Пираты сначала примолкли в недоумении. Потом раздались отдельные крики, которые слились в единый яростный рев. Одуревшие от ката и анаши, они внушили страх даже отчаянному террористу.
– Это арабы! Это они стреляли! Им выкуп не нужен! Это были наши деньги! – кричали сомалийцы.
Шариф схватил Бараку за руку и увлек обратно в рубку. Только этого не хватало. Он приказал:
– Быстро туда. Узнайте, какая сволочь стреляла. Притащить сюда, я сам его зарежу. Или отдам черномазым.
Посыльные вернулись быстро, принесли нож и доложили:
– Кто-то убил нашего человека. Вот этим ножом. Он и обстрелял катер с выкупом.
Шариф снова без труда узнал оружие Глока.
– Глока нашли? – спросил он.
– Нет, – доложил один из помощников. – Его самого нигде не видно. А его люди отказываются нам подчиняться.
– Убивать! Убивать всех! – прокричал Шариф. – Чтобы ни одной белой рожи на судне не осталось!
– И заложников? – спросил кто-то.
– И заложников, – распорядился Шариф. – Они нам больше не нужны.
– А черномазых?
Шариф на секунду задумался.
– Черномазых пока не трогать. Мы пустим их под нож, но позднее. Вперед, братья!
Барака, а за ней и другие боевики бросились истреблять нового врага.
Как только прозвучала тревога, коридор, который вел к кубрику с заложниками, освободился. Остались трое боевиков.
– Убейте всех заложников и присоединяйтесь к нам, – приказал им старший из боевиков.
И ушел вслед за остальными.
Поручик выждал, пока стукнет засов, и решил: «Пора действовать».
Тремя выстрелами он покончил с охранниками-палачами.
– Выходите быстро! – крикнул он в кубрик.
Щурясь от яркого, после темноты кубрика, света, по одному вышли пленные моряки.
– Русские есть? – спросил Голицын.
– Встречаются. А что, еврей не подойдет? – интеллигентно поинтересовался старпом Жванецкий.
Старший лейтенант шутку оценил, но развивать тему не стал.
– Как пробраться к лодкам? – спросил он.
Крепкий мужик, который оказался боцманом Демьяновым, ответил вопросом:
– А где они, лодки?
– Одна под кормой, – ответил Голицын и скептически оглядел узников. – Но по веревке вы не спуститесь. Слабоваты. Есть трап в середине правого борта.
– Туда можно выйти через кухню, – объяснил забавный коротышка, оставшийся толстым, несмотря на продолжительное заключение.
– Через камбуз, – поправил его боцман. – Эх ты, повар!
– Друзья зовут меня Нико, – гордо представился тот Поручику.
Голицын протянул Жванецкому автомат:
– Держи, будешь за командира. Двигайтесь за нами осторожно, на дистанции. Помогайте друг другу. Мы втроем пойдем впереди.
Боцман презрительно посмотрел на повара:
– Я бы с тобой в разведку не пошел. Но выбирать не приходится.
И они двинулись. Со всех сторон слышались отдельные выстрелы, автоматные очереди, пару раз грохнули гранатные взрывы. Боевики Шарифа и Бараки выясняли отношения с наемниками Глока.
Голицын, а за ним здоровяк боцман и толстяк повар шли впереди. Два коридора и три лестничных пролета им удалось преодолеть без помех. Но сам вход на камбуз оказался заперт. Дверь выглядела надежной.
– Дай-ка я кулаком врежу, – предложил боцман.
– А ты что, карате занимался? – поинтересовался Голицын.
Боцман Демьянов застенчиво улыбнулся:
– Да какое там карате, я так…
И показал Поручику сжатый кулак размером с небольшую дыньку. Действительно, при таких органах осязания в изучении карате не было никакой необходимости. Боцман легонько, как показалось Голицыну, саданул кулаком в дверь. Одна створка сразу открылась, другая просто соскочила с петель.
Совершив этот подвиг, герой с пренебрежением глянул через плечо на повара.
– Ну что, слабо так сделать? То-то. Духовка у тебя жидковата, буфетчик! И в кухне грязь.
И сунулся в зал. Поручик придержал его за рукав.
– Притормози, боцман. Надо сперва разведать, что там к чему. За нами люди идут.
Повар Нико шагнул вперед:
– Давай я схожу, разведаю. На кухне меня никому не победить.
Голицын хотел возразить, но боцман махнул рукой:
– Пусть идет.
Поручик согласился. Повар осторожно проник в помещение кухни. По мере того как он осваивался в привычной обстановке, становился все смелее. Наконец он остановился в центре зала, принял гордую позу и изрек по-английски:
– Кам ин! Входите!
– Спасибо за приглашение, – так же по-английски произнес женский голос.
В зал кухни через противоположную дверь вломились арабы. Они подхватили повара под руки и прижали к стене. Перед ним, как кобра, в угрожающей позе замерла Барака.
– Так кого ты приглашал? – спросила она.
– Вас, – едва слышно прохрипел повар.
Он был сильно напуган. Боцман рванулся на помощь, но Поручик снова удержал его:
– Подожди. Еще рано.
Допрос в кухне продолжался.
– Я тебе не верю, – прошипела красавица. – Где остальные заложники?
Повар ответил на удивление дерзко.
– Не скажу!
Барака окинула кухню молниеносным взглядом. Дверь, которую сломал боцман, находилась за выступом стены и не была видна, а о ее существовании террористы не подозревали. Собственно, искала она не это. Ее внимание привлек большой духовой шкаф.
– Разожгите огонь, – приказала Барака.
Один из арабов тут же выполнил ее распоряжение.
– Смотри, сейчас тебя засунут туда, – указала она повару на пламя. – Ногами. Ну, что скажешь?
– Я бы предпочел головой, – продолжал геройствовать повар.
– Хорошо, давайте, – велела Барака.
Четверо помощников подхватили повара за руки и за ноги и потащили к печи. Оставшийся в одиночестве пятый, последний, боец суетился, скорее мешая, чем помогая своим соратникам.
– Теперь пора, – сказал Поручик.
Мимо него с шумом пронеслось что-то. То ли товарный поезд, то ли смерч. Боцман влетел в кухню и буквально разметал арабов в разные стороны. Поручик привычным глазом определил тех, которые после этой встряски сохранили способность двигаться, и тут же добил их без всякой пощады.
Повар с Баракой откатились прямо к пылающему зеву.
– Значит, предпочитаешь головой? – прошипела арабка. – Ну что же, пусть будет по-твоему.
И она вцепилась в его белую поварскую куртку. Бедный Нико вдруг понял, что недооценил боевых качеств красавицы. Даже в руках четверых ее помощников он не чувствовал себя столь беззащитным.
С поразительной силой она пригнула его голову к жарочному шкафу. Бедняга почувствовал, как встали дыбом и задымились волосы на его голове. Он рванулся в безнадежной попытке вырваться.
