из мальчишек вдруг громко чихнул, а вслед за ним чихнула я. И сразу помещение перестало казаться мне таким уж зловещим.
Я включила фонарик и стала проверять список.
— Прежде всего надо найти тачку, тележку или еще что-нибудь в этом роде. — Я повела фонариком по сторонам, но ничего похожего поблизости не увидела.
— Пойду проверю наверху, — сказал Фридман. Зажегся еще один луч света. Наверно, во всем штате сейчас имелось всего два исправных фонарика, у Стивена и у меня.
— Здесь есть топор! — возбужденно воскликнул Тимми, темнокожий парнишка. — Нам нужен топор?
— Ага. — Я посветила в ту сторону. На стене, на специальном, некогда застекленном щите, висел пожарный топор. Кто-то разбил стекло, но по неизвестной причине так и не удосужился снять топор.
Тимми повис на топорище — с долгим ржавым скрипом подались гвозди.
— Наверно, сработала сирена, когда тот парень шарахнул по стеклу, — отдуваясь, пояснил он. — Малый наложил в штаны и сделал отсюда ноги. — Он провел по лезвию большим пальцем, удовлетворенно улыбнулся, а мне вдруг пришло в голову, что эти дети до сих пор имеют лишь весьма абстрактное понятие о страшной силе оружия, находящегося сейчас у них в руках. А вот на что способен человек с топором, Тимми понимал прекрасно.
Фридман таки обнаружил наверху тачку и в придачу — детскую коляску. Мальчишки помогли ему спустить добычу вниз, после чего отправились на поиски садово-огородных принадлежностей.
Внизу полки оказались практически пустыми. Мы с Тимми обошли все ряды, не обнаружив ничего, кроме пластмассовой кухонной утвари да нескольких аэрозольных баллончиков с краской. Из корзин, где раньше в магазинах лежали скобяные товары, инструменты и разные мелочи, исчезло все, до последнего винтика.
Наконец я дала себе труд слегка пошевелить мозгами. Под корзинами располагались ряды запертых выдвижных ящиков. По моей просьбе Тимми взломал один из них. Ну вот! Давно бы так: десятки коробок с гвоздями и шурупами. Мы уложили их в коляску, после чего взломали следующий ящик. Прекрасно. Отвертки на любой вкус. Затем пошли молотки, сверла, рулетки, всевозможные пилы и ножовки. Мы громко смеялись, радуясь каждой находке... Вдруг я скорее ощутила, чем услышала слабый звук, негромкое горловое рычание.
— Что такое? — спросила я.
— Собаки, мать их... — растерянно ответил Тимми.
Штук десять или двенадцать, наверное. Исхудавшие, но большущие. Мне они показались громадными. Стоят, оскалив зубы, и пялятся на нас. Вот одна быстро проскользнула в разбитую стеклянную дверь...
— Ложись! — заорал Фридман со второго этажа. Мы рухнули на пол. Раздался негромкий хлопок, затем рядом с собаками со стуком упала граната. Упала, покатилась, и почти сразу же прогремел оглушительный взрыв.
— Господи Иисусе! — пробормотала Индира. Из-за оглушительного звона в ушах я едва расслышала ее голос.
Почти всех собак разнесло в кровавые клочья. Чудом уцелела лишь одна; скособочившись, жалобно подвывая, она торопливо хромала прочь.
Мы кое-как поднялись на ноги, отряхивая с одежды мусор и пыль. Да-а, ну и дела...
— Там еще одна, — осипшим голосом сказал Тимми.
Да, там была еще одна. Огромный поджарый пес мчался по коридору в нашу сторону. Я выронила фонарик, трясущейся рукой нащупала спуск лазера и выстрелила навскидку. Пол вспыхнул полосой желтого слепящего пламени, которое тут же опало, оставив после себя клубы черного дыма; собака пересекла лазерный луч и тяжело грохнулась на пол.
Я подобрала фонарик, посветила туда, откуда раздавался леденящий душу вой. Зверюге начисто отрезало обе передние лапы, но она все еще пыталась добраться до нас. Страшные челюсти злобно лязгали, задние лапы с усилием скребли по полу в поисках опоры.
— Теперь моя очередь, — спокойно сказал Тимми, сделал шаг вперед и разнес топором череп кошмарной твари.
Я едва успела сорвать маску и отвернуться в сторону, чтобы меня не вывернуло прямо на Индиру.
Плохо представляю себе дальнейшее. Когда я окончательно пришла в чувство, то увидела, что сижу снаружи, на поребрике тротуара, а Индира пытается отмыть меня водой из фляги, обирая мое лицо грязной засаленной тряпкой. Она гладила меня по голове, успокаивала и воркующим голосом плела какую-то ерунду. Великая Белая Спасительница кротов, и тому подобное. Это, значит, я. Тьфу!
Как легко было предсказать, с этих пор Индира, чуть что, сразу же становилась на мою сторону. И почему это все хорошие люди предпочитают помогать другим, сами отказываясь от чужой помощи?
Мы так набили аэробус, что сработала аварийная автоматика и флаер отказался подняться в воздух. Пришлось выгрузить пять больших коробок с удобрениями, оставив их прямо на улице. Фридман склонялся к тому, чтобы быстренько разгрузиться в лагере, а потом сразу вернуться обратно, хотя это означало — работать ночью. Он опасался, что взрыв гранаты привлек внимание, и у торгового центра обязательно появятся любители поживиться за чужой счет.
Такую возможность восстановить свое доброе имя я не могла упустить и вызвалась охранять магазин, пока Фридман не управится с первой партией барахла. Тимми и самый старший из мальчишек, Оливер, захотели остаться со мной. Мы забросили обратно в аэробус две коробки удобрений, а потом проводили взглядом тяжело взлетевшую машину.
Мне казалось, что лучше всего укрыться внутри помещения. Тогда нас никто не увидит, а нам, наоборот, будет очень легко наблюдать за дверью. С другой стороны, так мы лишали себя возможности маневрировать, вдобавок все помещение насквозь провоняло кровью, рвотой и горелой пластмассой. Поэтому мы прошли чуть дальше по улице, к месту, где когда-то в большой фургон врезался флаер. Ржавые корпуса столкнувшихся машин лежали под углом друг к другу, образуя некое подобие буквы «V». Вход в магазин был оттуда как на ладони; там мы и спрятались, одновременно неплохо укрывшись от ветра.
Вечернее солнце скатилось вниз. Когда оно скрылось за домами, как-то сразу сделалось зябко. Мы уселись потеснее, засунули руки в карманы и пустились в разговоры.
— Как вы живете наверху, — спросил Оливер. — Жизнь не похожа на нашу, конечно?
— Там лучше пахнет. Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, ладят ли там люди друг с другом? Столько стариков сразу...
— Приходится ладить, — ответила я. — Это как на острове. Уйти-то оттуда некуда.
— Выходит, вы торчите на одном и том же месте всю свою жизнь? — поразился Тимми.
— Более-менее так. Но это очень большое место. А сейчас некоторые люди поговаривают о том, чтобы отправиться в путешествие к другой звезде.
— Это ведь очень далеко, да? — спросил Оливер.
— Это путь длиной почти в сто лет.
— Почему бы им не спуститься сюда? — сказал Тимми. — Ты же спустилась.
— Мы слишком привыкли жить в небесах. Мы всегда там жили.
Несколько минут они молчали, переваривая услышанное. Тимми сосредоточенно бил каблуком по большому куску стекла, пока не расколотил его на несколько маленьких.
— Индира говорила, что вы живете внутри куска навоза, вроде как черви, — наконец высказался он.
— В каком-то смысле. Это такая пустотелая гора.
— Черт возьми, — поразился Оливер. — Так вы и в самом деле живете внутри?
— Почему это кажется тебе странным? Живут же люди внутри домов. И потом, у нас есть прекрасные парки, а из наших окон всегда видны звезды. И там нет ни одной собаки.
— Да, это уже кое-что, — вынужден был признать Оливер. — А жратвы у вас хватает?
— Сейчас хватает. Но несколько лет после войны нам приходилось туго.
— Нам тоже. Нам и сейчас туго. И просвета не видно.
— Я знаю. — .Я обняла Оливера за худенькие плечи. Тимми завозился, засопел и вдруг доверчиво положил голову мне на колени. У меня перехватило горло; пришлось как следует откашляться. — Теперь
