Едва дыша и обливаясь потом, она распахнула рамы — и замерла, сраженная бесконечным удивлением.
Вид за окном ничем не напоминал тот, который ей неоднократно приходилось наблюдать, останавливаясь в отеле «Уилльямсбург Инн».
Вместо знакомого места перед ее изумленным взором предстали живописные лужайки, террасами спускавшиеся к реке. Во время своего последнего посещения этого исторического заповедника Алисия совершила экскурсию на восстановленную плантацию Картерс Гроув. Картина, стоявшая сейчас перед глазами, удивитедьным образом напоминала пейзаж, виденный ею тогда из окон прекрасной усадьбы, расположенной на высоком холме.
Наклонившись вперед, Алисия выглянула из окна. Ничего не понятно. Может быть, она не в Уилльямсбурге? Но где тогда? Пасторальный пейзаж с зелеными лужайками и высокими деревьями поплыл перед глазами.
Зеленые лужайки. Деревья, шелестевшие листвой. Алисия застонала. Как это объяснить? Она никогда не была в Вирджинии весной. Неужели на этот раз весна пришла так рано? В пульсирующем сознании Алисии возникло слабое эхо голоса Карлы, которая говорила ей о том, что диджэй на радио предсказывает приход весны через две недели.
Господи, неужели она все это время была без сознания?
Алисию охватила паника. Сердце забилось в сумасшедшем ритме, разгоняя по венам ужас и тревогу.
В реке блистали отсветы солнца. Широкие, раскидистые кроны деревьев укрывали тенью по-летнему сочную траву. Ко всему тому было невыносимо жарко.
Погруженная в собственные невеселые думы, Алисия не заметила, как дверь в комнату открылась и на пороге возникла Летти.
— Мисс Алиса, вы не должны вставать с постели! — воскликнула она встревоженно.
С трудом собираясь с мыслями, Алисия глубоко вздохнула и сказала:
— Боюсь, что с моей памятью что-то случилось, Летти. Я не могу вспомнить, какое сегодня число.
— Девятое августа, — проговорила Летти с участием.
Алисия сглотнула неприятный комок, поднявшийся в горле. Она слышала голос женщины, стоявшей позади нее, но не решалась повернуться к ней.
Но ей нужно было получить ответ еще на один вопрос. Она была обязана спросить об этом.
— А год? Какой год? — прошептала она, сдерживая дыхание.
— О, мисс Алиса, — пробормотала Летти, — неужели вы не помните, что нынче 1777 год от Рождества Христова?
Глава 7
Первым порывом Алисии было желание рассмеяться. Ну разве это не забавно, 1777 год? С кривой улыбкой, блуждающей по лицу, она оторвалась от окна и взглянула на Летти, ожидая, что та взорвется смехом в ответ на собственную шутку.
Однако Летти не рассмеялась. Она даже не улыбнулась, рассматривая Алисию с выражением нарастающей тревоги. Ее широко открытые темные глаза изучали странную гостью.
— Госпожа Алиса, мне кажется, вам лучше вернуться в постель, — медленно произнесла она, устанавливая поднос с приборами на столе. — Я принесла завтрак для вас.
Ощутив невероятную слабость, Алисия с ужасом вспомнила, что находится по-прежнему тут, среди чужих, незнакомых людей, в этом странном, незнакомом месте.
Тихо застонав, она оперлась рукой о подоконник. Аппетит мгновенно пропал. Желание смеяться исчезло вместе с ним, уступив место настойчивой необходимости облегчить душу слезами. Закусив губу и сдерживая подступающие слезы, она уставилась на Летти, рассматривая ее невероятную одежду.
На Летти была блуза с широкими рукавами, сделанная из темного хлопка. Длинная юбка, сшитая из какого-то более плотного материала, почти касалась пола. Белый платок из тонкого хлопка охватывал ее плечи, как шаль, сходясь узлом на спине. Белая наколка, прикрепленная к волосам шпильками, покрывала затылок. Из-под подола длинной юбки выглядывали носки ботинок из грубой кожи.
При очевидной необычности наряда Летти, похоже, чувствовала себя в нем вполне естественно.
Занятая своими мыслями, Алисия вздрогнула, когда негритянка обратилась с вопросом:
— Вам дурно, госпожа Алиса?
Алисия отрицательно покачала головой. Это движение отозвалось тупой болью, напоминавшей ей о случившемся.
«Какой кошмарный сон,» — сказала она себе.
«Конечно, это только сон, — пыталась она убедить себя. — Невероятно отчетливый, реалистический сон. Нужно сохранять спокойствие. В любой момент я могу проснуться. Ведь это только сон.»
Алисия не замечала, как слезы скатываются вниз по щекам, оставляя после себя узкие мокрые дорожки.
— Госпожа Алиса!
Голос Летти доходил до нее, словно со дна моря.
Алисии не хотелось слышать его. Она хотела прорнуться. Ей хотелось оказаться дома.
Вместе с Шоном.
Она хотела услышать голос Шона.
О Боже! Из горла вырвался короткий, почти истерический смешок. Она собиралась позвонить Шону и сообщить о катастрофе. Как это забавно, думала она, с послушностью автомата подчиняясь Летти, подводившей ее к постели.
Это невероятно забавно. Здесь нет телефонов! Кроме того, даже если они и были бы, ни один из операторов не смог бы соединить ее с Шоном через пропасть двух сотен лет.
Взрыв горького смеха сорвался с губ.
— Сюда, госпожа Алиса, сюда, — подталкивала ее Летти к постели. — Все будет хорошо. Я принесла вам прекрасный чай, настоянный на травах. Он смягчает боль.
Сломленная внезапной слабостью, Алисия послушно позволила уложить себя в постель. Она перестала всхлипывать, решив, что это становится неприличным.
Летти взбила подушки и помогла ей устроиться поудобнее.
Ощущая невероятную сухость, сдавившую горло, Алисия с жадностью отпила из чашки, предложенной Летти.
— Какой ужасный вкус! — воскликнула она, сделав первый глоток.
Летти улыбнулась.
— Именно так. Зато это снимает боль. Выпейте еще, госпожа Алиса.
Алисия хотела было воспротивиться, но потом, пожав плечами, передумала. «Какая, в сущности, разница? — подумала она, прихлебывая ужасный отвар. — Ведь это только сон… Разве нет?..»
«А что, если нет?»
Содрогнувшись от этой непрошеной мысли, Алисия едва ли заметила, как Летти забрала чашку из ее оцепеневших пальцев.
«А что, если это не сон?»
Ей приходилось и раньше видеть подобные сны — длинные, отчетливые, похожие на действительность. Но ни один сон еще не длился так долго и не был настолько реалистичным. Но если это не сон, значит…
Алисия решительно оборвала себя.
«Это только сон. И не может быть ничем другам.»
— Вы будете завтракать, госпожа Алиса?
Алисия вскинула глаза на Летти, вырванная из своих горьких размышлений ее мягким, мелодичным
