешался Манро, — только я одного не могу понять. Пусть Хасселторп — изменник и предатель, но каким образом он все так ловко подстроил? Ведь маршрут передвижения Двадцать восьмого полка держался в строгой тайне и только офицеры знали, куда они идут. Война с лесными дикарями научила всех осторожности. Опасаясь засады, сохраняли максимальную секретность.
Рено фыркнул:
— Маршрут движения войск был известен не только офицерам, но и штабному начальству, то есть тыловикам.
— Что ты хочешь этим сказать? — повернулся к нему Вейл.
— Хасселторп в Квебеке служил адъютантом у генерала Элмсворта. Если даже Мэддок, что маловероятно, ничего не написал брату, то Хасселторп мог сам все разузнать — для него это не составляло труда. Не мог же Элмсворт утаивать от личного адъютанта план перегруппировки войск.
— Выходит, что, кроме него, никто не мог передать секретные сведения французам, — мрачно произнес Манро.
Рено нетерпеливо пожал плечами:
— Он служил в Квебеке, где содержались захваченные в плен французы. Не забывайте, что Квебек — французский город. Кроме того, там было полным-полно торгующих пушниной индейцев, которым было все равно, на чьей стороне воевать. Одним словом, там царил полный хаос.
— Да, он мог легко все провернуть, — заметил Хартли. — Вопрос только в том, как доказать его вину. У нас серьезные подозрения, но никаких реальных доказательств.
— Значит, нужно их найти, — решительно подвел итог разговору Рено. — Согласны со мной.
— Да, конечно, — единодушно поддержали его все, кто сидел за столом.
— Пусть истина восторжествует! — предложил тост Вейл, поднимая кружку с пивом.
Вслед за ним все встали и со стуком сдвинули кружки, символически выражая общее согласие.
Рено вместе со всеми осушил до дна кружку и швырнул ее на стол.
— И пусть проклятый предатель будет наказан, черт побери!
— Верно! Верно!
— Принесите нам еще пива. Я плачу. — Рено окликнул служанку.
Вейл наклонился к Рено и прошептал, улыбаясь и дыша на него пивным перегаром:
— Разве можно являться к молодой жене в таком виде?
— Да пошел ты, — дружески послал его Рено. Вейл в притворном удивлении приподнял брови:
— Неужели ты уже успел поссориться с ней?
— Тебе-то какое дело, дружище? — Рено поднес кружку к губам и начал тянуть пиво.
Оторвавшись от пива, он заметил, что хмельной Вейл по-прежнему вопросительно смотрит на него. Если бы не пиво, Рено никогда бы ему не признался.
— Мне кажется, она думает, что я плохо отношусь к ней.
— Она не знает, как ты к ней относишься — хорошо или плохо? — удивился Хартли. Он обменялся взглядами с сидящим рядом Манро, и оба прыснули от смеха. Наконец Манро заметил:
— Как же так, дружище, она ведь должна знать о твоих чувствах к ней.
— Ступай домой, — серьезно сказал Вейл, — и скажи ей, что любишь ее.
В первый раз романтический совет Вейла показался Рено не столь уж глупым.
Глава 18
Принцесса Серенити вышла замуж за Лонгсуорда лишь потому, что он спас ее отца, короля. Но, прожив с ним какое-то время, она по-настоящему влюбилась в него. Узнав о страшном договоре с королем гоблинов и о том, сколько ему пришлось вынести, она с большим теплом и нежностью стала относиться к нему. Принцесса день и ночь размышляла о том, как помочь своему мужу вырваться из цепких лап короля гоблинов, и наконец придумала. Но это было страшное и дерзкое решение: она сама спустится под землю
